Удивительные истории нашего времени и древности
Шрифт:
— Не скроем, брат наш, что этот человек давно у нас на примете, — обрадованные, ответили они Фан Дэ. — Только до сих пор все как-то было не с руки. Очень хорошо, что и вы о нем подумали. — значит, наши мысли совпадают.
С пиршеством тут же было покончено. Разбойники достали серу, селитру, факелы, оружие, прочие вещи, и все, как один, начали одеваться, чтобы идти на дело:
Волосы стянуты белой повязкой, На ногах — сапоги. Лица намазаны черным и красным, В руках — топоры и ножи. ШтаныКогда все было подготовлено, разбойники дождались, пока совсем стемнеет, вышли из сада, заперли за собой ворота и, как шквал, понеслись к Яньпинмэнь. До ворот было всего шесть-семь *ли, и бандиты вскоре оказались у цели.
Следует заметить, что Ван Юаньбао был старшим братом Ван Хуна, губернатора столичного округа. Богатство Ван Юаньбао могло сравниться с государственной казной, а его имя было известно всей стране; в свое время богача принимал сам император Сюань-цзун. И вот случилось так, что за три дня до того, как эта шайка решила его ограбить, в дом богача пробрались воры и унесли с собой немало ценностей. Ван Юаньбао поставил об этом в известность Ван Хуна. Тот приказал сыщикам найти и задержать преступников, а брату для охраны послал тридцать дюжих и отважных молодцов. Так что Фан Дэ и его людям не повезло — они попали в заранее расставленный капкан.
Подойдя к дому Ван Юаньбао, бандиты зажгли факелы. Вокруг стало светло как днем. С занесенными над головой ножами они ринулись к воротам, выломали их и ворвались во двор. Стражники и все, кто был в доме, проснулись. Перепуганные люди стали бить в гонг, подняли крик и, вооружившись палками, бросились ловить грабителей. На шум и крики со всех сторон на помощь сбежались соседи. Испугавшись такой толпы, бандиты подожгли дом и стали пробиваться к воротам. Тогда часть слуг и стражников бросилась тушить огонь, остальные кинулись вслед за разбойниками и окружили их. Те отчаянно дрались, ранили нескольких стражников, но устоять перед противником, который превосходил их числом, не смогли. Кончилось тем, что одних бандитов сбили с ног и тут же схватили, другим удалось бежать. В числе захваченных оказался и Фан Дэ. Пойманных связали и утром отправили в ямэнь губернатора столичного округа.
Ван Хун распорядился, чтобы дознание вел начальник уголовного следствия столичного уезда. Пост этот тогда занимал Ли Мянь, человек знатного происхождения, связанный родством с членами императорской семьи. Ли Мянь отличался справедливостью, честностью, талантом в управлении, и все его силы и стремления были направлены на то, чтобы в стране всегда царил порядок и народ жил спокойно. Но бывшие тогда у власти министры, Ли Линьфу, а затем Ян Гочжун, всячески вредили стране и народу, не терпели умных, незаурядных людей, поэтому Ли Мяню приходилось занимать только низшие чиновные должности, и его способности и таланты не находили себе достойного применения.
Скромная и незаметная должность начальника уголовного следствия была в то же время очень ответственной и важной. Начальник уголовного следствия лично вел дознание о разбоях, грабежах, и вообще все уголовные дела, как правило, поступали к нему. Люди, занимавшие этот пост, обычно были жестокими чиновниками и часто прибегали к самым страшным и изощренным пыткам, вроде тех, которые в свое время вводили *Чжоу Син, *Лай Цзинчэнь, *Со Юаньли. Пытками и истязаниями эти безжалостные чиновники хотели, с одной стороны, внушить людям страх, а с другой — вызвать к себе уважение. Часто начальники уголовного следствия вели дела по поручению высшего начальства или людей власть имущих и, чтобы добиться нужных им показаний, каждый раз применяли жестокие пытки, меньше всего думая о том, где правда, где ложь. Будь ты бесстрашным молодцом, будь у тебя жилы из стали и тело из железа, все равно, раз попал к ним в лапы, душу твою вгонят в пятки и вытравят из тебя всю смелость и отвагу. Не счесть, сколько честных и благородных людей, справедливых и верных долгу чиновников ни за что ни про что отправили они на тот свет! Только один Ли Мянь отличался в этом отношении от своих собратьев. Он придерживался справедливости и человечности, никогда не прибегал к жестоким пыткам; пытаясь вынести решение, он изучал самую суть вопроса, и потому никогда не было за ним несправедливо решенных дел.
