Угарит
Шрифт:
«В нашей ячейке УСМ (угаритского союза молодежи) уже двадцать пять членов. Не так плохо, если учесть, что я работаю с ними всего каких-то месяца полтора».
Во дает Жюли! Похоже, у нее на почве Мировой Революции действительно голову снесло. Я попыталась представить, как могла выглядеть угаритская ячейка союза молодежи, но тут за дверьми раздался непонятный шум. Не особо задумываясь о том, что делаю, я сунула бумаги себе за пазуху, одним движением насадила львиную голову на шею, и встала рядом в самой невинной позе, как экскурсантка, осматривающая в музее произведения античных мастеров.
Похоже,
28
Горячая решимость, с которой я взялся за спасательную операцию, постепенно таяла по мере приближения самой операции. Ну да, корабль дали, моряков тоже, десантников сам отобрал из числа своих новобранцев – пять человек порасторопнее и посообразительней. А дальше-то что? Ну, приплывем мы к Арваду, и… «Здрасьте, я тут одну чокнутую девицу ищу, она случайно не у вас? Ну, ее еще некоторые принимают за вестницу богов, а она просто дуреха ненормальная? Тогда отдайте, пожалуйста, она вообще-то из моего времени, сюда случайно попала, а вам все равно от нее никакого проку».
Ага, сейчас. Разбежался.
Но что было делать? Уж во всяком случае, не показывать растерянность своей команде! Оставалось, как учил Наполеон, сначала ввязаться, а потом разбираться. Островной город Арвад (или Айнук, как его тут называли) располагался совсем неподалеку от Угарита, и во время морского перехода можно было расспросить провожатых о его устройстве, населении и обычаях – и для начала придумать какую-то благопристойную версию прикрытия. Хотя какую? На торговцев мы не похожи, да и не потерпят финикийцы угаритских конкурентов прямо в собственном логове. А праздных путешественников, по-нашему «туристов», в этом мире, кажется, еще не изобрели.
Разве что придумать что-то вроде паломничества? Дескать, есть тут у вас такая девица-пророчица… впрочем, нет. Кто знает, как там ее Элибаал представит? Надо самому заявиться в качестве Вестника… хотя без фотика и прочей пиротехники это будет гораздо сложнее. Артефактов нашего мира осталось при мне совсем не так много: нож складной, пустая зажигалка, одежда и сандалии, да еще то, что нам отдали в Угарите. Письмена эти дурацкие.
Стоп! Вот это может прокатить: у них же ценятся Письмена Вестников. А я, соответственно, их толкователь. Можно наплести с три короба, придумать там всякие пророчества про Юльку, чтобы они ее отпустили. Но при мне еще осталась шариковая ручка (вот уж не думал, что пригодится!) и несколько старых бумажек в карманах джинсов, магазинные чеки и прочая дребедень. Вот и инструмент для создания, прямо у них на глазах, новых Письмен! Пожалуй, неплохой ресурс.
На этом решении я пока что и остановился, а прочие подробности предстояло выяснить уже по ходу дела. И рано утром, ровно через двое суток после того разговора с угаритским жрецом, самый быстроходный угаритский весельный корабль, какой только нашелся, с прямоугольным парусом на мачте и тревожно галдящей бестолковой командой вышел из гавани. Описание, конечно, звучит внушительно, а на самом деле это был совсем маленький рыбацкий баркас, или, по меркам нашего мира, большая лодка, довольно потрепанный и небрежно законопаченный. А на нем дюжина разномастных мужиков в веслами в руках, и горластый капитан, он же боцман.
Я, было, опасался, что спецназ мой заболеет морской болезнью, но мужики, хоть и земледельцы по основной профессии, к морю были привычны – случалось им и рыбки половить в свободное от трудов землепашеских время, так что все прошло хорошо. Даже выданный нам сухой паек в виде вяленого мяса, свежих лепешек и первых смокв (ведь уже была осень!) оказался вполне приличным. Ветер был свежим, но не сильным, так что плаванье проходило гладко.
Еще до наступления вечера наш корабль на веслах, со спущенным парусом,
Впрочем, это я излагаю самую суть, опуская все ругательства и проклятия, на которые не скупились мои молодцы, рассуждая о заклятых своих конкурентах. Выходило, что арвадцы – почти такие же сволочи, как жители Тира и Сидона, и уж совершенно точно превосходят своим коварством, жадностью и лицемерием этих мерзких жителей Библа. Это если говорить только о лицемерах финикийцах, не сравнивая их с пьяницами киликийцами, развратниками арамеями, тупоголовыми амореями и кровожадными хеттами. Словом, было видно, что дружба между соседними народами – явление гораздо более древнее, чем, к примеру, русско-украинский или арабско-еврейский диалог. Некоторую симпатию угаритяне проявляли разве что к египтянам, и то только потому, что живые египтяне давно уже стали редкостью в этих краях, а воспоминания об интенсивных торговых связях с Египтом восходили еще к золотому веку Угарита. Не было никаких сомнений, что появись здесь сейчас самые настоящие подданные фараона из плоти и крови, да еще и со всей фараоновой мощью за спиной, они вмиг оказались бы самыми худшими из всех, превзошли бы арамеев в тупости и амореев в наглости… или, наоборот, это амореи тупые? Запутался я с ними.
Но пока что предстояло вступить в переговоры с арвадцами, уж какие ни есть. На самом краю мола нашего подхода молчаливо ожидала группа из трех человек с оружием.
– Откуда пришли корабельщики, куда идут и чего ищут в славном городе Арваде? – проорал один из них при нашем приближении так громко, как только мог.
– Мир славному городу Арваду! – отозвался капитан на этот зов, – мы идем из славного города Угарита, и с нами Вестник Цафона, чтобы возвестить Арваду о Письменах! А заодно поменять пшеничное зерно на крашеную холстину, и железо на соль.
– Железом мы нынче богаты, слава богам, – отозвался тот, – и пшеница в вашей деревеньке совсем не так уж хороша. А что за Письмена у вас в лодке? Их можем сменять на что-нибудь ценное.
– Наша пшеница лучшая на всем побережье! – горделиво ответил капитан. Надо сказать, что в свои коммерческие планы он так и не посвятил меня до нынешнего момента, – и еще у нас есть Вестник, который может создать новые Письмена. А это дорогого стоит!
– Приставайте к нашему берегу, и да будут к вам милостивы боги!
Так мы и сделали: кораблик на веслах вошел в гавань и бросил большой каменный якорь неподалеку от самого края мола. Тут же, прямо как у нас, моряки бросили на берег канаты, по-морскому концы, которые там приняли и пришвартовали судно, а на борт лег приготовленный деревянный трап, по которому можно было сойти на берег.
– Этот, что ли, ваш Вестник? – с сомнением спросил главный таможенник (я решил называть его именно так), показав на верного моего Петьку. Даже как-то обидно стало.
– Не-ет! – возмущенно ответил Петька. Он и в самом деле нарядился в дальнее путешествие в самое торжественное платье, какое только мог сыскать в деревне, и мои затрапезные джинсы никак не могли составить конкуренции его наряду.