Уездный город С***
Шрифт:
— Ещё толком не успел, — слукавил Натан. — У Аэлиты при себе не было нужных приборов, а без них лезть чревато. Господа вот вызвались привезти всё нужное. А теперь, может быть, вы всё же позволите нам выполнить нашу работу? Обещаю, если попадётся что-то интересное по профилю Охранки, непременно передам это в ваши руки.
— Ну что ж, будем считать, вы меня убедили. До встречи, Натан Ильич.
Когда он, распрощавшись, вышел, в комнате повисла тишина, исполненная чувства облегчения и покоя. В отсутствие начальника Охранки здесь как будто стало легче дышать, и сыскари некоторое время молча наслаждались этим ощущением.
— Ох, ну насколько же спокойней без тебя было, поручик, — нарушил молчание Машков. — Это точно не ты наш маньяк-топитель?
— В свете последних событий я бы не удивился и этому, — поморщился Натан. — Ладно, раз уж вы добровольно вызвались помогать, к делу. Не хочется откладывать на завтра.
Мужчины одновременно с сомнением покосились на мирно спящую в кресле вещевичку и с молчаливым единодушием решили её не будить, Машков вполне справится. А девушке без родной и привычной флейты, с казённым инструментом, было бы неприятно и неуютно: вещевики, тем более опытные, всегда старались пользоваться своими, привычными.
Обыск затянулся за полночь, но с этим обстоятельством вполне примеряла его результативность. Начать с того, что в сливе ванны, куда сыскари не поленились залезть, хотя и заняло это больше часа, нашёлся крестик на порванной цепочке. Судя по описанию, принадлежал он покойной Наваловой, и можно было с уверенностью утверждать, что свою смерть женщина нашла именно здесь.
Нашлись и следы визитов некоего мужчины. В гардеробной подходящих вещей не оказалось, поэтому жильцом визитёр быть не мог, зато обнаружился забытый мужской зонт, а в постели под матрацем — завалившаяся запонка, крупная, откровенно мужская. Впрочем, все эти предметы были хоть и хорошего качества, но фабричного производства, не штучные, да и отпечатки на них, как назло, оказались смазанными, так что установить владельца не представлялось возможным.
Не исключено, что к убийству эти вещи отношения не имели и потому доказать что-то в суде не могли. Однако само их наличие, особенно запонка, заставило поручика ещё больше усомниться в виновности Меджаджева. Человек, приезжавший сюда, был франтоват и элегантен, а эти два определения никак не подходили громогласному вещевику в простой рубахе с закатанными рукавами. Зато подходили Горбачу, который, как помнилось поручику, носил запонки. Конечно, не только он, и гостей вообще могло быть несколько, но Натан пока и не собирался выдвигать обвинения.
Распотрошили сыскари и секретер, в котором обнаружились несколько тайников, пара даже с неприятными сюрпризами. Впрочем, мужчинам хватило опыта и осторожности избежать серьёзных последствий. Но изучение документов отложили на потом, бесцеремонно собрав ценные бумаги в наволочку за неимением иной тары.
Осмотрели камин и единогласно постановили, что именно в нём сгорела одежда убитых: среди золы попались недогоревшие обрывки ткани. Осталось там немного, точно установить их происхождение было невозможно и потому, как и прочие находки, кроме крестика, клочки эти служили лишь косвенными доказательствами, но общую картину тем не менее подкрепляли.
В подвале же любопытный Шерепа нашёл пару сплющенных о камень пуль, сунул нос в тоннель, поцокал языком при виде осколков камня…
— Живут же люди! — задумчиво и печально протянул он. — Володь, мы с тобой когда последний раз за кем-нибудь гонялись, а? Мелкий нынче преступник пошёл, я револьвер только в тире и достаю. Ну дома ещё, почистить…
— Махнусь не глядя! — от всей души предложил Титов, у которого от одних только воспоминаний о сегодняшней пробежке сразу начало ныть плечо и разболелось бедро. — А мне бы пару выходных, отоспаться как человеку и долечиться…
— Вот с ним меняйся, а меня рутина устраивает, — возразил Машков. — Всяко лучше, чем по подвалам от нечисти улепётывать. Ну всё вроде бы осмотрели?
— Комнаты, подвал… да, как будто всё. Находки в Департамент забросим, и можно отдыхать. Спасибо вам за помощь!
— Это было познавательно, — тонко улыбнулся Машков. — Пойдём, что ли? Надо только Брамс разбудить. Совсем ты девчонку заморил, Чирков не простит.
Титов мучительно скривился и махнул рукой.
— Как-нибудь выдержу. Да и чего её будить, уж до машины как-нибудь донесу, — добавил вполголоса, когда мужчины вошли в гостиную.
Шерочка с Машерочкой озадаченно переглянулись, но предлагать помощь не стали. Достаточно было взглянуть, с какой нежностью и осторожностью петроградец выколупывает свернувшуюся клубком вещевичку из кресла и как та в полусне обнимает его рукой за шею, тихонько пробормотав: «Домой?», — чтобы понять, что стороннее участие тут излишне.
— На свадьбу-то позовёшь? — не удержался всё-таки от насмешки Шерепа.
— Куда я денусь! — улыбнулся Натан в ответ. — Дверь придержи, гость дорогой. И запереть за собой не забудь. Засаду бы тут оставить…
Так и доехали: Машков с уликами в охапке, Титов — с девушкой. На попытку последнего поучаствовать в доставке улик оба Владимира только одинаково зашикали, отправив его с ценной ношей домой.
Поручик по дороге с тоской вспоминал баню, которую обещалась затопить хозяйка, и понимал, что та откладывается на неопределённый срок. Однако он слишком плохо знал Проклову: упрямая вдова решила, что для бани никогда не поздно, поэтому тут же бесцеремонно загнала туда так до конца и не проснувшуюся вещевичку, а через час и до Титова очередь дошла.
В общем, после такого дня, да ещё хорошо пропаренный, Натан уснул, кажется, еще по дороге к постели и проспал безо всяких снов и тревожных мыслей не только первых петухов, но и вторых, и даже третьих, и с трудом продрал глаза лишь к десяти часам, и то только благодаря хозяйке, заволновавшейся о постояльцах — не влетит ли им на службе.
В конечном итоге в Департамент Титов с Брамс заявились уже к полудню. Впрочем, ничего интересного они не пропустили: о засаде ещё с вечера распорядился Машков, а документы в наволочке дожидались своего часа. Покосившись на них, поручик решил, что подождут ещё, а случаем следовало воспользоваться: в двадцать третьей комнате в этот момент, помимо них с Аэлитой, присутствовала только Михельсон, к которой у него имелся ряд вопросов. Не по существу, сводящихся больше к сакраментальному «и как вам не стыдно?», но задать их всё равно хотелось.