Угги. Моя жизнь
Шрифт:
Меня безжалостно кастрировали. Это самый бессердечный поступок, который могли совершить по отношению ко мне.
Место, которое прежде было моим родовым сокровищем, теперь превратилось в болезненный шрам. Прихрамывая, я остановился, чтобы взглянуть на него, тяжело вздохнул и прикрыл рану хвостом. Моя жизнь закончилась в самом расцвете сил. Ее отрезали. В прямом и переносном смыслах.
Но это было еще не самым страшным. Чата предпочла мне Энди. Даже Грета, пудель с такой радующей глаз симметрией тела, которую Папа взял на обучение, всего лишь раз разрешила мне позаигрывать с ней. Правда была в том, что вся эротика в моей жизни случалась лишь во время съемок комических сцен, и никогда – ради удовольствия.
Наши отношения с Риз Уизерспун напоминали скорее метафизическое, нежели физическое притяжение, но рядом с ней я чувствовал себя мужчиной во всех смыслах этого слова. Полноценным.
Теперь я стал импотентом. Никуда не годным.
Мой род уже никогда не продлится. У меня не будет щенков – крохотных терьерчиков, похожих на меня, как две капли воды, – и я не увижу их резвящимися в парке.
Спрятав голову под лапы, я осознал страшную истину: я даже не успел по-настоящему попробовать женщину! А теперь это никогда и не случится. Я умру девственником.
Омар смотрел на меня так, словно понимал мое отчаяние, и изо всех сил старался утешить. «Все в порядке, дружище, – говорил он, держа меня за лапу и аккуратно поглаживая в тех местах, которые не болели. – Скоро ты поправишься, и все станет по-прежнему».
Я недоверчиво посмотрел на него и откинул голову на кровать. Раскинув локоны, рядом лежала Терри. Она сочувственно обхватила меня руками.
«Преимущество твоего положения в том, что, когда ты добьешься славы, ни одна из твоих полоумных фанаток не сможет утверждать, что ее милые щенки от тебя», – утешал Омар.
Я робко вильнул хвостом и подумал, что он прав.
Омар был прав и насчет того, что мое выздоровление будет быстрым. За это я благодарен своим близким. Они трогательно обо мне заботились.
Через несколько дней я оправился от операции, а через неделю уже вернулся к езде на скейтборде. И был приятно удивлен: аэродинамика улучшилась.
Для собаки счастье – то, что по другую сторону двери.
Однако случилось непредвиденное. Во время одного из следующих визитов к ветеринару он сообщил Омару и Мерси печальную новость. «Боюсь, у Угги что-то вроде дрожательного паралича», – сказал врач.
«Что это?» – обеспокоился Омар.
«Это нарушение в работе нервной системы, которое в основном встречается у маленьких собачек белого цвета. Именно поэтому более распространенное название этого заболевания – синдром дрожания белых собак. Угги находится в начальной стадии заболевания, и я думаю, что сейчас он еще ничего не замечает. Но болезнь может прогрессировать, тогда возникнет слабость конечностей, что иногда приводит к судорогам», – ответил врач.
Мерси прижалась ко мне головой, и я погрузился в водопад ее душистых волос (я напрасно переживал: проблемы с выпадения волос у нее нет).
«Что можно сделать?» – поинтересовался
«Многое. Существует медикаментозное лечение, например, кортикостероидами. С их помощью проблема может быстро решиться. Но если этого не произойдет, то следующие несколько лет нужно будет следить за его состоянием и должным образом корректировать лечение», – был ответ.
Омар принялся ритмично поглаживать мне спину, зная, что это действует на меня умиротворяюще.
«Но я не понимаю, – сказал он, – как Угги мог так внезапно этим заболеть?».
Ветеринар пожал плечами: «Причины заболевания никому не известны. Это может иметь аутоиммунную природу или возникать с возрастом. Заболевание не причиняет боли и абсолютно не воздействует на его личность».
Омар глянул на врача, затем на Мерси, которая также смотрела на него, потом снова на меня. Повисла немая пауза.
Пытаясь разрядить напряжение, я встал на задние лапы и упал недвижимым, имитируя сцену смерти. Сработало. Присутствующие засмеялись.
«Никакое дрожание не в силах изменить личность этой собаки!» – гордо заявил Омар.
