Угроза с севера
Шрифт:
– Вперед!
– распорядился Сек.
Рабы подняли паланкин, направились к выходу.
– Улицы свободны, утром не протолкнуться, - говорил Сек.
– Комфортней путешествовать в носилках.
– Подобно женщине, - сказал Мефадон.
Он не оскорблял, просто констатировал. Казалось, что он даже одобряет решение патриция. Философ попытался оправдаться.
– В толпе невозможно пройти, тогу помнут, ноги оттопчут и изранят набойками.
– Конечно.
Словно и не было разговора, свидетелем которого был мертвый привратник. Обычная беседа
Каперед, запертый в собственном теле, ни на что не мог повлиять. Он знал, куда они направляются - во дворец принцепса. Сек устроит представление, словно поймал преступника, отравителя, отцеубийцу и так далее. Мефадон окажется близко к могущественному человеку, в обличие которого сможет управлять огромным Государством, влиять на судьбы миллионов людей.
Под его руководством окажется армия из двадцати легионов, тысячи царьков будут ждать его приказов, миллионы граждан будут чтить его как богоподобного, сына бога. Власть его станет неограниченной не только на словах, но на деле. Ведь к ресурсам Государства, что владеет принцепс, добавятся хитрость древнего, его опыт и сила.
Наступят темные века. Люди позабудут законы предков и будут они уже не подданными, как боялся Сек, а рабами.
Окончание.
Из-за занавесей дворец не получалось разглядеть. Каперед не мог пошевелиться, чтобы выглянуть наружу. Мефадона не очень интересовало то, что он увидит. Ведь через некоторое время все это будет принадлежать ему. Еще успеет наскучить.
– Здесь необходимо возвести статую. Из золота, - сказал древний.
– Какого бога ты желаешь почтить статуей?
– Себя. В солнечной короне.
– Будь по-твоему.
– Не кажется ли тебе это излишним? Свидетельством моих царских устремлений?
Сек не ответил. Ведь и так было ясно, что он думает по этому поводу. Мефадон ведь тоже слышал откровения патриция, теперь он откровенно насмехался над ними.
– Пройдут года, - поразмыслив, заговорил Сек, - и наш владыка пришел бы к этой же мысли. Без твоей помощи.
– У него не будет этих годов. А представь, как забавно, запереть дух твоего ученика в теле этого лекаря. Забавно, не так ли?
– Ты способен на это?
Мефадон не ответил. Он не хотел признаваться, что его силы ограничены. Чего доброго этот мудрствующий глупец решит, что сможет потягаться с древним.
Носилки приближались к Головному холму, запах вокруг заметно изменился. Мефадон приоткрыл занавеску, на улице было все так же темно. Казалось, солнце боится показаться из-за горизонта, чтобы не попасться на глаза древнему.
Впереди шли рабы, несущие факелы. Без них не пройти, кромешный мрак окружил паланкин. Смолк городской шум, транспортные телеги, визжащие ослы и шумливые рабы попрятались по домам. В такую темень никто не рискует выходить на улицу, даже бандиты.
В окрестностях Головного холма убивают редко, но случается всякое. Конечно,
Мраморные колонны дворца были видны даже в безлунную ночь. Камень, казалось, сам светился. На самом деле отражался свет факелов и лампад, расставленных по периметру дворца. Огромная площадь сооружения освещалась тысячью светильников из серебра, золота и бронзы. Сколько монет можно отчеканить, но в переплавку их никогда не пустят.
Дворец скрывался за высокими деревьями. Хвойный запах почувствовал Мефадон, когда они оказались у подножия холма.
Город пахнет людьми, его населяющими. От этих людей пытался скрыться принцепс. Воздвигать стены, выставлять войско в оцепление - бессмысленно. Зато эти могучие деревья прекрасно справляются с задачей. Воздух был чудесным, словно в приморском поселке, славном своими источниками.
Дорога поднималась на холм с небольшим уклоном. По широкой мостовой могли проехать четыре телеги. Обычно ее занимают пешеходы, часть дороги оккупируют торговцы, разбивая свои шатры. Лишь в дни празднеств она остается свободной. И ночью. Никто не рискует без лишней надобности ходить ночью по этой дороге. Даже живущие в окрестностях люди, выбирают иные пути.
Поднимаясь по этой дороге, можно попасть во дворец принцепса. А ночной гуляка, оказавшийся возле усадьбы первого гражданина, рискует многим: и жизнью, и имуществом.
Горожане быстро были приучены не шастать, где недозволенно. Никакого закона вводить не пришлось, права сильного оказалось достаточно.
Сек явно нервничал, оказавшись в окрестностях дворца. Ему давно не разрешалось показываться на глаза принцепсу. Он провинился, оказался в опале, но все еще был жив - за старые заслуги и уважение, которое внушал философ.
Поднявшийся из глубин тьмы Каперед отметил состояние спутника. Изгнанник никак не мог повлиять на события, оставался наблюдателем. Увиденное радовало его. Замысливший убийство ничего не выиграл в итоге. Да, он все еще жил в Городе, не потерял имущества - до поры. Вопрос времени, пока славный принцепс решит расправиться с бывшим учителем.
Хотел Каперед узнать о судьбе еще нескольких, участвовавших в заговоре. Однако Мефадона не интересовало это, он не позволил хозяину тела высказаться. Вдруг это какая-то уловка, древний не желал рисковать, явно проявлял слабость. Маленькое, но все же утешение.
Паланкин достиг парка, окружающего дворец. Светлее не стало, рабы шли медленней из предосторожностей. Наверняка за дорогой следят. И хоть паланкин Сека известен, приметная все-таки штука, телохранители принцепса могут напасть на патриция и его рабов. Просто ради развлечения, последнее время им позволяется много.
Путь сквозь парк прошел в нервном напряжении, но никто не напал на свиту патриция. Глубокая ночь, до рассвета - пара часов, даже самые стойкие караульные устают, теряют выдержку.