Удравшие из ада
Шрифт:
– Вот и я о том же. Хозяин, нам пару кружечек!
– Нет, лучше утопиться, – вздохнул Васис Ргов, – тогда никто не найдет наших тел, и все решат, что мы, это… сгорели на службе.
– Только не в Ква-Ква, – мрачно сказал Лахов. – Пока дойдешь до реки, сознание от вони потеряешь. Лучше выпьем яду.
– А где мы его возьмем? – поинтересовался Калис.
– Купим где-нибудь, – лейтенант отхлебнул из кружки и содрогнулся – пиво в «Потертом ухе» сегодня было особенно мерзким. –
Совершать самоубийство ему не хотелось, но другого выхода просто не имелось.
Тому, кто не выполнил просьбу Большого Джима, лучше наложить на себя руки самостоятельно, не дожидаясь, пока эти самые руки не будут отрублены по самый пупок.
Осознающие это Лахов и его подчиненные с самого утра сидели в «Потертом ухе», хлебали пиво и выбирали, каким именно способом отойти в мир иной.
Обсуждение шло вяло, без энтузиазма.
– А может, заплатим кому, чтобы нас убили благородно, в бою? – предложил Калис. – Героям, там…
– Еще я за свою смерть не платил! – фыркнул Ргов.
Входная дверь со стуком распахнулась, и в «Потертое ухо» вбежал лейтенант Клячисон, отличающийся оптимизмом кипящего гейзера и полным неумением ходить медленно.
– Слышали новость? – затараторил он, не добежав до стойки. – В переулке Потерянной Добродетели нашли труп Большого Джима! Кто-то накормил его острой сталью! Всем делами теперь ведает Большой Джек!
– Значит, он и накормил, – хмыкнул Лахов и замер, осознав, что упустил нечто важное. – Большой Джим, ты сказал?
– Ага. – Клячисон со скоростью вакуумного насоса всосал кружку пива.
– Это чудо! – на глазах Ргова выступили слезы. – Все, я оставляю этот бренный мир и ухожу в жрецы!
– Завтра уйдешь, – сказал Калис и повернулся к стойке. – Эй, хозяин, сколько у тебя осталось выпивки?
Арс Топыряк прекрасно знал, что только в книжках спасающие мир молодые люди получают славу, деньги и любовь красивых девиц. В реальной жизни все ограничивается синяками, порезами и почетными грамотами.
Одна такая, принятая от самого ректора, хранилась у Арса в шкафу.
И все же когда Топыряка неожиданно вызвали к заведующему кафедрой, сердце невольно вздрогнуло – вдруг заметили, оценили, поняли? Но при первом же взгляде на прохфессора надежда задрала лапки кверху и окочурилась, а на смену ей явились дурные предчувствия.
– Садись, – мрачно велел Урно Кеклец. – Скажи, ведь ты убирался на кафедре в день Близорукого Орла?
– Й-а, – самым недостойным образом проблеял Арс.
– Ты ничего необычного не заметил?
– Пыли было многовато…
– И все? – пронизывающий взгляд Урно Кеклеца проникал куда-то в глубины черепа, прямо в память.
– Да, – ответил Арс, мысленными пинками отгоняя желание рассказать обо
– Странно, – Урно Кеклец потер щеку. – При обычной магической проверке мы обнаружили следы активации странного заклинания, хотя, может быть, оно сработало после того, как ты ушел? Ладно, иди…
Выйдя с кафедры, Арс Топыряк облегченно вздохнул – за совершенное помимо ведома преподавателей изгнание в Нижний мир злобного и опасного демона не последовало наказания.
И это оказалось лучше всяких наград.
Лежащий-На-Вершине-Скалы-И-Повернутый-Лицом-На-Северо-Восток открыл дверь и наклонил голову, разглядывая сидящую на пороге собаку.
– Явился-таки, – пророкотал он. – И от стражи удрал.
– Гав, – Ролик поднялся, почесал за ухом и побежал в угол, где ждала знакомая до последнего прутика клетка.
С нечленораздельным воем Скрытный метнулся прямо через ворота. Драконьи головы, опешившие от такой наглости, разинули пасти, но маг оказался за пределами досягаемости огненного дыхания.
Переведя дух, он заковылял прочь от университета.
За проведенные в подземельях дни Скрытный порвал мантию, выучился есть крыс и благодаря воздействию магического излучения оброс клочковатой бородой, неопрятно торчащей из-под капюшона.
Но дух его не был сломлен.
Скрытный знал, что черные маги иногда проигрывают, терпят поражение.
Но он также знал, что они всегда возвращаются.
Гость издалека
На великий город Ква-Ква огромной потной лапой наступило лето.
На поверхности реки появилась пена симпатичного зеленоватого оттенка, крысы попрятались по прохладным подземельям, а жизнь, кипящая на узких улочках, стала кипеть чуть потише.
Кто мог ничего не делать – именно этим и занимался: торговцы дремали за прилавками, воришки ленились забираться в карманы прохожих, и даже мухи жужжали неохотно, намекая на свой скорый отъезд в отпуск.
Клубящаяся над Магическим Университетом аура стала несколько жиже, лекции и практические занятия оказались забыты до осени, зато на полные обороты заработала приемная комиссия.
Имевшие несчастье попасть в ее состав преподаватели занимались тем, что среди толп лентяев, дураков и хулиганов, ежедневно приходящих в университет, отбирали немногих… лентяев, дураков и хулиганов, обладающих хотя бы каплей магического таланта.
Активность наблюдалась в лабораториях, где маги с фанатично блестящими, выпученными от недосыпа глазами ставили один эксперимент за другим, норовя доказать мало кому известную теорему или создать эликсир, чисто выводящий бородавки.
Иногда подобное времяпрепровождение заканчивалось совершенно неожиданным образом.