Уголовное право США. Успехи и проблемы реформирования
Шрифт:
Прямое упоминание специального намерения можно встретить в статутном, нереформированном праве штатов. Например, в УК Калифорнии (ст.21 (а)) говорится, что покушение на преступление состоит из двух элементов: специального намерения совершить это преступление и непосредственного, но неэффективного действия, направленного на его совершение.
Суды, которые придерживаются различий между двумя видами намерения, руководствуются ими при решении вопросов ответственности за преступления, совершенные по ошибке в факте или праве или в состоянии опьянения. Так, если опьянение обычно считается недостаточным основанием, чтобы нейтрализовать общее намерение, оно может быть достаточным, чтобы нейтрализовать специальное намерение. Например, в случае берглэри лицо, которое осуществляет взлом и проникновение в жилище, может быть признано настолько пьяным, чтобы иметь намерение совершить там фелонию. В
УК штата Калифорния сказано, что «доказательство добровольного опьянения допускается только по вопросу о том, действительно ли у обвиняемого сформировалось требуемое специальное намерение, или, если ему предъявлено обвинение в тяжком убийстве, действовал ли он преднамеренно, обдуманно или имея явно выраженное злобное предумышление» (п. “b” ст. 22). [377]
Поскольку концепция общего намерения была «постоянным источником путаницы и двусмысленности в уголовном праве», [378] некоторые известные американские ученые еще до издания Примерного УК призывали отказаться от
377
В качестве смягчающего обстоятельства за тяжкое убийство, наряду с психическим заболеванием или дефектом, в УК указано влияние опьянения (п. “h” ст. 190.3).
378
ALI. Op. cit. § 2.02. Comment at 231, n. 3.
379
Так, Холл писал, что использование такой терминологии в наставлении присяжным заслуживает серьезного критического отношения (см.: Hall J. General principles of criminal law. Indianapolis: Bobbs-Merrill, 1960. P. 142).
380
См., например: People V. Harrison, 241 ILL.App. 3d 65, 146 ILL Dec.1034, 558 N.E. 2d 1368 (ILL. App. 3 Dist. 1990).
В случаях, когда лицо, намереваясь причинить вред другому, случайно, например промахнувшись, причиняет вред третьему лицу, оно на основании доктрины перемещаемого намерения может быть признано имевшим намерение причинить вред этому третьему лицу. Эта своего рода юридическая фикция, которая появилась в Англии еще в ХУ! в., в дальнейшем пустила глубокие корни в американской уголовно-правовой системе.
Влияние указанной доктрины можно обнаружить и в Примерном УК в ст. 2.03, где рассматриваются вопросы причинной связи, а именно: если «фактически причиненный результат не совпадает с задуманным или ожидавшимся только в том отношении, что претерпевшим ущерб или затронутым оказалось другое лицо или другое имущество» (п. 2а), [381] деятель может быть признан виновным в такой же степени за этот фактически причиненный результат. Приведенное положение было воспринято уголовными кодексами ряда штатов, например Пенсильвании (ст. 303), Кентукки (ст. 6.04), Алабамы (ст. 13А-2-5) и др.
381
«Или, – как говорится там же далее, – что задуманный или ожидавшийся ущерб или вред был бы более серьезным или более обширным, чем причиненный». По этому положению американские юристы высказывают разные точки зрения.
Доктрина перемещаемого намерения довольно часто используется в судебной практике. Так, Верховный суд штата Вашингтон, рассмотрев в 1994 г. дело Уилсона, постановил: поскольку намерение причинить тяжкий телесный вред установлено, mens rea переходит от двух лиц, по которым обвиняемый намеревался произвести выстрелы, к двум другим, которым он не намеревался причинять вред [382] .
Иногда соответствующие статуты формулируются так, чтобы исключить применение доктрины «перемещаемого намерения». [383] Иногда, наоборот, формулировки закона включают словосочетания, позволяющие применять эту доктрину, например: «это или другое лицо», что в своем решении отметил Верховный суд штата Нью-Мексико [384] .
382
People V. Wilson, 883, P. 2d 320 (Wash. 1994).
