Уехал цирк…

Нигро Дон

ТЕТЯ ЛИЗ. Бекки! Немедленно вернись!

БЕККИ. Я приду не поздно! (Захлопывает за собой дверь).

ТЕТЯ ЛИЗ (открывает дверь и кричит ей вслед). Бекки! Будь осторожна! (Стоит, на лице читается волнение). Упрямая. Совсем, как ее мать. (Возвращается на кухню, закрывает дверь). Совсем, как Джесси. Да только у Джесси была голова на плечах. Господи, эти чертовы балаганщики! Почему они приезжают и

приезжают? Никто их не приглашает. Они просто появляются, как прыщи. Чертова девчонка. Ничего не могу с ней поделать. Просто не знаю, как мне с ней быть. Где этот паршивый мускатный орех?

(Свет медленно гаснет, темнота скрывает ТЕТЮ ЛИЗ, которая все ищет мускатный орех, и слышится тихая балаганная музыка).

Картина 2

(Балаганная музыка. Дождливый вечер. БЕККИ бродит по «ЯРМАРОЧНОМУ БАЛАГАНУ ДЕФЛОРЕСОВ», который расположился в городском парке. Играют оркестрион и каллиопа, цветные огни отражаются от луж на дорожке, пахнет попкорном вишневым лимонадом, пончиками. РОМЕО ДЕФЛОРЕС, черноволосый, смуглый молодой парень девятнадцати лет сидит на парковой скамье за «Лабиринтом зеркал», курит сигарету).

РОМЕО. Эй!

БЕККИ. Что? Ты это мне?

РОМЕО. И что, по-твоему, ты здесь делаешь?

БЕККИ. Ничего. Просто смотрю.

РОМЕО. На что смотришь?

БЕККИ. Не знаю.

РОМЕО. Иной раз смотреть – это очень опасно, знаешь ли.

БЕККИ. Смотреть – совершенно безопасно.

РОМЕО. Очень даже опасно. Ты можешь что-то увидеть.

БЕККИ. Увидеть что?

РОМЕО. То, чего видеть не следует. Заглянуть в темноту. Заглянуть в пропасть времени. В бездну дьявола. И ты можешь увидеть, как что-то смотрит на тебя.

БЕККИ. Ох. (Пауза). Ты подшучиваешь надо мной, так?

РОМЕО. Подшучиваю? Я? С чего мне над тобой подшучивать?

БЕККИ. Откуда мне знать? Я только что встретила тебя.

РОМЕО. Правда?

БЕККИ. А разве нет?

РОМЕО. Это запретная зона. Посетители должны входить в «Зеркальный лабиринт» только через парадный вход. А это черный.

БЕККИ. Мне просто стало любопытно, а что находится за «Лабиринтом»?

РОМЕО. Любопытно? Так ты у нас любопытная девушка?

БЕККИ. Иногда.

РОМЕО (смотрит на нее). Тебе хочется зайти в «Зеркальный лабиринт»?

БЕККИ. Я потратила все деньги на вишневый лимонад и колесо обозрения, и карусель, и на фокусника, у которого исчезает свинья. Боже, он такой странный. Не в обиду сказано.

РОМЕО. Думаешь, тебе нужны для этого деньги?

БЕККИ. А что, бесплатно?

РОМЕО. Бесплатно только сыр в мышеловке. Это черный вход в «Лабиринт». Если войдешь через парадный, это будет обычное путешествие. А если войти с другой стороны, все иначе.

БЕККИ. Даже не знаю.

РОМЕО. Ты боишься?

БЕККИ. Я не боюсь. Разве что немного.

РОМЕО. Или человеку достает смелости войти в «Лабиринт», или нет. Если не достает, человек этот всю жизнь проводит в раздумьях, а что он там мог найти. Если бы ему хватило смелости войти в него.

БЕККИ. А если человек входит? Что случается тогда?

РОМЕО. «Зеркальный лабиринт» невероятно огромен. В «Зеркальном лабиринте» есть все, что только возможно.

БЕККИ. Мне он большим не кажется. Обычный павильон на колесах.

РОМЕО. Но ты смотришь на него снаружи. Внутри он гораздо больше, но только если ты входишь с черного хода.

БЕККИ. Как он может быть изнутри быть больше, чем снаружи?

РОМЕО. Что это понять, нужно в него войти.

БЕККИ. Но я что там найду? Одни зеркала, так?

РОМЕО. Каждый находит там свое. Возможно, войдя в «Зеркальный лабиринт», ты увидишь гротескные образы самой себя, но постепенно, нежно и медленно, Лабиринт начнет прикасаться к твоей душе, ласкать ее, раздевать, обнимать, и ты окажешься в Лабиринте обнаженной плоти. А может, все будет по-другому. Узнать это, ты сможешь, только войдя в него.

(Пауза).

БЕККИ. Хорошо.

(РОМЕО улыбается, кланяется, указывая рукой на вход. Она колеблется, потом исчезает в «Лабиринте», входя, бросает на РОМЕО нерешительный взгляд. Он тушит сигарету и следует за ней. Свет гаснет. Звучит эта будоражащая балаганная музыка).

Картина 3

(Кухня в старом каменном доме. Декабрь. 1942 г. ТЕТЯ МОЛЛ, сидит за столом, пьет кофе, наблюдает, как ТЕТЯ ЛИЗ домывает посуду после завтрака).

ТЕТЯ ЛИЗ (кричит в сторону лестницы). БЕККИ, МОЖЕТ, СПУСТИШЬСЯ И ВЫТРЕШЬ ТАРЕЛКИ?

БЕККИ (кричит сверху, за сценой). НЕЗАЧЕМ ИХ ВЫТИРАТЬ. ОНИ САМИ ВЫСОХНУТ.

ТЕТЯ ЛИЗ. ТАК ИХ НУЖНО УБРАТЬ.

БЕККИ. СЕЙЧАС УБРАТЬ ИХ НЕЛЬЗЯ. ОНИ МОКРЫЕ.

ТЕТЯ ЛИЗ. Молли, не знаю, что мне с ней делать. Просто не знаю.

ТЕТЯ МОЛЛ. Она избалованная.

ТЕТЯ ЛИЗ. Она не избалованная.

ТЕТЯ МОЛЛ. Избалованная. Избаловала ее ты, Лиззи.

ТЕТЯ ЛИЗ. Я никого в жизни не баловала.

ТЕТЯ МОЛЛ. Ты баловала ее с самого начала.

ТЕТЯ ЛИЗ. Она не избалованная. Просто упала на голову.

ТЕТЯ МОЛЛ. Чушь.

ТЕТЯ ЛИЗ. Она упала на голову, свалившись с лошади, и с тех пор сама не своя.

ТЕТЯ МОЛЛ. Это не причина.

ТЕТЯ ЛИЗ. Значит, вина только моя? А твоей нет вообще? (Кричит в сторону лестницы). БЕККИ, СПУСКАЙСЯ ВНИЗ!

БЕККИ (кричит сверху, за сценой). НЕВАЖНО СЕБЯ ЧУВСТВУЮ.