Угол падения
Шрифт:
— Хорошо, Татьяна, я слушаю. Что такого важного вы решили мне сообщить?
— Официально заявляю, что мой муж, Валерий Иванов, в момент убийства Павла Петровича Сергеева в нашей комнате не ночевал.
Леонидов чуть не упал со стула. Он ожидал, кто же первым бросит камень в Валеру, но никак не предполагал, что это окажется собственная супруга господина управляющего.
— Вы что, караулили его?
— Я не спала. Последнее время отношения между Валерой и Павлом Петровичем были особенно напряженными. Муж хотел выяснить все окончательно и, когда мы ушли к себе в номер, сказал,
— Уж не думаю, что Валерий Валентинович стал бы делать выбор между своей женой и чужой женщиной.
— Дело в том, что Павел Петрович недавно высказал мысль, что жена не должна работать под руководством мужа. Поэтому я вполне могу потерять работу.
— Вы в ней очень нуждаетесь?
— Это не имеет значения'. Хочу остаться в магазине, не важно, по какой причине.
— Ладно, оставим. Не понимаю, как это вы, жена, чуть ли не обвиняете родного человека в преступлении?
— А вам-то не все равно? — Глаза женщины зловеще сверкнули из-под пряди закрывших лицо волос. — Ваше дело покарать. Вот и карайте. Я на любом суде готова заявить, что в момент убийства в комнате мужа не было. Он был на том самом балконе. Я слышала крик, глухой удар, а через несколько минут в номер вошел Валера. Он был не в себе, ничего не стал объяснять. Но я-то знаю!
— Что ж, весьма неожиданно. Больше ничего не хотите добавить?
— Нет, больше ничего. Что теперь будете делать?
— С веревкой брошусь на Валерия Валентиновича.
— Вы так торопитесь избавиться от мужа?
— Это не ваше дело.
— Как мило у вас все получается: то не мое дело, это не мое дело. Славное мнение об органах правосудия, которым лишь бы схватить и посадить.
— Значит, моего признания недостаточно?
— Увы…
— Хорошо. Вас жена, наверное, уже ждет, а меня Валерий.
— Кстати, а он что же, с утра не плавает?
— Наверное, занят чем-то более важным, — странно усмехнулась она и двинулась к выходу.
Алексею осталось только проследовать за Татьяной в холл, где его действительно уже поджидали Барышев и компания. Саша крутила головой, высматривая женщину, соблазнившую мужа раньше времени покинуть бассейн. Увидев даму, с которой появился Леонидов, Александра засмеялась, а Барышев присвистнул:
— Леха, твое обаяние распространяется даже на самые отмороженные персонажи. О чем вы шептались вдали от супружеских глаз?
— Любопытной Варваре, говорят, на базаре нос оторвали. Догадайся с трех раз, что не мешало бы оторвать такому любопытному мужику, как ты?
— Ну уж нет! Может, это самая дорогая мне вещь в собственном организме. Кстати, я не доволен: ты не активно вел себя в бассейне, до обеда еще три часа, пойдем на лыжную базу?
— Только если пообещаешь, что кататься мы будем в собственное удовольствие, а не назло рекордам.
— Ладно, я тебя за женщинами поставлю, будешь замыкать
Леонидов на всякий случай обернулся, но Татьяны Ивановой в спортивном комплексе уже не было.
Погодка на улице и впрямь установилась — только и катайся на лыжах. Метель окончательно стихла, снега намело вдоволь, легкий морозец приятно щекотал кожу. До своего коттеджа' они шли не спеша, наслаждаясь свежим, пахнущим хвоей воздухом и тишиной.
В коттедже Алексея ждал еще один сюрприз: в холле, сидя на диване со стаканом апельсинового сока в руке, его поджидал двоюродный брат управляющего Саша Иванов.
— Можно вас на два слова, Алексей Алексеевич?
— Что, так важно? Я покататься на лыжах собрался.
— Всего пару минут.
— Хорошо. Александра, иди собирай Сережку и мне там приготовь, что втурпоход надеть. Я сейчас.
Семейка Ивановых начинала Леонидова потихоньку доставать. «Пошлю-ка я сейчас куда подальше всю эту братию», — подумал он, шагая за Ивановым-младшим в комнату номер четырнадцать.
— Ну, и что такого важного вы хотите мне сообщить. Впрочем, догадываюсь: желаете заявить, что видели, как ваш двоюродный брат столкнул с балкона господина коммерческого директора. Верно?
— Не совсем так. Видите ли, я не ночевал в своей комнате после того сабантуя…
— Это я уже знаю. Где же вас носило?
— Вообще-то дело личное: я был с женщиной и не хотел бы ее впутывать.
— Что, так серьезно?
— Не надо меня сватать на роль Ромео. Я, конечно, человек мягкий, но не дурак. Короче, я был в боковой комнате. Вернее, сначала в холле, потом Валера вышел из своего номера и сказал, что идет поговорить с Пашей. Я пытался отговорить, коммерческий директор был сильно пьян, черт знает что мог ляпнуть. Но братец и сам неслабо принял, рвался в бой отношения выяснять. Я отговаривал, честное слово, но брат еще сказал, что на Пашу управу найдет-. Я плюнул и ушел к своей девушке. Она ждала в двадцать первой комнате, у меня был с ней серьезный разговор, можно сказать, дальнейшая жизнь решалась.
Когда послышался тот звук, ну, удар, мы сначала ничего не поняли. Подумали, что спьяну кто-то стол уронил. Через несколько минут я выглянул в коридор, на всякий случай: там увидел лежащего на полу у стола Пашу, а Валера, нагнувшись, у него пульс щупал. Когда меня увидел, то испугался.
— Ничего не сказал?
— Сказал. «Не думай, это не я» — вот что сказал. А кто тогда? Больше никого не было. Манцев, правда, спал на диване в холле, но он был в стельку, вряд ли чего слышал. Голову, во всяком случае, не поднял.
— Значит, Манцев?
— Да ничего он вам не скажет. Если до сих пор не выразил желания, значит, ничего не помнит. Стал бы он Валеру выгораживать? Он же к Ольге неравнодушен, а та братца просто ненавидит.
— К Минаевой, что ли?
— А то к кому?
— А она?
— Эта девушка не про нас, серых. Костик у нее был на ролях «давайте будем просто друзьями».
— У Ольги кто-то есть или она просто в ожидании корабля с алыми парусами?
— Ну, глупой ее никак не назовешь. Зачем ей ждать, если можно просто руку протянуть и взять?