Меня, как принца, усадили в машину и отвезли домой. Следующие несколько дней со мной обращались и вовсе по-королевски. Омар переживал. Это стало заметно, когда он сократил продолжительность моих тренировок и занятий. Сначала мне недоставало работы, но я не сильно огорчался, так как взамен несколько дней провел возле телевизора, не отрываясь от своих любимых каналов.
Шли отличные передачи, выступали одаренные артисты. Я не претендую на звание кинокритика, однако хочу выразить свое восхищение персонажем Сэлли в сериале «Американская семейка». Ее сыграл французский бульдог по кличке Бриджит (она даже получила премию «Золотой ошейник» в номинации «Лучший пес, снявшийся в телевизионном сериале»). Каждый раз я наслаждался игрой Эдди во «Фрейзьере», с удовольствием смотрел «Догтаун», а «Скуби-Ду» подействовал на меня ободряюще. Иногда я мог посмотреть и «Маппет-шоу» с игрушечным псом Рольфом. Сериал «Терьеры» сильно разочаровал, впрочем, как и сериал «Парки и зоны отдыха», который совершенно не оправдал ожиданий.
Папа успокоился, как только убедился, что дрожь в моих лапах – непостоянный симптом и никак не досаждает мне. Я продолжал ходить на массаж, иглоукалывание и к хиро-практику, и все специалисты в один голос утверждали, что у меня отличное самочувствие.
«Думаю, мы можем вернуться к работе, – решил он тогда. – Я знаю, как ты ее любишь».
В восторге от новости, я с воплем подпрыгнул, исполнил пару победных кувырков. Я с удовольствием провалялся какое-то время без дела, но, как всем великим актерам, мне не терпелось окунуться в свет прожекторов.
Я и не догадывался, как ярок будет этот свет.
Для каждой собаки ее хозяин – Наполеон. Вот почему так популярны собаки.
О Франции я слышал только хорошее, но еще никогда не встречал ни людей, ни собак из этого европейского государства. Говорят, они так любят своих питомцев, что носят их в сумочках и берут с собой в фешенебельные рестораны, где угощают фуа-гра (изысканным печеночным паштетом). Ходят слухи, что они помешаны на внешности своих песиков, безмерно любят самых маленьких и говорят, что собаки ничем не хуже людей. Линии и пропорции всегда много значат для модных французов, поэтому они нередко выбирают собак по их манере двигаться: она должна напоминать походку спортивной лошадки. А что, у меня получилось бы! Во Франции собакам разрешено ездить в поездах, летать на самолетах и появляться в большинстве общественных мест. Французы не так одержимы и вопросом о собачьих фекалиях. Они не подбирают их совками, как это делают американцы и британцы, а позволяют исчезать естественным путем. Думаю, мало кто знает, что для этого используются специальные мотоциклы с устройством для сбора собачьего помета.
Французов не заботит и наличие поводка. Эти поклонники жизнерадостных собак верят, что каждая собака имеет право чувствовать себя свободной – беспрепятственно передвигаться, общаться и спариваться.
Vive la révolution! [8] .
Единственное, что удручает, – не все французы едины во взглядах на собачьи привилегии. Трудно поверить, однако некоторые не только не заводят собак, но даже не любят их. Sacre bleu! [9]
Я сделал это удивительное открытие, когда однажды в 2010 году к нам в гости явился француз Мишель Хазанавичус. Когда он произнес свое имя, оно прозвучало так, словно он чихнул. «Месье Х», как я его назвал, был режиссером и, как сообщили Омару, искал джек-рассел-терьера для съемок в своем новом фильме под названием «Артист».
К тому времени мне, как и всем моим коллегам по труппе, привили хорошие манеры. Если меня просили, я не лаял, не носился, не подпрыгивал и, конечно, не поддразнивал кошек и попугаев. Мама гордилась тем, что в доме не только нет шерсти, но и воздух такой свежий, что никто и не догадался бы, сколько здесь обитает животных (это стоило ей адского труда.)
Так было и во время визита этого француза. Омар всетаки нервничал и даже попросил прийти свою коллегу, тренера Сару Клиффорд – на случай, если потребуется помощь. Что удивительно, обычно мы ездили на прослушивания к режиссерам, а не они к нам. Видимо, у французов все наоборот.
На вид Месье Х был приятным человеком, хотя не гладил меня, как все остальные, и держал руки так, что я не смог бы их облизнуть. Что-то было не так. Позже он признался Омару: «Боюсь, я не люблю собак».
