Удержи меня
Шрифт:
Не буду врать, я беспокоился, что она потеряет свои изгибы. Здоровье Ками — одна из моих самых больших забот на данный момент.
— Почему ты продолжаешь пялиться на меня? — спрашивает она.
— Просто наслаждаюсь видом того, как ты ешь. Ты заставила меня поволноваться некоторое время.
Она делает паузу, чтобы сказать:
— Я рада, что ко мне вернулся аппетит. Я соскучилась по еде.
Я указываю на ее тарелку.
— Доедай все, или десерта не будет.
Ее бровь приподнимается, и, словно чертово
Моя женщина улыбается.
Господи, я скучал по этому.
— Что у нас на десерт?
— Доешь свою еду, и узнаешь.
Я продолжаю наблюдать за ней, пока она не съедает последний кусочек, затем одобрительно улыбаюсь ей.
— Хорошая девочка.
Мы сидим на кухне, где уютнее, чем в столовой. Филипп уже удалился в свою комнату спать, и половина охранников отдыхает, пока другая половина патрулирует территорию снаружи.
— Я собираюсь отпустить охранников, чтобы они могли вернуться в Академию Святого Монарха, — сообщаю я ей.
— Честно говоря, я не знаю, почему они пробыли здесь три недели.
— У нас было много дел. Теперь, когда большая часть имущества переоформлена и документы подписаны, я могу сосредоточить все свое внимание на твоей безопасности. — Я поднимаю стакан с виски и делаю глоток. — Кстати, я ненавижу бумажную волокиту.
Она одаривает меня еще одной улыбкой, и я упиваюсь этим зрелищем, как человек, умирающий от жажды.
— Спасибо, что помогаешь мне позаботиться обо всем. Я очень ценю это.
— Не за что.
Ками встает и относит пустую тарелку в раковину. Поставив ее на место, она говорит:
— Мне нужно позаботиться еще об одной вещи.
— О какой?
Я подношу стакан ко рту, но замираю, когда она отвечает:
— Я должна тебе заплатить, но не знаю, сколько. О какой сумме вы договорились с моим отцом?
Я ставлю свой бокал на мраморную столешницу и качаю головой.
— Все изменилось, Ками. Я не жду, что мне заплатят.
Она издает смешок, но он звучит грустно, а не радостно.
— Неужели я была так хороша в постели?
На моем лбу появляется морщинка, и я указываю на табурет, с которого она только что встала.
— Сядь. — Я жду, пока она подчинится, затем говорю: — Я хотел отложить этот разговор до тех пор, пока тебе не станет лучше, но сейчас самое подходящее время.
Она тяжело сглатывает, и в ее глазах появляется нервное выражение.
— Просто скажи уже это дерьмо.
Мои глаза прищуриваются, глядя на нее.
— Какое, блять, дерьмо? Что происходит? Мы никогда не говорили об оплате моих услуг. Я же сказал тебе, что никуда не уйду.
Она наклоняет голову и встречается со мной взглядом.
— Да, но в какой-то момент тебе придется вернуться к работе. Я не жду, что ты будешь
В ее голосе звучит такая боль, что мне становится дурно.
Я встаю и иду к ней. Взяв ее за бедра, я поворачиваю ее лицом к себе и наклоняюсь, пока мы не оказываются лицом к лицу.
— Я никуда не уйду.
— Но…
— Ками, послушай меня, — рявкаю я.
Ее глаза расширяются, и я наконец полностью завладеваю ее вниманием.
Я поднимаю руки и обхватываю ее лицо.
— Да, я вернусь к работе. Нет, я не собираюсь меняться. Я — ассасин. И всегда им останусь.
Сердечная боль омрачает ее глаза.
— Но я не отпущу тебя. Я говорил серьезно, когда сказал, что ты моя. Мы найдем способ сделать так, чтобы между нами все было хорошо.
На ее лице отражается замешательство.
— Как? Ты собираешься оставлять меня на недели или месяцы, и я буду видеться с тобой в перерывах между заказами?
Господи, да я ни за что не смогу этого сделать.
Я отстраняюсь и вздыхаю.
— Честно?
Она кивает.
— Я всерьез подумывал о том, чтобы похитить тебя, чтобы ты всегда была рядом со мной.
Она заливается смехом, и уголок моего рта приподнимается.
— Это не похищение, если я пойду добровольно.
Я мгновение смотрю на нее, затем спрашиваю:
— Ты сможешь это сделать? — Я указываю рукой на пространство. — Ты оставишь все это ради меня?
Ее взгляд встречается с моим, и когда она колеблется, я произношу эти слова впервые за четырнадцать лет:
— Я люблю тебя.
Моя мама была последним человеком, который слышал от меня эти слова.
Губы Ками приоткрываются от шока, и она моргает, глядя на меня так, будто я говорю на иностранном языке.
Взяв ее за руку, я стаскиваю ее с табурета, чтобы она встала передо мной. Я поднимаю другую руку к ее шее и смотрю глубоко в ее глаза.
— Я люблю тебя, Ками. Я не говорил этих слов никому, кроме своей сестры и матери. — Я наклоняюсь и прижимаюсь своим лбом к ее. — Я, блять, так сильно люблю тебя. И ни за что тебя не отпущу. Меня не волнует, если мне придется терпеть, как ты брыкаешься и кричишь, когда я тебя заберу, но я сделаю это, если это единственный способ заполучить тебя.
— Это довольно романтично, — дразнит она, но затем черты ее лица напрягаются от эмоций, и она прижимается к моей груди. — Мне так нужно было это услышать.
Моя женщина цепляется за меня, признаваясь:
— Я не была уверена в твоих чувствах ко мне. Я умирала медленной смертью, думая, что ты уйдешь. Знаю, ты сказал, что не уйдешь, но ты никогда не говорил мне о своих чувствах, поэтому я не была до конца уверена, что то, что у нас было, было достаточно особенным, чтобы заставить тебя остаться со мной.