Удивительное путешествие Полисены Пороселло
Шрифт:
– Лукреция! – перебила ее Полисена испуганным голосом. – У нас нет никакой веревки!
– Зато у меня есть! – радостно воскликнул старик, развязывая пояс. – А как же решетки? – добавил он. – Мы их распилим? Есть у вас напильник?
Конечно же, у них не было никакого напильника. Они испуганно переглянулись. Лукреция сунула руку за ворот и вытащила ожерелье с подвесками.
– У меня есть специальные ножнички, чтобы стричь ногти обезьянам, – неуверенно произнесла она.
– Они ни на что не годны, – подтвердил ее опасения старик. Потом, внимательно оглядев стены камеры и все, что было
Они струдом разломили его, такой он был твердый. И правда, из него выпал небольшой тряпочный узелок, узкий и длинный.
– Это платок Изабеллы! – воскликнула Полисена, заметив вышитую в уголке королевскую корону. В платочек был аккуратно завернут большой напильник. А на батисте золотыми чернилами выведено:
«Удачи вам! Двери конюшни НЕ заперты на ключ».
– При чем здесь конюшня? Вы что, собираетесь бежать верхом на лошади? – спросил старик.
– Нам нужно забрать зверей-циркачей, – объяснила Лукреция. – Принцесса думает, что мы убежим далеко. Она не знает, что мы собираемся прятаться и ждать возвращения королевы.
– А зачем она вам?
Подруги переглянулись, как бы спрашивая друг у друга совета. Можно ли доверять узнику?
– Нам надо подать ей одно прошение, – осторожно ответила Лукреция.
– И мне хотелось бы с ней увидеться, – вздохнул старый узник. – Как много ей нужно рассказать! Но я не могу рисковать, попавшись на глаза правителю.
Он содрогнулся от одного только воспоминания о нем.
– Убьет меня, – едва слышно добавил бедняга, будто стены камеры могли услышать и выдать его. – Какое счастье, что принцесса послала вам напильник. Вперед, нельзя терять ни минуты!
Несмотря на свой дряхлый вид, старик обладал ловкостью и силой, которой могли позавидовать юноши.
Протянув Людвигу-Пауку веревку, он ему подставил скрещенные руки, а затем плечо – это были первые ступеньки наверх. Полисена в мгновение ока вскарабкалась к окошку и уселась на подоконнике.
– Что ты там видишь?
– Шагающие ноги… Пару подбитых соломой башмаков… Снег на улице. Пару военных сапог. Туфли на застежках, а вот конские подковы…
– Десять лет я не видел ни одного коня! – горевал старик. Он приказал «Людвигу» крепко привязать веревку к одному из прутьев решетки. – Вот так, молодец. А теперь можешь спускаться. Я сам подпилю решетку.
Он подтянулся на руках и в течение нескольких минут недвижно всматривался в уличное движение.
– Десять лет… – растроганно продолжал он. – Десять лет, как я не вижу солнечного света…
Затем он осторожно начал подпиливать решетку, стараясь поглубже проникнуть в железо, издавая при этом поменьше шума. Он оказался необычайно ловок: за двадцать минут была готова лазейка.
– Хорошо, что я такой худой, – тихо сказал он, – а вы дети. Проход очень узкий, но мы пролезем.
– Ну что, поднимаемся? – спросила Лукреция, захватывая конец веревки. Полисена взяла на руки поросенка.
– Нет. Снаружи еще слишком светло, хотя солнце уже зашло. Кто-нибудь может заметить, как мы вылезаем, и поднять тревогу. Давайте подождем ночи.
Старик спустился на землю.
– А теперь нам лучше отдохнуть и набраться сил для побега, – произнес он, растягиваясь
– Вы вправду провели в подземелье десять лет? – спросила она. – Наверное, вы очень опасный преступник!
Старик печально усмехнулся и утер слезу в уголке левого глаза.
– Вы убийца? – поинтересовалась Лукреция. Этот факт ее не пугал, потому что она знала – за десять лет даже самый жестокий из убийц становится другим человеком, да и старик казался ей совершенно безвредным.
– Я лекарь! – с гордостью представился тот. – Моей задачей было бороться против смерти, а не за нее. Я в жизни никого не убивал.
– Но как же вы тогда попали в тюрьму? Вы вор? Или совершили оскорбление Величества?
– Единственное преступление, которое я когда-либо совершил, – если это можно назвать преступлением, – до сегодняшнего дня никто не раскрыл. Эта тайна лежит камнем на моей совести, но никто, кроме меня, о ней не знает. А в тюрьму меня бросили по другой причине. Чтобы я навеки замолчал. Чтобы не выдал настоящего преступника, которого все считают невиновным.
– И кто же он? – спросила Полисена, испугавшись тона, которым говорил старый лекарь.
Тот опасливо огляделся и вздохнул.
– Правитель, – прошептал наконец. – Это он запер меня в самой глубокой камере и приказал замуровать дверь, а также велел тюремщикам, приносящим хлеб и воду, не обращаться ко мне ни единым словом. Представьте себе, за десять лет я ни разу не слышал человеческого голоса, кроме своего, и если бы не читал все время наизусть стихов, считалок и скороговорок, я бы, наверное, сошел с ума.
– Но почему правитель приговорил вас к такому строгому заключению? – полюбопытствовала Лукреция.
– Потому что никто кроме меня не знал о его ужасной тайне. Вы еще слишком молоды и даже представить себе не можете, что произошло во дворце десять лет назад. Принцесса, нынешняя наследница трона, ваша подруга Изабелла…
– …не настоящая дочь покойного короля, а его племянница, дочка правителя! – не удержавшись, воскликнула Полисена.
Старый лекарь ошеломленно посмотрел на нее.
– Откуда ты знаешь, мальчик?
– Потому что настоящая принцесса… – начала Полисена и собиралась закончить: «…это я!», но Лукреция метким пинком в ногу заставила ее молчать. Слова старика испугали ее. Откуда незнакомцу было известно то, что, как они полагали, должно было оставаться тайной между правителем и синьорой Кислей?
– Синьор лекарь, – извиняющимся тоном перебила Лукреция, – как вы понимаете, мы тоже в курсе той давней интриги, хотя и очень приблизительно. Так что мы тоже должны опасаться, что правитель решит заткнуть нас раз и навсегда. А теперь будьте добры, расскажите свою историю, пока мы ждем полуночи, – думаю, что она длинная и запутанная, – а потом мы расскажем нашу историю, которая, в отличие от вашей, короткая, ее можно будет изложить в нескольких словах.