Я был шокирован этим признанием. Как и все остальные. На мгновение даже показалось, что Попье вцепится в него. Мы еще не встречались ни с кем, кому бы не понравились. Мама, Папа и все их друзья нас безгранично любили. Практически все люди, с которыми приходилось работать, были ко мне очень внимательны. Даже мои прежние хозяева кормили и убирали за мной, следили за тем, чтобы я был в тепле и безопасности. Они ласкали меня, когда я хорошо себя вел (или был слишком сонным, чтобы вести себя иначе). Даже несмотря на их категорическое решение отделаться от меня, я знал, что они меня любят, просто эта любовь для них не главное.
Папа отвел меня в комнату, где Сара и этот собаконенавистник сели поговорить наедине. Даже не поговорить, скорее пожестикулировать. Омар делал это так экспрессивно, что я боялся, как бы не выбил кому-нибудь глаз. У нашего гостя был странный акцент, он с трудом подбирал английские слова, поэтому размахивал руками так, как Манго взмахивает крыльями в очередном пике.
Я чувствовал, что Омару нужно напрягаться, чтобы воспринять его речь. Удалось понять, что фильм – о судьбе сумасбродного артиста немого кино (и его собаки), чья карьера с приходом озвучки оказалась под угрозой. Наш гость попросил Омара, чтобы я показал свои лучшие трюки, которые он решил записать на видеокамеру.
«Ты готов, дружище? – готовил меня Омар. – Давай покажем всем, на что ты способен».
Было непривычно проходить пробы в собственном доме. Я беспокоился, что из-за импровизированного характера выступления мог показать себя не с лучшей стороны. Из-за болезни какое-то время я мало занимался и был не в лучшей форме. Но, как только заработала камера, во мне заговорил мой гений. Я точно выполнил команды «Сидеть», «Стоять», «Лежать», «Идти», «Голос», «Выстрел». Омар был доволен.
«Вы не могли бы попросить его повторить последний трюк? – спросил режиссер. – Когда вы делаете вид, что стреляете в него, а он падает навзничь?».
Я сосредоточился, готовясь продемонстрировать полный спектр эмоций, и сделал то, о чем просили. Каждый раз по команде «Выстрел!» я драматично падал на пол. Просили повторить трюк снова и снова, и каждое новое падение я исполнял все с большим пафосом.
« Tres bon [10] , – улыбаясь, сказал гость. – Мне нравится. Надо включить этот номер в сценарий».
Так он признался, что был не только режиссером, но и автором сценария. Более того, его жена, Беренис Бежо, собиралась сыграть главную роль. Вот такое семейное кино.
Мы с Омаром подумали об одном и том же: раз режиссеру приходится самому работать над сценарием, да еще и приглашать на главную роль собственную жену, значит, это низкобюджетная лента. Не могу сказать, что меня это огорчило. Я скорее гордился тем, что я, Угги, внес изменения в сценарий. А не впервые ли со времен Рин-Тин-Тина сценарист изучал характер собаки и адаптировал под него сценарий? Может, меня наградят каким-нибудь титулом? Нет, лучше сосисками.
Пардон , saucisses [11] .
Покидая нас, мой новый фаворит как бы невзначай заметил, что фильм будет немым и черно-белым.
«Ух ты! – воскликнул Омар. – Отлично!».
Лично я не понимал, почему эта деталь вызвала у Омара восхищение. Мои роли и так в основном были немыми, мне никогда не приходилось демонстрировать свои вокальные данные. А со своим окрасом – белым с несколькими коричневыми пятнами – я всю жизнь влачил черно-белое существование.
Режиссер сообщил, что фильм будет сниматься в исторических местах Лос-Анджелеса и его окрестностей в знак уважения к эре немого кино.
«Если выберут Угги, он будет практически в каждом кадре», – добавил Месье Х.
Мы обрадовались, но, честно говоря, не ожидали от фильма многого.
«Скорее всего, фильм будут показывать только в Европе, или же он сразу выйдет на DVD, – поделился Омар своими догадками с Мерси. – И нам придется выпрашивать копию, чтобы вообще увидеть фильм целиком».
Как сильно он заблуждался!
Мы обращаемся с собаками, как с людьми, поэтому в конце концов они действительно мало от них отличаются.
