Угасающее солнце: Кесрит
Шрифт:
Чудовищный регул с трудом поднялся, наклонив тело вперед, затем выпрямился на почти невидимых внутри тележки ногах.
— Ставрос, — прогромыхал он густым басом.
Землянам недоступна мимика регулов, но Дункан знал, что должен во всем следовать этикету. Он поклонился и сказал на языке регулов:
— Я молодой помощник Стэн Дункан.
— Позови Ставроса.
Дверь была открыта. Дункан повернулся, чтобы позвать старика и увидел его в дверях.
Старики заговорили. Дункан прижался к стене в комнате. Его привел в смятение поток речи регулов. Он понял то, о чем прежде только догадывался. К ним пожаловал
Дункан изо всех сил старался остаться незамеченным. Он не хотел больше нарушать обычаи регулов, усложнять отношения землян с регулами.
Разговор был коротким. После обмена поклонами бай поудобнее устроился в тележке и был таков. И прежде, чем Дункан успел оправиться от своего смятения и спросить Ставроса, в чем дело, тот уже закрыл за собой дверь.
Затем он осмелел и просунул голову в дверь, вопросительно глядя на Ставроса.
Ставрос помолчал. Затем с угрюмым беспокойством посмотрел на Дункана.
— Мы на Кесрит, — сказал он. — Бай заверил меня, что для такого корабля посадка в порту — самое обычное дело. Это решение было принято в последний момент, и причин для беспокойства нет. Но, мне кажется, на планете что-то происходит. Что именно, я не понял. Бай просит нас оставаться на корабле. Временно, конечно.
— Это имеет какое-то отношение к мри? — спросил Дункан.
Ставрос покачал головой.
— Я не знаю. Я полагаю, что вся команда будет оставаться на корабле, пока положение не прояснится. По крайней мере… — глаза Ставроса поднялись к потолку, к вентиляционным отверстиям, лампам и каким-то загадочным устройствам, назначения которых земляне не понимали и потому не доверяли им. Взгляд был предупреждающим: Ставрос хотел бы сказать больше, но не может в данной ситуации.
— Бай сказал, что утром нас переправят в штаб-квартиру. Сейчас на планете ночь, и он советует нам хорошо выспаться и отдохнуть, чтобы завтра встать пораньше и насладиться приятным путешествием по Кесрит.
Бай был почтителен и вежлив. Это сквозило в словах Ставроса. В этом не было ничего необычного, и Дункан понимающе кивнул.
— Тогда доброй ночи, — сказал Ставрос. — Полагаю, что наша задержка здесь будет достаточно долгой, так что есть время поспать.
— Доброй ночи, сэр, — ответил Дункан, взглянул на старика и аккуратно закрыл за собой дверь. Ему уже в который раз хотелось спросить Ставроса, каково же истинное положение вещей и насколько он сам верит в то, что ему сказал Хулаг.
В последнее время, когда регулы сделали их заключение более строгим, Дункан начал изучать язык регулов. Он делал это с тем же рвением, с каким изучал в свое время воинское искусство офицера планетарной разведки и искусство выживания. Он начал с простейших фраз и достиг уже таких успехов, о каких не мог и мечтать. Он не был ученым. Он был просто напуганным человеком. Его по-прежнему мучили ночные кошмары, страх одиночества становился все сильнее и сильнее. Ставрос старик, — думал он теперь, — а время, которое пройдет, пока прибудут земляне, довольно значительно. И регулы, которые совершенно не ценили жизнь своих молодых, могли спокойно убить его, молодого помощника, пережившего своего старшего. Ведь жизнь юноши для них ничего не значит.
Основной причиной
Дункан боялся даже подумать о том дне, когда ему придется остаться один на один с регулами.
До высадки на Кесрит предстояли долгие часы. Нервы Дункана были слишком напряжены для того, чтобы он мог уснуть. Поэтому он собрал все свои записи и начал изучать язык с таким рвением, словно от этого зависела его жизнь.
Он сидел до тех пор, пока листы бумаги не выпали у него из рук, и он не забылся в коротком сне. Его разбудил регул, который распахнул дверь и принялся бесцеремонно собирать вещи Дункана и командовать.
Пришли еще несколько регулов и стали грузить багаж на тележку. Дункан пытался протестовать против подобного обращения, но те хранили молчание, лишь изредка обмениваясь между собой короткими фразами. Грузовая тележка укатила, показалась вторая — для пассажиров.
— Быстрее, быстрее, — подгонял один. Видимо, это было единственное слово из словаря землян, которое он соблаговолил выучить. И только когда из своей комнаты показался Ставрос, молодые регулы стали проявлять некоторое почтение и уважение.
Пожилой человек вызвал у них боязливое почтение, даже страх.
Но Дункан, взглянув прямо в лицо одного из регулов, который наклонился, помогая Ставросу сесть, увидел крепко сжатые щели ноздрей и губ, что означало неприкрытую ненависть.
Они прибыли на Кесрит, где будут жить среди регулов — своих будущих компаньонов и советчиков, уже многие века живущих здесь. И в течение тридцати дней, а может и больше, землян будет всего двое — без какой бы то ни было защиты и средств к обороне. Они прибыли на планету, которая принадлежала регулам и мри, планету, которую команда «Хазана» называла своим домом.
Дункану было ясно, что ненависть, которую регулы испытывали к ним, прибывшим на Кесрит завоевателям, была обусловлена не только расовыми и политическими мотивами.
И возможно, на Кесрит есть регулы, которые не согласны с договором, передающим их планету землянам.
Небольшие неприятности, как сказал бай Ставросу. Может, для бая эти неприятности и были небольшими — ведь регулы неспособны лгать. Но в глазах молодых регулов лжи не было вовсе, и в них Дункан прочел больше, чем услышал от Хулага.
После прибытия на Кесрит они будут жить в здании, именуемом Ном, в центре главного города планеты. Там они будут защищены от раздражающего действия атмосферы Кесрит в первые, особо критические дни. Там им предстоит приспособиться к местному климату.
Дункан увидел лицо Ставроса, впервые вышедшего из теплого чрева корабля в широкий мир, впервые взглянувшего на холмы, горы, широкие белоснежные долины, освещенные странным призрачным светом розового солнца.
Для Ставроса этот новый мир должен был стать родным домом. Его миссия заключалась в том, чтобы все подготовить к прибытию землян и затем немедленно начать строить новую земную колонию. Дункан понял, что предстоящие пять лет будут для него чрезвычайно долгим сроком.