Уго Чавес
Шрифт:
Здесь мы вступаем в «сумеречную зону» предполагаемой связи Чавеса с Прието Фигероа на основе масонской доктрины. На излёте жизни «Учитель Учителей» (он умер 14 апреля 1993 года) мог заинтересоваться Чавесом. Боливарианские убеждения, внутреннее бунтарство, категорическое отрицание «практики» Четвёртой республики, духовность Чавеса и его неутомимые, часто мучительные интеллектуальные поиски — лучшего ученика трудно найти. Был очевиден «пробивной потенциал» Чавеса, его решимость положить конец социально-экономической деградации страны, её сползанию в кризис, из которого не будет возврата. Сам Фигероа не имел шансов стать «преобразователем» Венесуэлы, потому что правящая элита Четвёртой республики до середины 1980-х годов обладала возможностями для манёвра, нейтрализации социального недовольства, в том числе путём подкупа и разовых подачек обитателям
Масонская подоплёка отношений Чавеса и Фигероа пока что является тайной за семью печатями. Вполне вероятно, что Чавес ещё до президентских выборов 1998 года пытался вступить в одну из лож Каракаса.
Осведомлённая журналистка Иса Доблес уверяла, что такая попытка имела место: «Только масоны хлопнули дверью перед носом этого человека. Насколько известно, эта ложа, во всех отношениях серьёзная и престижная, получила обращение Чавеса о вступлении. Я представляю, что из-за его уверенности в том, что он является живым воплощением Боливара, вступление в масоны стало для него наваждением. Членство в этой ложе, известной строгостью требований и их исполнения, означало бы полное признание действий Чавеса. Итак, перед голосованием все братья, входившие в руководство ложи, получили, как полагается, по два шара — белый и чёрный. Если будет брошен хотя бы один чёрный шар, во вступлении будет отказано. Четверо из тех, кто голосовал, бросили чёрные шары».
Руководство Великой ложи Венесуэлы опровергло эти домыслы: Чавес не пытался стать масоном, а потому никаких чёрных шаров не было. Иного ответа от Великой ложи не ожидалось: информация о причастности к масонской деятельности или даже о попытках вступления по уставу организации не может быть раскрыта, тем более без разрешения масона или аспиранта в масоны.
Говоря о критериях подбора министров для будущего правительства, Чавес всегда подчёркивал, что будет править страной с «командой лучших»: настоящих патриотов, профессионально подготовленных, безупречных с точки зрения неподкупности, морали и этики. На пресс-конференции после выборов Чавес огласил имена тех, кто был назначен на ключевые посты в правительстве.
Министром внутренних дел и юстиции (фактически премьер-министром) стал, как ожидалось, Луис Микелена. Чавес щедро отблагодарил своего политического «ментора» за помощь и поддержку в трудные годы борьбы за власть. Несмотря на возраст, Микелена обладал крепким здоровьем и, как полагал Чавес, вполне мог выдержать нагрузки, которые его ожидали на столь ответственном посту. А сделать предстояло многое: «Он должен дать отпор тяжелейшей проблеме преступности, от которой страдает народ, возглавить процессы перемен в спецслужбах, которые, без всякого сомнения, пронизаны мафиозными группировками». Микелена обещал взяться за дело засучив рукава. Он сам возмущался тем, что в полицейских органах царит анархия и что, помимо тайной полиции DISIP и PTJ, в каждом штате и муниципалитете действуют бесконтрольно для центральной власти «местные полиции». Новый министр заявил, что намерен создать единую Национальную полицию, которая «покончит со всей этой анархией и произволом».
В Мирафлоресе сразу отметили, что Микелена ревниво относится к тем, кто оспаривал у него право «эксклюзивного доступа» к президенту. Среди них был, несомненно, Рауль Бадуэль, назначенный Чавесом личным секретарём. «Восточные манеры» Бадуэля раздражали Микелену: «Никогда не поймёшь, что у него на уме, что скрывается за двусмысленными улыбками и китайскими изречениями». Однако подкопов под Бадуэля он не вёл, помня о его давней дружбе с Чавесом. Впрочем, страдания Микелены вскоре прекратились: соперник покинул Мирафлорес «по собственному желанию», поскольку стала вакантной должность командира 42-й бригады парашютистов в Маракае. Возглавить бригаду было заветной мечтой Бадуэля. Чавес подписал приказ о назначении, считая, что самым боеспособным подразделением в армии должен командовать преданный ему человек. Бадуэль покинул пост личного секретаря президента с облегчением, хотя старался не показывать этого. Он был привычен к максимальным нагрузкам, но Чавес работал 24 часа в сутки! Соответствовать его требованиям было крайне тяжело.