Клайв Стейплс Льюис
Из Франции не было вестей уже неделю. Тем временем Омар узнал о возможности получить роль в другом фильме и отослал мои фото и видео, хоть и считал, что шансов мало. «Они ищут длинношерстную собаку», – удрученно сказал мне хозяин и удивился, когда перезвонили из съемочной группы, чтобы пригласить на прослушивание. «Мы ищем собаку другого типажа, но все равно хотели бы встретиться», – сказали они. Дали адрес, и мы поспешили на встречу. «Роль довольно стандартная, – сказал один из сотрудников, пристально глядя на меня. – Никаких трюков. Его задача – выглядеть интеллигентно и поладить с актерами». «Угги – умница, он со всеми хорошо ладит», – заверил Омар (ха, он явно забыл о кошках, козлах, белках, попугаях и зебрах!). Через несколько минут упорного наблюдения за тем, как я ходил из стороны в сторону по комнате, красиво сидел и спал (Омар разбудил меня, прежде чем я захрапел), Папе сказали: «Простите, но он нам не подходит. Спасибо, что привезли его, но мы ищем длинношерстную собаку».
«В чем-то вы выиграете, а в чем-то проиграете», – ответил Омар и повез меня домой.
Мне не дали роль пса Космо в фильме «Начинающие» . Сначала я расстроился, поскольку хороших ролей для джек-рассел-терьеров не так много. Большинство из них старомодные или однообразные, а я после «Воды слонам!» ждал настоящей драматической роли.
Откровенно говоря, мы не возлагали на эту роль серьезных надежд, да и, как говорил Омар, и не должны были.
Слава богу, через несколько дней нам перезвонили из Франции. Новости хорошие. Меня утвердили на роль закадычного друга главного персонажа, Джорджа Валентина, в кинофильме «Артист» .
Если бы меня взяли для съемок в «Начинающих» , пришлось бы отказаться от предложения из Франции.
Звезды все решили за нас…
Собаке редко удавалось привить человеку свое благоразумие; зато человеку распустить собаку ничего не стоит.
Джеймс Тербер
Прошло несколько месяцев с тех пор, как началась подготовка к съемкам. Выяснилось, что никто не нанимал Месье Х. Продюсер, который поверил в его силы, вложил собственные деньги в проект, считавшийся необычным и рискованным. Как только закончились первые приготовления (хотя, чтобы справиться со всем, еще надо было гнать на всех парах), мы стали ждать известий, куда и когда ехать. Фильм был одним из нескольких, которые планировалось снимать в Голливуде в тот год, но, наконец, осенью 2010 года нам сообщили дату начала. Продюсерская компания прислала копию сценария, который выглядел довольно необычно: в нем совсем не было диалогов. Но это не мешало изучать сцену за сценой, чтобы понять, какие из моих талантов пригодятся в разных эпизодах.
Омара предупредили, что предстоящие шесть-восемь недель, которые планировалось провести на съемочной площадке, будут напряженными и ответственными.
«Собака должна быть готова на все сто процентов», – сказали ему.
«Можете не беспокоиться, – заверил Омар. – Угги не нуждается в специальной подготовке. Он прекрасно со всем справляется. Но мне надо поработать с его дублерами – на случай, если потребуется их участие».
Дэш, мой брат по труппе, был основным дублером и главным соперником. Омар нашел его по рекламному объявлению в Интернете (его продавала одна заводчица из Аризоны, занимавшаяся разведением выставочных пород собак). Омар искал дублера для фильма « Воды слонам!» и наткнулся на распродажу щенков.
«Он еще молоденький, но очень похож на Угги», – сказал Омар, изучив фотографии. Позвонил селекционеру и узнал, что Дэш уже продан. К счастью, новый хозяин вскоре решил отказаться от него. Так он попал к Омару.
«Тогда я и понял, почему от него так быстро отказались, – вспоминал Омар. – Он приходил в ужас от всех и вся, начиная с мотоциклов и заканчивая людьми. При виде собаки был готов улететь на другую планету и даже не умел играть в мяч. Заводчица очень боялась, что щенки могут подхватить парвовирус, поэтому совсем не позволяла им общаться. С этим псом пришлось изрядно повозиться».