Рано утром, когда в ямэне только началось присутствие, к Ли Мяню по приказу губернатора привели более десяти бандитов и человек пять-шесть раненых охранников; они опустились перед начальником на колени; тут же положили отнятое у разбойников оружие. Ли Мянь обвел всех взглядом и заметил, что среди разбойников один выделяется величественной и весьма благородной внешностью. «Такой мужчина! Неужели и он разбойник?» — подумал Ли Мянь, и у него невольно зародилась жалость к этому человеку. Начав с караульных и стражников из дома Ван Юаньбао, которых Ли Мянь опросил по поводу обстоятельств бандитского налета, он затем обратился к разбойникам — узнал фамилию и имя каждого и стал их допрашивать.
К пыткам прибегать не пришлось — пойманные на месте преступления бандиты признались во всем и даже выдали свое логово. Ли Мянь тут же послал людей с приказом схватить и арестовать остальных.
Когда очередь дошла до Фан Дэ, тот на коленях подполз к столу начальника и со слезами на глазах стал рассказывать:
— Я с детства учился, изучал *классические книги, и вовсе я не разбойник. Живу я бедно... Вчера нужда заставила меня пойти по знакомым и родственникам одалживать деньги. И вот, когда я скрывался от дождя в Буддийском храме заоблачного сияния, меня заманили к себе разбойники и угрозами заставили вступить в их шайку. Мне волей-неволей пришлось согласиться... — И Фан Дэ подробно рассказал о том, как он подрисовал голову птице и что произошло потом.
Ли Мянь, который с первого взгляда сочувственно отнесся к Фан Дэ, теперь, после его искреннего признания, проникся к нему жалостью и был склонен отпустить его. Но он подумал: «Все они в равной степени виновны, отпустить его одного — значит вызвать справедливые упреки. К тому же дело это поручено мне губернатором, и если я так поступлю, что доложу тогда начальству? Нет, придется действовать иначе», — решил он и тут же умышленно стал распекать бандитов, приказал, чтобы на каждого надели *кангу, всех отвели в тюрьму и держали там до тех пор, пока не будут пойманы и допрошены остальные из этой банды. Раненых охранников он отпустил, приказав оказать им помощь, а отличившихся стражников занес в список для представления к награде. Покончив со всем этим, он вызвал к себе в ямэнь тюремщика Ван Тая.
Заметим здесь, что Ван Тай когда-то навлек на себя гнев начальника, на него состряпали дело, и он был приговорен к смерти; только благодаря Ли Мяню, который расследовал его дело, Ван Тай был освобожден и остался служить при ямэне. Признательный Ли Мяню, он всегда с большим усердием выполнял любые его поручения, поэтому Ли Мянь назначил его старшим надзирателем.
Когда Ван Тай явился, Ли Мянь сказал ему:
— Среди разбойников, которых сейчас привели, есть некий Фан Дэ. Внешность у него благородная, говорит он честно, искренне. Он произвел на меня впечатление достойного человека, которому просто не представился случай выдвинуться. Я намерен был его освободить, но у всех на глазах неудобно было это сделать. Поручаю это тебе — улучи подходящий момент и дай ему возможность бежать. — При этом Ли Мянь вынул слиток серебра в три *лана, велел Ван Таю передать его Фан Дэ и предупредить того, чтобы он бежал куда-нибудь подальше, иначе в этих краях его снова схватят.
— Не осмелюсь не выполнить вашего распоряжения, — сказал Ван Тай, — боюсь только, что этим подведу остальных надзирателей. Как тут быть?
— Когда отпустишь его, переберешься с женой и детьми ко мне и спрячешься у меня в ямэне, а в донесении я свалю все на тебя. Тогда другие не будут за это в ответе. Ты останешься со мной и служить будешь лично мне. Это, пожалуй, лучше, чем находиться здесь на таком незавидном посту. Как на это посмотришь?
— Если господин возьмет меня к себе в услужение, то лучшего я и желать не могу, — ответил Ван Тай и, спрятав серебро, поспешил в тюрьму. Там он сказал надзирателю: