Угроза с севера
Шрифт:
Каперед выругался. Теперь он понимал, куда ведет тропа, знал, что обнаружит там.
Стоило уйти, развернуться, пройти тем же путем назад. Каперед никогда так не поступал, он предпочитал искать иные пути, чем бесполезно идти назад. Вот стоило сойти с тропы, пойти точно на юг, где должен находиться какой-нибудь приток Лода.
Каперед этого не сделал. В основном из желания подтвердить свое предположение. Не из любопытства. Он хотел увидеть то, что может произойти в будущем. Только не с одной окраиной деревней, а с колониями, муниципиями и самим Вечным Городом.
Пройти оставалось немного. Всего-то пару десятков шагов.
Тропа вывела к деревенскому кладбищу. Весьма странно, что могильники располагались так далеко от поселения. Но здесь жили нельветы, их культура немного отличается. Как все варвары они хоронили усопших под деревьями, укрепляя связь племени с природой и духами.
В Коматии и Венавии поступали так же. Капереду доводилось встречать посреди темного леса каменные или деревянные надгробия.
Местные крестьяне делали надгробия из дерева. Они были не настолько богаты, чтобы оплачивать услуги каменщика. Зато вырезать рельеф на доске может почти каждый человек.
Границей кладбища служили ряды камней, лежащих так, чтобы получалась спираль, в центре которой располагались надгробия. Лишь тропа разрывала непрерывную стену камней. Между рядами обильно росла трава, питавшаяся мясом, зарытым под землей.
Каперед не знал, практикуют нельветы кремацию или ингумацию, но это не важно. Кладбище было небольшим, десятка два надгробий. Очевидно, что каждая семья клала своих покойных друг над другом, словно продолжая непрерывную цепь поколений.
Надгробия покосились, потемнели от влаги и солнечных лучей, могильные холмики поросли травой и луговыми цветами. Синие, желтые и белые цветы кочками возвышались над зелеными зарослями травы. Сосны тянули ветви к каменной границе, но не переступали ее.
Над освещенным лучами солнца кладбищем метались пчелы, привлеченные сюда пряным запахом цветов. Их шум казался оглушительным.
Каперед прошел дальше, раздвигая заросли травы. Приблизился к ближайшему надгробию.
У основания доски лежал скелет, его руки обвили надгробие, словно убитый просил защиты у предков. Но против железа духи бессильны. Каперед присел и рассмотрел рельеф. Кроме трещин его украшали красные потеки, вряд ли это кровь, скорее вино, которое использовали во время тризны. А вот несколько отверстий были явно от стрел. Нападающие вынули стрелы и унесли с собой.
Каперед не хотел прикасаться к костяку. Постарался угадать причину смерти по внешним признакам. Прошедшие годы не пощадили останки, они ушли под землю, кости растащили дикие звери, реберная решетка стала опорой для вьюна. Еще десять лет и останки исчезнут навсегда.
У соседнего надгробья пыталась укрыться целая семья. Каперед не мог определить возраст убитых, но костей было много. Звери растащили их по окрестностям. Некоторые падальщики пытались раскопать могильники, снесли несколько надгробий.
Ни следов, ни брошенного оружия. Убитых так же обобрали, сняли с них все ценное, а одежда разложилась много лет назад. Уцелели редкие обрывки ткани.
Каперед услышал шорох, приподнялся и посмотрел. На границе кладбища стоял тощий волк... нет, одичавшая собака. Животное вопросительно смотрело на человека, словно пыталась вспомнить что-то важное.
– Иди прочь!
Собака скрылась в лесу. Каперед заметил, какая она тощая и старая. Не могла же она выжить со времени нападения. Деревню оставили много лет назад. Наверняка, когда случилась трагедия, эта собака была щенком. Потому она смогла приспособиться к одинокой жизни без поддержки человека.
Их могла быть стая, пока волки или старость не перебили одичавших собак. Эта уцелела по прихоти судьбы.
– Есть кто тут?!
– крикнул Каперед.
Собака могла принадлежать кому-то, кто выжил во время резни. Кто не пытался укрыться среди могил предков.
Ответа не последовало. Либо отшельника не было, либо он не желал показываться.
Каперед обдумывал, что теперь делать. Вид костяков поверг его в уныние. Эти люди умерли давно, а с ними умерло все то, что они строили, о чем мечтали. Погибли их дети, прервалась цепь поколений.
В таком случае хорошо, что они нашли свой последний приют на своем же кладбище.
– И тебе, Мефадон, следовало сдохнуть в родных развалинах, - прошептал Каперед.
Паразит не отвечал. Вид мертвецов ничуть не заинтересовал его. Вид обглоданных свиных костей вызовет в нем столько же эмоций.
Это ужасало, подобная холодность и презрение унижали древнего. Хотя паразиту плевать на мнение какого-то человечка, по случайности ставшего носителем. Паразиты существуют не для того, чтобы их любили и уважали.
Каперед посчитал, что необходимо изучить каждое надгробие. Это надо сделать, чтобы от погибших здесь людей осталось хоть что-то. Не хрупкие косточки, а связь с живыми.
На надгробиях имелись разные изображения.
Женщина в длинной тунике, не понять молодая или старая, лицо было вырезано неумело, но со всей старательностью. У ног женщины лежали предметы, принадлежавшие ей. Не косметика или игрушки, а предметы необходимые всякой хозяйке.
На другом надгробии изображался всадник, скачущий вправо. Детали были хороши. Видны даже пластины панциря, наконечник копья и высокая лука седла. Лицо всадника выглядело гротескно. Каперед припоминал, что местные варвары поклоняются верховному богу в виде всадника. Значит, это было не изображение умершего, а может быть, так изображен его апофеоз.
Возле этого надгробия Каперед не заметил оружия. Либо все защитники погибли еще в деревне, либо нападавшие утащили добычу.
На кладбище нашли покой ремесленники, крестьяне, даже торговцы - поселение было крупным, не только нельветы поселились здесь. Со временем деревня могла вырасти в колонию, стать крупным торговым центром, связывающей пути в горы и долину Лода.
Выгодное ее положение бесспорно, но всему помешала человеческая жадность и жестокость.
Сколько умений, знаний и надежд оказались брошенными в землю. Они не проросли в детях. Это наследие не будет передано живым людям. Лишь тени в подземном мире заполучили их. Человеческое наследие досталось траве да цветам, пчелам и бабочкам, резвящимся на кладбище. Мясо и кости стали добычей падальщиков. Лес растащил останки, поглотил все человеческое.