Размышляем о черно-белом будущем с Жаном Дюжарденом
Интенсивный курс социализации Дэша начался во время съемок фильма «Воды слонам!» . Омар выводил Дэша на улицу, и каждый раз они огибали всю съемочную площадку. Изнеженному домашнему песику, который никогда раньше не высовывал носа на улицу, пришлось научиться ладить со всеми животными и справляться с любой ситуацией. Учился он легко и к началу съемок «Артиста» был готов работать. Продолжал совершенствовать навыки общения с людьми, привыкал к шуму, но единственное, с чем никак не мог примириться – странный треск микрофонов на штативах.
Для съемок «Артиста» Сара Клиффорд наняла еще одного, третьего джек-рассел-терьера в качестве запасного дублера. Счастливчик! – его забрали из собачьего приюта в Калифорнии за сутки до усыпления. Никто не хотел его брать из-за коротких лап, потенциальные хозяева неизменно отказывались. Однако внешне он оказался похож на меня, и это оградило его от неминуемой смерти. Сара не только спасла ему жизнь – даровала шанс стать кинозвездой.
Так что не сдавайтесь, обитатели приютов!
Омар очень переживал из-за того, что не мог остаться со мной до конца съемок. Часть времени ему пришлось провести в Южной Америке для участия в « Шоу невероятных собак» (хоть и с неполным составом). На время его отъезда с нами осталась Сара – как помощник Омара. Папа не сомневался, что нам будет комфортно друг с другом.
Это означало, что нам с Сарой предстоит долгое время держаться вместе. Я не возражал – ведь она никогда не сопротивлялась моим облизываниям (как и я ее поцелуям). До того как посвятить себя работе с животными и их подготовке к съемкам в кино и на телевидении, Сара была помощником продюсера в известных фильмах. Один из них – «Матрица. Перезагрузка». У нее была красивая собака по кличке Кума, помесь колли и ретривера, и дрессировка (или натаскивание , как часто говорят в этой сфере) давалась ей легко и естественно.
Можно подумать, меня надо было натаскивать!
Компания Сары по подбору животных для студийной работы была одной из самых уважаемых в Голливуде. Она могла предоставить студиям кого угодно: пауков и змей, лам и неразлучников, медведей и бульдогов, черепах и кошек. Никто из нас об этом раньше не знал, но, похоже, я оказался одним из ее самых прибыльных клиентов.
Омар прогнал нас с Дэшем по сценарию, а потом перечислил Саре команды, которые понадобятся чаще всего. Кроме этого, рассказал о наших слабостях.
«Дэш легко отвлекается, и у него мало опыта, – сказал Омар. – У Угги сложные отношения с попугаями, белками и периодически с кошками. Он очень прожорливый, особенно без присмотра. Мог бы претендовать на звание обжоры мирового класса. Так что ты не должна баловать его. Придется следить, чтобы он держался подальше от буфета».
Сара посмеялась и попросила Омара не беспокоиться, но я заметил, что он слегка встревожен. Папа редко оставлял меня надолго, особенно на съемках. Он был спокоен, зная, что может наблюдать за моей работой и в случае нужды помочь при исполнении трюков. Вместе со мной мог порадоваться успеху и запечатлеть его мгновения. Неизвестно, как сложились бы наши дела, если бы рядом не было Омара.
Волновало и то, удастся ли мне поладить с партнером по фильму, Жаном Дюжарденом. Он уже плыл из Парижа, и нам предстояло провести три дня в особняке, арендованном для него в Голливудских Холмах. После этого оставалась еще пара недель, чтобы узнать друг друга получше.
Важно, чтобы с партнером было легко и комфортно. Тогда можно понять друг друга с полуслова. То же касается и животных. Не называя имен, просто расскажу, что однажды мне довелось сниматься с одним так называемым профессионалом, который не только совершенно не интересовался моей персоной, но даже не утруждал себя тем, чтобы носить с собой сосиски (а для нас, собак, это равноценно лишению гонорара).
Он с угрюмым лицом дергал меня за поводок, игнорировал советы Омара, полагая, что для работы мне не нужно никакого поощрения. Он не только не гладил меня, даже ни разу не посмотрел мне в глаза. Этот тип был каменным. Разве нормальный человек может устоять передо мной?
Омар знал, что мне было не по себе рядом с этим человеком, который, кроме камня, мог оказаться разве что любителем кошек. Омар помогал мне сосредоточиться на работе. И я прекрасно с ней справился. Тем не менее, этот опыт был безрадостным (к тому же бессосисочным), и полагаю, никто из нас не хотел бы его повторить.