383
Так, Верховный суд штата Мэриленд отметил, что указание в наставлении присяжным о применимости доктрины перемещаемого намерения является ошибочным, так как соответствующий статут предписывает, что намерение должно быть направлено на лицо, которое подверглось избиению (Ford V. State, 330 Md. 682, A2d, 984 (1993)).
384
State V. Lopez, 122 N.M. 63, 920, P. 2d 1017 (1996).
Обычно для обоснования применения доктрины перемещаемого намерения используются два аргумента: целесообразность и пропорциональность. Первый состоит в том, что лицо, которое, например, совершило убийство, не должно избежать соответствующего наказания только потому, что оно убило не того человека, которого намеревалось убить. Аргумент пропорциональности означает, что эта доктрина должна обеспечить, чтобы наказание соответствовало виновности, так как лицо, которое, имея намерение причинить вред какому-то конкретному лицу, причиняет такой же вред другому, так же виновно и так же вредоносно для общества, как если бы оно осуществило то, что им было первоначально задумано. Однако есть другая точка зрения: доктрина перемещаемого намерения не имеет морального обоснования, она характеризуется как какая-то «необъяснимая загадка (тайна)». [385]
385
Husak D.Transferred intent. 10 Notre Dame J. Law. Ethics J. Public Policy, 1996, P. 65, 67, Note 39.
Дж. Дресслер считает, что определенная неразбериха в области доктрины перемещаемого намерения была бы устранена, если бы суды, отказавшись от ее применения, просто пытались определить, имелось ли у деятеля намерение причинить «конкретный социальный вред», указанный в определении вменяемого в вину преступления, или нет. [386]
Так называемое «конструктивное намерение» – понятие весьма условное и неопределенное. Дж. Самаха в одном месте своей книги пишет, что «конструктивное намерение» применяется к случаям, когда деятель причиняет вред больший, чем тот, который замышлялся или ожидался. [387] А в другом – что это намерение, когда деятель не намеревался причинить какой-либо вред, но должен был знать, что его поведением создается большой риск причинения вреда. [388] Несколько более определенно высказывается У. Лафейв: применением «конструктивного намерения» прежде всего «утверждается, что намерение требуется для всех преступлений, и затем – что такое намерение может быть выведено из неосторожности или небрежности». [389] Таким образом, даже неосознание деятелем возможности (риска) наступления вредных последствий своего поведения может быть признано намерением. Каким-то утешением, снижающим порочность подобного подхода к трактовке намерения, может служить то обстоятельство, что суды в последние годы прибегают к ней довольно редко. В связи с этим Лафейв пишет: было бы проще, если бы суды просто признали, что для совершения некоторых преступлений намерения не требуется, достаточно
386
Dressier J. Op. cit. P. 124.
387
Samaha J. Criminal law. Belmont, Thomson Wadswarth, 2005. P. 88–89.
388
Ibid. P. 505.
389
LaFave W. Op. cit. P. 253.
390
Ibid.
Нередко в штатах, особенно в тех, где уголовное законодательство в области института вины не испытало влияния Примерного УК, в судебной практике возникает вопрос: в чем отличие уголовно наказуемой небрежности от гражданско-правовой? Более или менее четкого ответа на него там найти невозможно. Вряд ли можно считать удовлетворительным решением и часто провозглашаемая судами такого рода сентенция: обвинение должно доказать, что имело место более чем простое отклонение от стандарта внимательности (заботливости), которое составило бы гражданско-правовую небрежность. [391] Другой пример: Верховный суд штата Аляска в одном из своих последних решений по данному вопросу (1997 г.) указал, что стандарт преступной небрежности требует установления «настолько грубой небрежности, которая заслужила бы не только возмещения ущерба, но и наказания». [392] Но что такое «грубая небрежность» (терминология, нередко используемая в статутах и судебной практике) – не совсем понятно. Тем более, что тот же суд отметил: подавляющее большинство юрисдикций (штатов) признают преступлениями деяния, «основанные на обычной небрежности». [393] Из сказанного можно сделать общий вывод: решение вопроса о том, является ли деяние, совершенное по небрежности, преступлением или гражданским правонарушением, зависит от усмотрения суда.
391
См., например: State V. Jones, 126. A2d 273, 275 (Me. 1956).