Министром обороны Чавес назначил генерала Рауля Саласара Родригеса(Рауль Саласар Родригес (р. 1950) был порученцем в Casa Militar (1980–1981), начальником службы адъютантов при Главном командовании армии (1991–1993), командиром Третьей пехотной дивизии (1994–1995).), бывшего начальника Объединённого командования национальных вооружённых сил. В порядке «региональной очерёдности» как представитель Венесуэлы Саласар возглавлял Межамериканскую хунту обороны в Вашингтоне. Он имел тесные связи с Пентагоном, был в тамошних кругах на хорошем счету, «конструктивно решая вопросы двусторонних военных отношений». Чавес проникся доверием к Саласару после его своевременной информации о том, что в Каракасе зреет заговор по срыву инаугурации. Оказалось, что один из бывших армейских начальников обратился с таким предложением к уходящему президенту Кальдере: «У нас всё готово, требуется только ваше согласие». Разумеется, Кальдера, уставший от жизни вообще и неистребимого венесуэльского прожектёрства в частности, отправил его восвояси.
Предложение стать министром Саласар воспринял с нескрываемым удовлетворением. В Вашингтоне его назначение также было встречено с одобрением. Чавес должен был бы насторожиться: почему так? Ведь многие его решения того периода критиковались американцами. Видимо, под прессингом неотложных дел «начинающему» президенту было не до тщательного анализа нюансов политики США. Истинное своё лицо Саласар показал в дни апрельского переворота 2002 года.
Выдвижение на пост министра иностранных дел Хосе Висенте Ранхеля оппозиция встретила в штыки. Для неё Ранхель был неисправимым «леваком», его близость к Чавесу могла предвещать только одно: нейтрализацию представителей правого крыла в кабинете. Нужно заметить, что Ранхель вначале отказался от должности: «Я журналист и не хочу уходить из этой профессии». Однако Чавес через Анну Авалос, жену Ранхеля, и Микелену, его старого друга, добился своего.
Новый министр, как и Микелена, был «возрастным», но его энергетике и способности к политическому выживанию завидовали многие. До «эпохи Чавеса» он пять сроков подряд избирался депутатом в парламент, где возглавлял комиссию по внутренним делам. Ранхель в разное время трижды выдвигался левыми партиями {MAS, PCV и другими) кандидатом в президенты. Будучи адвокатом, боролся за соблюдение прав человека в стране, разоблачал внесудебные расправы, а в качестве журналиста всегда выступал с позиций социальной справедливости. Это не нравилось правящей элите. В отместку о Ранхеле распространялись всякие компрометирующие слухи, в том числе о «подковёрных» финансовых операциях с помощью «друзей-банкиров», о дружбе с олигархами и даже о давних связях с КГБ.
В министерство энергетики и горнодобывающей промышленности пришёл Али Родригес Араке(Али Родригес Араке (р. 1937) в 1960—1970-х годах принимал участие в партизанском движении в Венесуэле. Окончил Центральный университет Венесуэлы, по профессии экономист-нефтяник.). Это был, несомненно, «левый кадр», который в кругах правых считался более опасным, чем Ранхель. Достаточно сказать, что Али Родригес — один из бывших партизанских командиров (псевдоним «Команданте Фаусто»), являлся близким помощником Дугласа Браво. В разное время был членом Партии Венесуэльской революции (PRV), «Causa R», «РРТ» («Отечество для всех»). Родригес принимал участие в подготовке выступления военных во главе с Чавесом 4 февраля 1992 года и в дальнейшем поддерживал его политический курс. Родригес принципиально отвергал идею приватизации нефтяной промышленности, чем снискал себе ненависть венесуэльской олигархии.
Журналист Альфредо Пенья(Альфредо Пенья (р. 1944) перед министерским назначением работал комментатором и редактором в журналах правоконсервативной тенденции «Semana» и «Resumen», а также в газете «El Nacional». Один из организаторов переворота 2002 года.) возглавил министерство секретариата президента (то есть президентский аппарат). Это была важнейшая позиция в правительстве: такой «доступ к телу» президента из министров имел только Микелена. Как журналист Пенья специализировался на разоблачительной проблематике. Сенсационные выступления по проблеме коррупции в Четвёртой республике создали ему имя. В молодые годы был членом компартии, редактировал её орган — газету «Трибуна популар», но потом, разочаровавшись в коммунистической идеологии, «остепенился». Мнения о перспективе Пеньи в правительстве были противоречивыми. «Он сумеет быть полезным и станет правой рукой Чавеса», — оптимистично говорили одни. «Чавес скоро разочаруется в этом профессиональном мастере клеветы», — предвещали другие.