«Должен предупредить тебя, – сказал один из сотрудников, когда мы с Омаром ожидали встречи со звездой «Артиста» . – Жан Дюжарден не держит собак и вряд ли представляет себе, как с ними обращаться… но он ждет встречи с Угги и жаждет приступить к работе».
Отлично. Еще один собаконенавистник.
Но я напрасно расстраивался. Тот шарм, который излучает Жан с экрана – неподдельный. Он больше, чем просто актер. Он человек, чьи глаза смеются, и быть его партнером – подарок судьбы! Жан идеален для работы с собаками, и мы мгновенно друг друга полюбили. Играли в мяч и в фрисби, я показывал ему, как катаюсь на скейтборде, а он, впадая в детство, гонялся за мной по пышным лужайкам особняка. Каждый раз, когда мы прерывались на отдых, я сидел у него на коленях, потом, прокрутившись раза три, усаживался у его ног. В конце концов засыпал, положив морду на его ботинки. Спал подергиваясь – во сне гонялся за белками.
Жан был очень старательным и с удовольствием учился. Неудивительно, что я быстро привязался и стал искренне предан ему. Европеец до мозга костей, он был незаурядным человеком. Рядом с ним – галльской звездой – я чувствовал, как часть его таланта передается мне.
К сожалению, он почти не говорил по-английски, поэтому обычно мы общались через переводчика. Иногда он пытался говорить на языке, доступном мне, – увы, выворачивая его на европейский манер. За восемь лет, прожитых с Омаром, я привык к искаженной английской речи, но то, что слышал от Жана, не шло ни в какое сравнение. Когда Омара не было рядом, Жан пытался самостоятельно давать мне вербальные команды, но то, что он произносил, мало походило на человеческую речь.
Вместо «Кувырок» он произносил «Вувырок», «Сядь красиво» превращалось в «Зять кваси», а «Голос» – в «Волос». Не сразу, но я научился его понимать.
К счастью, мы снимались в немом кино, поэтому соблюдать на съемочной площадке полную тишину было необязательно. Омар мог кричать, свистеть и щелкать пальцами, чтобы привлечь мое внимание, – это никак не отражалось на звуковом сопровождении.
Предстоящие съемки обещали быть забавными.
Я прекрасно подходил на роль по многим причинам. А после той неловкости, которую испытал на съемках «Воды слонам!» , понял, что у немого кино есть еще один плюс – можно спокойно спать и храпеть сколько моей душе угодно. По сценарию, Жан пострадал при пожаре и какое-то время, выздоравливая, провел в кровати. В двух эпизодах я сплю с ним рядом. Надо сказать, я сыграл очень реалистично и всласть похрапел.
Что еще лучше, отсутствие диалогов означало: актерам нужно демонстрировать мастерство, не прячась за красивые фразы. Каждому актеру – будь то человек или животное – надо было в совершенстве овладеть искусством мимики и жеста, что наконец-то помещало их в те же рамки, которыми был ограничен я.
Впервые я не чувствовал себя ущемленным по сравнению с двуногими актерами. Тишина прошлась по съемочной площадке, как грейдер.
Для людей это изменение было существенным. Облегчение оказалось лишь кажущимся. Не нужно было утруждаться заучиванием текста, но они и представить не могли, какая ответственность легла теперь на их плечи. Пришла пора пользоваться своим телом естественно и без форсажа – как всегда делал я. Весь эпизод можно было испортить, невпопад кивнув головой, едва нахмурив брови или несвоевременно разомкнув губы.
Переигрывание превратило бы весь фильм в пантомиму. Недоигрывание сделало бы его тусклым. Тут никакой сценарий не поможет.
Чтобы актеры были сосредоточены на движениях, а не на тексте, режиссер просил их не произносить даже
тех слов, которые появлялись в промежутках между эпизодами. Прекрасно!
Жан учил меня своему языку. Взамен я обучал его искусству немого кино. Я не беспокоился о будущем фильма. Важнее было то, сколько удовольствия подарили нам эти съемки.
Смотри и учись, Французик.
Смотри и учись.
У идеального спутника должно быть не меньше четырех лап.
