Угасающее солнце: Кесрит
Шрифт:
Он показал найденный в кармане нож. Дункан пожал плечами.
Ньюн отметил, что Дункан не попытался напасть на него с ножом. Землянин хорошо провел свой раунд, хотя и проиграл.
Он бросил Дункану еще один сверток.
— Одень вуаль, — сказал он. — Твое обнаженное лицо оскорбляет меня и госпожу.
Дункан накинул вуаль на голову, неумело пытаясь закрепить ее. Но у него ничего не вышло. Ньюн показал ему, как одевать вуаль. И Дункан стал выглядеть гораздо лучше. Он не был одет, как кел'ен — этого нельзя было допустить, — но все же он был в черном и больше походил на мри, чем
— Так тебе гораздо лучше, — сказал он. — Это защитит твою кожу. Закопай свою одежду. Когда мы пойдем, ты поймешь, что наша одежда удобнее.
— А мы пойдем?
Ньюн пожал плечами.
— Госпожа решит. Я кел'ен. Я выполняю приказы.
Дункан опустился на колени и выкопал яму, как животное. Затем он бросил туда свою одежду. Прежде, чем закапывать, он взглянул на Ньюна.
— А если я вам предложу покинуть в безопасности этот мир?
— Ты?
Дункан поднялся на ноги. Теперь, когда на нем была вуаль, в нем появилось гораздо больше гордости, чувства собственного достоинства. Ньюн раньше не замечал цвета его глаз. Они были светло-коричневыми. Таких Ньюн никогда не видел.
— Я могу попытаться связаться с землянами и вызвать сюда для вас корабль. Я думаю, тебе лучше увезти ее отсюда, здесь вас уже ничто не держит.
Рука Ньюна угрожающе потянулась к оружию.
— Ци'мри, ты слишком много берешь на себя. И если ты что-то хочешь предложить, говори госпоже, а не мне. Я же сказал тебе, я — кел'ен. Если она захочет, я сделаю. Если ей что-то не понравится, я уничтожу это.
Дункан замер. Очевидно он понял свой промах. Он сказал:
— Я что-то не пойму, каковы ваши отношения? Она твоя жена?
Тон был таким озадаченным, оскорбление таким наивным, что Ньюн едва не расхохотался и, чтобы еще больше озадачить землянина, добавил:
— Она моя Мать.
И он махнул Дункану, чтобы тот шел за ним, так как беспокоился о Мелеин. С утесов вокруг на них смотрели хаа-дусы, изредка издавая утробные звуки. Когда они пошли, один из зверей спустился. Конечно, его привлекла одежда, закопанная землянином. И теперь от нее не останется ничего, что могло бы привлечь их преследователей.
Дус при их приближении поднял голову и навострил уши. Он излучал приветствие, радость от того, что снова видит Ньюна. Ньюн, уже чувствуя действие яда, и зная, что ночью будет хуже, провел пальцами по носу зверя и лег между ним и Дунканом.
Мелеин заметила перемены в одежде землянина и тоже одобрила их, но в этот вечер она не проявила к нему никакого интереса.
Она тоже легла, успокоившись от того, что они вернулись. Ньюн поднялся, выпил немного воды, лег и взглянул на растянувшегося на полу Дункана.
Когда Ньюн закрыл глаза, его мозг, переполненный событиями, наконец отключился. Яд дуса уже бушевал в нем. Ему снились кошмары, изредка прерываемые импульсами дуса. Но он понимал, что вреда ему яд не принесет, ведь он кел, а ни один дус не причинит вреда своему кел'ену.
Теперь он принадлежал этому зверю, а зверь — ему. И это делало его настоящее приятным. Это и Мелеин. Этим утром он был полностью опустошен, он был в отчаянии, а вечером уже спокойно отдыхал со своим
Повиноваться госпоже. Мстить за Народ.
Просыпаясь, он смотрел на землянина. И однажды в темноте он понял, что Дункан тоже проснулся и смотрит на него. Они не заговорили.
19
День прошел спокойно. Слышались только порывы ветра и дыхание дуса. Ньюн поднял голову и увидел, что Мелеин уже проснулась и сидит скрестив ноги у выхода. Видимо она давно сидела так, в тишине приводя свои мысли в порядок и наслаждаясь утренними часами.
Дункан еще спал. Ньюн поднялся, подошел к Мелеин и уселся на холодный песок рядом со спящим дусом. Яд все еще действовал: ноги его дрожали, а рука распухла до самого плеча. Но скоро это пройдет. Мозг его все еще был спокоен и полон видений, которые внушал ему дус. Страх ушел навсегда. Он знал, что когда возникнет опасная ситуация, все эти видения бесследно исчезнут. А сейчас он отдыхал и был рад этому. Ему казалось, что Мелеин тоже наслаждается покоем — лицо девушки было умиротворенным, словно ей снилось что-то невыразимо приятное.
— Ты отдохнула? — спросил он.
— Да, вполне. Вчера мне было совсем плохо. Я думаю, что сегодня мне будет трудно идти. Но мы пойдем.
По ее тону Ньюн понял, что Мелеин пришла к какому-то определенному решению, но спрашивать он не мог, хотя и был ее братом. Правда, теперь он уже перестал быть просто братом.
— Мы готовы, — сказал он.
— Мы пойдем в сторону Сил'атена и дальше в горы. Там нам нужно отыскать древнее Святилище, о котором ничего не знают келы нашего поколения. Еще до нашего рождения им приказано было забыть о нем. Пана, Ньюн, давно уже не хранится в эдуне. Ведь шла война. Госпожа решила, что Пана не должны быть в эдуне, и она оказалась права.
Ньюн почтительно коснулся рукой лба; услышав ее слова и поняв их смысл, он почувствовал озноб; словно камень упал с его души. Это ничего не меняло, и тем более их судьбу. Но Священные предметы существуют, и они с Мелеин могут сами уничтожить их, чтобы руки врагов не осквернили Пана.
Священная миссия.
— Знай это, — продолжала Мелеин. — Мы сохраним Пана для себя и укроем их там, где они будут в полной безопасности. И мы будем ждать до тех пор, пока не отыщем путь с Кесрит, или поймем, что уже ничего нельзя сделать. У кела есть вопросы?
Он молчал, думая о предложении Дункана, о том, не передать ли его Мелеин, но затем выбросил это из головы. Для этого еще будет время, если они выживут. — Я думаю, — осторожно сказал он, — что нам придется убивать землян, а они будут охотиться за нами, пока не прикончат нас. Но сам я бы пошел сейчас к представителю землян и заключил с ним союз против регулов.
Она внимательно выслушала его, склонив голову, и нахмурилась.
— Но между регулами и землянами заключен мир.
— Это не окончательно. Не навеки.