392
State V. Haelwood, 946 P.2d 875, 878 (Alaska 1997).
393
Ibid.
Иногда статуты и суды по существу определяют преступную небрежность как неосторожность. [394] Это, по-видимому, делается для того, чтобы подчеркнуть, что такая небрежность более чем гражданско-правовая. Но в этом случае стираются различия между небрежностью и неосторожностью. А это чревато серьезными последствиями, так как, например, убийство по неосторожности в принципе карается строже, чем по небрежности. [395]
Американские ученые справедливо полагают, что лучшим решением проблемы устранения путаницы и неопределенности в области института вины, в частности в отношении небрежности, было бы следование рекомендациям Примерного УК.
394
См.: Уголовное право зарубежных государств. Общая часть / Под ред. и с предисл. И. Д. Козочкина. М., 2003. С. 133.
395
Обращает на себя внимание отсутствие единообразия в терминологии, обозначающей эту форму вины в УК штата Калифорния: в общем плане она называется преступной небрежностью (ст. 20), при определении терминов – как просто небрежность (ст. 7), а в определении транспортного убийства – как грубая небрежность (gross negligence) (ст. 192). Последняя, как сказано в той же статье, при определенных условиях может служить основанием для предъявления обвинения в тяжком убийстве.
Наконец, необходимо отметить, что уголовному праву стран англосаксонской системы права, в том числе американскому, известна такая специфическая и архаическая форма mens rea, как злобность (злостность), или злой умысел (malice). Она встречается в уголовном законодательстве штатов, которое не было реформировано, и в Федеральном УК (раздел 18 СЗ). В УК Калифорнии (п. 4 ст. 7) злой умысел объясняется как желание досадить или причинить вред другому лицу либо как намерение (совершить противоправное действие), установленное представленными доказательствами или в силу презумпции закона (права). Большой круг преступлений там охватывается понятием «злоумышленное причинение вреда» (титул 14): от вандализма, убийства животных [396] до вмешательства в пассажирские транзитные транспортные средства или системы. Более сложное значение указанная форма вины, именуемая «злобное предумышление» (malice aforethought), имеет применительно к тяжкому убийству. Такая «злобность», как сказано в ст. 188 УК Калифорнии, может быть явно выраженной или подразумеваемой. Она является явно выраженной, когда проявляется обдуманное намерение лишить жизни другое лицо. Она является подразумеваемой, когда нет значительной провокации или когда обстоятельства, сопутствующие убийству, обнаруживают «порочную душу» (abandoned and malignant heart) деятеля. [397]
396
Так, например, в ст. 597 сказано, что никому не дозволено убивать щенка или котенка, у которого еще не открылись глаза, никаким способом, кроме как использованием паров хлороформа, газа или путем инъекции барбитурата. Санкция за ее нарушение – штраф в размере до 1 тыс. долл. и (или) тюремное заключение на срок до 6 мес. (ст. 19) или даже до 1 года (ст. 19.2).
397
Подробнее см. § 2 главы 2 Особенной части.
И хотя это определение базируется на положениях общего права, оно отсутствует в Федеральном УК, где также используется «злобное предумышление» в ст. 1111, посвященной тяжкому убийству. [398] Поэтому, как сравнительно недавно отметил один из федеральных окружных судов, для уяснения содержания статута о тяжком убийстве суды должны обращаться к общему праву. [399]
В большинстве случаев, если говорить в общем плане, лицо действует со злым умыслом, если оно намеренно или по неосторожности причиняет вред, запрещенный определением посягательства. [400] Оно может быть признано виновным в его совершении, не имея не только злого, заранее обдуманного, но и вообще никакого умысла. Таким образом, можно констатировать, что «злой умысел» – понятие, имеющее мало общего с современными представлениями о вине и ее формах. Особенно это касается тяжкого убийства. Хотя в его определениях в Примерном УК и реформированных кодексах штатов словосочетание «злобное предумышление» не указывается, влияние этой доктрины там наблюдается.
398
Тяжкое убийство там определяется «как неправомерное убийство человеческого существа с злобным предумышлением».
399
United State V.Pearson, 203 F. 3d. 1242 (10th Cir.2000).
400
Dressier J. Op. cit. P. 133.