Съемки начались в сентябре 2010 года в окрестностях Лос-Анджелеса и сразу увлекли нас. Все, кто имел какое-то отношение к фильму, моментально заразились его идеей, считая ее смелой, концептуальной. Мы поняли, что участвуем в создании магического произведения. Менеджеры, подбирая натуру, отлично сработали, отыскали места, идеально подходящие для фильма. Мы снимались в исторических театрах, в частности в Орфее, в нескольких старинных постройках и в Брэдбери-Билдинг (здание прославилось в фильме «Бегущий по лезвию» ). Некоторые сцены снимали на открытых площадках киностудий Warner Brothers и Paramount. Где бы ни работали, масса времени уходила на то, чтобы продумать все мелочи – от костюма до угла съемки. Хорошо, что Месье Х был мастером поднимать настроение. В черно-белом кино многое зависит от двух вещей: образа и музыки. Месье Х относился к обеим с одинаковой страстью. С его подачи мы часто слушали известных музыкантов – Коула Портера, Дюка Эллингтона и Джорджа Гершвина, с ними окунались в историческую атмосферу нашего фильма. Огромные динамики выплескивали музыку и выключались, только когда камеры приходили в движение. Вместо музыки – инструкции режиссера.
Месье Х работал с редким энтузиазмом. Он так хотел, чтобы нас вдохновила работа великих актеров Голливуда, что устраивал показы немых фильмов. Настаивал, чтобы актеры читали мемуары и биографии звезд немого кино, включая работы Джона Гилберта – ведь сюжет «Артиста» основан как раз на его биографии.
В начале карьеры я поклонялся таланту Рин-Тин-Тина, но теперь уже мог положиться на собственный опыт.
Мой дорогой друг Жан был под впечатлением судьбы Дугласа Фэрбенкса-младшего, но многое позаимствовал и у других знаменитостей: улыбку – у Джина Келли, движения – у Витторио Гассмана, усы – у Кларка Гейбла.
«А еще я смотрел сериал о Лэсси, которая была по-собачьи счастливой», – добавил он. И снова Лэсси…
Актер Джон Гудман, игравший крупного голливудского продюсера, сказал, что основывался на биографии Сесиля ДеМилля. Беренис Бежо по сценарию была предметом обожания Жана, ее героиню звали Пеппи Миллер. Беренис шутила, что моя роль важнее. Этот миф рассеялся, как только все увидели, насколько изумительной она была перед камерой, ее милое лицо красовалось практически в каждом кадре. Сама она утверждала, что духом походила на Грету Гарбо и Мэри Пикфорд.
Между прочим, некоторые сцены снимались в невероятной красоты особняке в Беверли Хиллз, где какое-то время жила сама Мэри Пикфорд. Говорят, именно здесь начались их отношения с Дугласом Фэрбенксом, и я трепетал при мысли о том, что пометил территорию в доме, где ступала нога человека, сыгравшего Зорро.
Фильм снимали в цвете, потом обрабатывали. Оператор использовал специальные фильтры, чтобы получить черно-белый эффект. Каждый цвет тщательно анализировали, играли черными и белыми тонами. Цель – найти точный оттенок серого. В кадре не было никаких узоров и рисунков, вместо них – блестящие и металлизированные ткани (хотя для меня это не имело никакого значения).
Все – от декораций до освещения – было контрастным. Чтобы подчеркнуть изменения в жизни главного героя, использовали специальные осветительные приемы. В начале Джордж в лучах яркого света, который по ходу фильма тускнеет. В финале главный герой погружается в задымленное пространство.
Особое внимание – костюмам. Поскольку главная линия фильма – судьба Джорджа, его костюм темнее, чем у остальных. По ходу сюжета, по мере обесценивания таланта – его костюмы растут на два размера, а обувь тяжелеет. Это создавало впечатление, словно он едва волочит ноги.
Я сумел так же удрученно волочить лапы в ногу с хозяином и без помощи тяжелой обуви – талант!
Жана всегда снимали спускающимся по лестнице и никогда поднимающимся – чтобы подчеркнуть драматизм его нисходящей судьбы, тогда как Пеппи, в логике роста популярности, поднималась по лестнице, ее одежда становилась светлее.
Между прочим, в начале фильма ее имя умышленно писали с ошибкой: «Peppi» вместо «Peppy». Думаю, режиссер хотел подчеркнуть, что для неизвестного актера его имя не имеет особенного значения. Кстати, сначала мое имя тоже написали неправильно. И несмотря на то, что в конечном итоге ошибку исправили, в некоторых странах (особенно во Франции) меня так и знают под именем Агги.
