Удивительные истории нашего времени и древности
Шрифт:
— Позвольте осведомиться, какое высокое назначение вы теперь получили, что путь ваш лежит через наш уезд? — спросил Фан Дэ, предлагая гостю чай.
— После того как я отпустил вас, губернатор столичного округа обвинил меня в нерадивом отношении к службе, и меня отставили от должности. Я вернулся на родину, но дома мне было тоскливо, не по себе, и я решил поездить по стране, полюбоваться природой, чтобы немного развеяться. Сейчас я направляюсь в Чаншань, хочу проведать своего старого друга господина Яня, ныне начальника области, — вот и оказался в ваших краях. Да, не ожидал я, что встречусь с вами, не думал, что вы уже получили должность. Очень рад за вас.
—
— В древности случалось, что ради справедливости люди жертвовали даже своей собственной семьей, а о каких-то чинах и должностях стоит ли говорить! Но только расскажите, — продолжал Ли Мянь, — куда вы потом направились после всей этой истории и как случилось, что получили должность начальника в этом уезде?
— Когда вы освободили меня, я бежал в Фаньян. Там, на мое счастье, я встретил одного старого знакомого, который представил меня губернатору Ань Лушаню. Ань Лушань принял меня и очень благосклонно отнесся ко мне. Через полгода я получил назначение в этот уезд на должность начальника по уголовным делам, а недавно скончался начальник уезда, и меня рекомендовали на его пост. Я стыжусь своей бесталанности и терзаюсь тем, что незаслуженно удостоился чести править народом и этой землей, поэтому прошу вас, друг мой, не откажите мне в наставлениях и советах.
Хотя Ли Мянь давно уже не служил, но до него доходили слухи о бунтарских помыслах Ань Лушаня. Услышав, что Фан Дэ получил должность благодаря рекомендации Ань Лушаня, и подумав о том, что впоследствии этот человек может оказаться в числе изменников государю, Ли Мянь решил предостеречь Фан Дэ на будущее, тем более что Фан Дэ просил у него советов и указаний.
— Получить чин и должность — в этом, собственно никаких особенных трудностей нет, — начал Ли Мянь, — но нужно суметь оправдать доверие правительства и не причинять вреда народу. Даже когда решается вопрос о жизни и смерти, когда дело сулит почести и завидные государственные чины или же грозит публичной казнью и плахой, — что бы там ни было, человек должен оставаться верным своим принципам. Ни в коем случае не следует поддаваться соблазну, которым вас могут искушать недостойные люди, и зариться на мелкие выгоды. И если вы измените долгу и чести, то пусть вы и станете пользоваться какими-то благами, все равно люди последующих поколений будут вспоминать о вас с презрительной усмешкой. А если вы будете тверды в своих честных убеждениях, то вам не то что начальником этого уезда, но и министром можно стать!
— Ваши золотые слова я всю жизнь буду хранить в памяти, — отвечал Фан Дэ и благодарил Ли Мяня за совет.
Так — один спросит, другой ответит, — они говорили, хорошо понимая друг друга. Но вскоре пришел Лу Синь, доложил, что все уже готово, и попросил их к столу. Фан Дэ поднялся и повел Ли Мяня во внутренние покои.
Стол был накрыт, как подобает — для хозяина и почетного гостя. Но Фан Дэ велел отодвинуть приготовленный ему прибор.
Видя, что Фан Дэ хочет сесть скромно в стороне, Ли Мянь сказал:
— Вы ставите меня в неловкое положение. Прошу вас занять подобающее вам место.
— Даже сидеть возле вас считаю слишком большой дерзостью с моей стороны и позволить себе окончательно выйти за рамки приличия не смею.
— Мы с вами стали друзьями, к чему же излишняя скромность и церемонии! — возразил Ли Мянь и велел поставить прибор хозяина на прежнее место. Фан Дэ не стал спорить. Слуги поднесли гостю и хозяину вино. Тут пришли музыканты, заиграла музыка. Стол был роскошно убран, уставлен самыми разными угощениями.
Хоть и не было тут зажаренных фениксов и драконов, Но было полно редчайших даров лесов и морей.Хозяин и гость, довольные обществом друг друга, вволю пили, и лишь поздно ночью закончился пир. Не стоит говорить, что в это же время угощали Ван Тая и других сопровождавших Ли Мяня слуг.
За время пиршества Фан Дэ и Ли Мянь прониклись друг к другу таким глубоким чувством дружбы, что рука об руку возвратились в кабинет. Фан Дэ велел Лу Синю принести для гостя постель, которая предназначалась для начальства, когда оно здесь останавливалось, и сам стал стелить Ли Мяню.
— Ведь это дело прислуги, — остановил его Ли Мянь. — Зачем же вы утруждаете себя?
— Вы оказали мне такое благодеяние, что если я всю свою жизнь буду служить при вас конюхом или простым слугой, и то не смогу хоть в какой-то малой мере отблагодарить вас, — говорил Фан Дэ. — Разве желание хоть как-то выразить свои чувства можно считать беспокойством!
Когда все было устроено, Фан Дэ велел слугам принести лежанку для него самого и поставить ее рядом с постелью Ли Мяня.
Искренность, с которой говорил Фан Дэ, не позволяла Ли Мяню усомниться в том, что Фан Дэ — человек благородный, верный чести и долгу, и он проникся к нему еще большим уважением. Уже зажгли светильники, а они все еще сидели вдвоем, изливая в откровенной беседе свои чувства. Они говорили о своих стремлениях и цели своей жизни, во всем между ними было полное понимание, и теперь они стали задушевными друзьями, которые только сожалели о том, что не встретились раньше. Спать они легли лишь глубокой ночью.
На следующий день сослуживцы Фан Дэ, узнав о приезде почетного гостя, явились с визитом. После того как пришедшие поздоровались с Ли Мянем и представились ему, Фан Дэ представил Ли Мяня.
— Это мой благодетель. В свое время он удостоил меня чести, рекомендовал на должность, и я очень обязан ему.
Желая угодить начальнику уезда, каждый из местных чиновников устраивал пир и приглашал к себе начальника и его гостя. Но не будем об этом распространяться.
С тех пор как Ли Мянь остановился у Фан Дэ, они целые дни проводили за вином и беседой. Фан Дэ забросил дела и даже не появлялся в присутственном зале ямэня. Внимание, которое он оказывал Ли Мяню, его предупредительность превосходили все, что мог проявить самый почтительный сын в отношении родителей. Ли Мяню от всего этого даже стало как-то неловко, и дней через десять он начал поговаривать об отъезде. Но Фан Дэ ни за что не хотел его отпускать.
— Вы оказались здесь, нам представился такой удачный случай побыть вместе. Какой же резон уезжать! — говорил он. — Поживите здесь хотя бы месяц-другой, а там я предоставлю в ваше распоряжение погонщиков и лошадей, и вас проводят до самого места.
— Видя ваше доброе отношение ко мне, мне, конечно, тяжело было говорить вам об отъезде, — отвечал Ли Мянь. — Но вы ведь хозяин целого уезда, а с тех пор как я приехал сюда, вы забросили все свои дела, и если ваше начальство узнает об этом, будет не очень удобно. К тому же я уже решил ехать, и мне не хотелось бы менять свои планы.