Угрешская лира. Выпуск 3
Шрифт:
«Гроза будила среди ночи…»
Выбор
«Когда дневное скроет ночь…»
Любовь Щипанова
Любовь Ивановна Щипанова – прозаик, её произведения печатались в газете «Угрешские вести», альманахе «История Угреши», журнале «Славянка» и других изданиях.
Цезарь
Валентина устала. В квартире всё блестит, стол уже накрыт, сладко пахнет куличом – мужнин день рожденья пришёлся в этот раз аккурат на Пасху. Причёску Валя сделала, макияж навела, супруга отправила за выпивкой – в этом мужики разбираются лучше. Осталось нарезать салат. Вчера вроде решила сделать цезарь, да последний лиловый вилочек цикория прямо из-под рук какая-то фифа выхватила в супермаркете, занимавшем весь первый этаж длинной унылой многоэтажки, что выстроена в годы социалистического застоя на месте нескольких дворов родной деревни Гремячево.
Без цикория выйдет не цезарь, а подделка – Валя такое едала. Гордо так преподносят, хотя толком приготовить-то не умеют, в Италии не были. Она тоже не была, но точно знает, что кладут в этот салат.
Как просто было раньше: намешала тазик оливье по-советски – с дешёвой варёной колбасой – и гости довольны. Теперь все исхитряются, чем бы гостей удивить, хотя за стол садятся кушать, а не удивляться заморским салатам…
Валина бабушка Катерина Николаевна – Царствие ей Небесное – говорила, что на столе главное – хлеб да соль. И права была. А уж как пекла! – ни с чем не сравнить. Всё Валино детство – это сладкие воспоминания о её кухонном творчестве…
На Новый год сидели они, внуки, кучей малой за отдельным от взрослых столом и лакомились вкуснейшей бабушкиной кулебякой со сладким чаем. Наевшись, бежали на улицу, гроздью наваливались на большие дровяные сани, катались с горы, с разгона падая в снег и визжа от счастья. Детское-то счастье независтливое, простое! Сыты дети, любят их – и рады…
Ох, как здорово было на масленицу прийти к бабушке на блины! На столе мёд, сметана, варенье всякое. Катерина Николаевна несёт стопку тонких кружевных блинов – такие у Вали не получаются. Садятся бабушка с дедом рядышком и смотрят, как внуки, краснощёкие с мороза, метут всё дочиста. Дед ворчит: «Пореже, пореже, это вам не каша…»
А к Пасхе готовились всю Страстную неделю. Сначала бабушка делала в марлевом кульке жирный творог, плотно наполняла им старинную липовую пасочницу и ставила на холод в сени, наказав внукам следить, чтоб там кошка не шастала. Яйца красили только в луковой шелухе: по-другому бабушка не признавала, брезговала. Наконец, в пятницу ставилось тесто на куличи. Тут Катерина Николаевна начинала волноваться, потому что пекла не один кулич, а каждому домочадцу по одному. Сначала она сажала в печь главный дедов кулич, с которым надо идти в церковь, а потом остальные. Пеклись они в старых кастрюльках и кружках. Куличик самому маленькому – Лёньке – бабушка пекла в консервной баночке. Внучата, её семя, толклись в крошечной кухоньке. Сердиться было грешно, и бабушка старалась куда-нибудь их выпроводить. Да не тут-то было! Каждый ждал свой кулич: его ж надо украсить и самому поставить на хрустящее полотенце под киот с теплящейся лампадкой.
В субботу утром Катерина Николаевна, наплевав на атеистическую «совецку власть», надевала плюшевую жакетку и праздничный набивной платок, укладывала главный кулич, пасху и яички в сумку и шла их освящать за Москву-реку в церковь села Беседы: Николо-Угрешский монастырь был уже давно закрыт. А в воскресенье чистое и нарядное потомство Катерины Николаевны с аппетитом кушало свои куличи, пило чай с пасхой и терпеливо ждало, когда дед станет дарить всем денежки. Это были копейки, конечно, но зато для детей – свои, кровные. Трать себе на что вздумается!
Потом начиналось лето, а с ним появлялись на столе пышные бабушкины пироги с луком и яйцами, щавелевые с крапивой щи, вареники с вишней, шипучий ядрёный квас с пухлыми изюминками. Следом наступала пора варки варенья с огромным количеством пенок, липких пальцев, подзатыльников. И так до первой квашеной капусты, белой и маслянистой, твёрдого пупырчатого солёного огурца, скользкого маслёнка, ухи из судака, добытого зятем-рыболовом, пельменей, налепленных всей семьёй…
Да много ещё чего было памятного! Однажды Валя, покачивая на коленях своего годовалого сынишку, спросила у бабушки, чем та кормила деток – вдруг стало ей интересно. Ушла Катерина Николаевна в кухоньку и, немного погремев посудой, принесла и поставила на стол миску. В ней были кусочки чёрного хлеба с накрошенным луком, залитые водой и слегка приправленные постным маслом.
– Это мы звали мурцовкой. Попробуй, очень вкусно, особенно когда присолишь…
Стоит Валентина, забывшись, и качается в воспоминаниях, как в зыбке. Нет, не будет она делать заморский салат! Просто нарежет свежие овощи и выложит на блюдо. Едоки сами разберутся.
Валя подняла хрустящее полотенце на куличе, вдохнула запах. Хорош! Цезарь – это у них, в Италии! А у нас – на Руси – хлеб да соль, пирог да кулич!
Юная муза Угреши