Большую часть дня я проводил в гриме, у меня был персональный «визажист для животных», Роуз Ордайл. Она использовала только натуральные красители растительного происхождения. Ими она разукрашивала в нужных местах мою шерсть, усиливая контраст. Поскольку Дэш и Дьюд были наняты для съемок на случай моей болезни или травмы, нам надо было быть похожими друг на друга. Поэтому ежедневно к нашей с Дьюдом и без того чудесной окраске добавляли асимметричные пятна – как на шее у Дэша.
Думаю, необязательно напоминать, что Дэшу посчастливилось появиться в фильме лишь на несколько секунд – в самом начале, когда Джордж Валентин удаляется от камер, погружаясь в затемненный тоннель, а Дэш бежит вслед. Я остался в этой сцене за кадром: Папа хотел проверить, как Дэш поведет себя под давлением. Он справился хорошо, и я не жалею, что одолжил ему этот эпизод, хотя всегда считал, что он слишком пружинит при ходьбе.
Дьюд тоже участвовал минимально – в сцене, где несчастная жена Джорджа (ее роль сыграла Пенелопа Энн Миллер) бросает в своего мужа газету. В этом эпизоде я сидел на диване рядом с Жаном. Между прочим, я стал очень общительным. Могу поладить с кем угодно и практически никогда не конфликтую ни с кем, кроме кошек, козлов, белок, попугаев и зебр. Но когда Пенелопа швырнула в моего обожаемого Жана газету, рефлекторно вздрогнул. Мне не понравилась эта выходка.
Я эмоционален, но ко мне с детства относились с уважением. Никогда не обращались жестоко и ничего в меня не кидали. Я не знал, как на это реагировать, поэтому защитная реакция была для меня в данном случае естественной.
Во втором дубле я зарычал, а в пятом порвал проклятую газету в клочья. Думаю, Пенелопа волновалась, как бы в шестом дубле я не вцепился уже в нее. Так в кадре появился Дьюд, в прошлом обитатель приюта, от которого дважды отказывались хозяева и предположительно грубо с ним обращались. Когда в него полетела газета, он едва пригнул голову, а потом спрыгнул с дивана. Я был счастлив, что подарил ему минуту славы.
За исключением этих двух моментов, я бил точно в цель, и с самого начала ко мне относились, как к равному партнеру. Признаюсь, съемочные будни были изнурительными. Особенно тяжело приходилось тем, кому под шестьдесят. Если перевести мой возраст в человеческие годы, то я тоже близился к этому рубежу, но выдерживал нагрузку хорошо. Я проводил на съемочной площадке до восемнадцати часов в день, но благодаря Омару и Саре справился и с этим. Они следили за тем, чтобы в промежутках между съемками эпизодов я успевал как следует отдохнуть.
Было трудно реагировать на команду «Сопровождать», если мы работали на шумных улицах, где неслись и сигналили автомобили, или в многолюдье. Тяжелее всего далась сцена, когда мы с Жаном выходим на улицу после премьеры последнего фильма с его участием: снаружи ожидали две сотни его фанатов и фотокорреспондентов.
Когда в кадре столько людей, о выполнении команд не может быть и речи. Оставаясь в образе, Жану пришлось корректировать и мои действия. Предполагалось, что весь эпизод я буду находиться рядом с ним, нюхать сосиски и реагировать на подаваемые сигналы. При этом я должен спокойно себя вести в море окружавших меня восхитительных ног.
Сцена была долгой, так как снимали ее с разных ракурсов. Камера была сфокусирована не на нас, а на определенной точке между нами, поэтому мы не могли сдвинуться со своих мест. Сара помогла запомнить точку, где я должен был остановиться и замереть. Понадобилось немало упорства, но в итоге мы справились.
Саре определенно нравилась моя работа, а Папа не прекращал меня поздравлять.
«Дружище, ты прекрасно работаешь!» – твердил он, почесывая так, что мой хвост выплясывал джигу. Еще он кричал: «Угги, ты сделал всех!», «Фантастика!». Однажды он подбежал после удачно сыгранной сцены и со слезами воскликнул: «Угги, ты такой умница! Угги, я иногда не верю, что ты – собака!»
Высочайшая оценка.
Мне нравилось в Омаре все. Мы прекрасно сработались за те восемь лет, что провели вместе. Я понимал его без слов. Бесспорно, доверие играло огромную роль, но еще важнее любовь. И конечно, съестные гонорары.