Угрюмый герой
Шрифт:
— Я никогда не забуду, что ты был серым мерзким уродом с черными глазами, — прочеканила, поворачиваясь ко мне, Стелла. Её прищуренные глаза выдавали нешуточный негатив, — И не забуду, что твоя внешность изменилась после того, как ты залез внутрь той твари! Я всё видела! Ты — ненормальное чудовище! Мерзкое! Ужасное!
— Просто прекрасно, — ободрил я тут же растерявшуюся девушку, — Меня более чем устраивает такое отношение. Сколько тебе нужно времени, чтобы перестать фыркать, гукать и пукать? Я успею выпить кофе?
В меня запустили промасленной тряпкой. Разводит она их тут, что ли?
В принципе, работа нам предстояла легкая, но долгая и муторная — болтаться
Несмотря на возможные «протечки» в Корнфлогге, шансы, что кто-нибудь из барджайзийских гопников попытается увести вагон наркоты были ниже плинтуса. Для этого бы дерзким парням потребовалось бы слишком многое — как минимум паровоз и здоровые тела с глазами, привыкшими к солнечному свету, не говоря уже о навыках подобного гопстопа. Подобным местный «криминалитет» похвастаться никак не мог. А вот опасность со стороны кланов была, хоть и небольшая. Пулемет, способный как сбить с неба любой невоенный дирижабль, так и прочесать всё вокруг вагона, был уже достаточным аргументом, а уж в руках потомка кида…
— Пять тысяч тебе, пять мне, — ошеломил я в очередной раз девушку, назвав выделенный за охрану гонорар, — Получено полностью авансом, держи денежку.
— Почему так много?!
— Потому что мы с тобой очень уважаемые и высокооплачиваемые профессионалы, за которых Рингвальда Лоркхостр поручилась головой. Ну, на фоне твоего наследства это не такие уж и большие деньги. Давай-ка, кстати, им займемся.
— Каким наследством?!
Вопрос с кубышкой, что старуха заныкала на «Солнышке» я решил закрыть радикально быстрым способом. Слишком хитрозадой была красноволосая ведьма, сдавшись лишь тогда, когда все её ужимки и прыжки разбились о мой пофигизм. Передать сейчас деньги, подсвечники и учебники Стелле было наиболее разумным и для этого были серьезные причины. Как рычаг воздействия наследство не годилось, я и так давил на девушку своим присутствием, манерами, авторитетом и возможностями едва ли не на пределе её далеко не железобетонной психики.
Корнфлогг же считался центром криминальной активности вовсе не потому, что там можно было найти всё, что угодно, а наоборот. Север, текша, глушь, огромные теплицы, масса органики в качестве подкормки, большая часть городского населения состоит из работяг, которым нет дела ни до чего. Суровый климат и обилие орков буквально превращали город-порт в кузницу кадров для «мертвецов». Но, как и говорила милая добрая старушка, в Корнфлогге не было ничего. А вот в Мадженте… в Мадженте было всё. А у богатой Стеллы, пребывающей в теневой мир столицы под эгидой проводника городского запаса симценза, был исключительный шанс и возможность приобрести и установить на «Солнышко» действительно хорошие механизмы. А оно точно требовалось, могу утверждать, как гном, немало времени уже проведший вместе с полугоблиншей в недрах этого корыта. Мечтала малоодетая особа громко, вслух, с чувством и матом. А мне теперь достаточно лишь отдать ей бабосики, ни о чем даже не намекая. Сама все купит и установит. Ну не красота ли?
— Книжки — хрень, — выдал я вердикт, захлопывая мятые и замурзанные источники знаний, — Я тебя лучше научу.
— Ты?
— Даже лучше. Я знаю.
Тоже вполне гнусный манипулятивный ход. Простейшая логика — если разумный тебя учит, тратит на тебя время, печется о твоем благосостоянии, то он явно хочет, чтобы ты жила. Он верит, что ты выживешь. Он дружественен. Простой урок: хочешь, чтобы что-нибудь сработало? Работай над этим.
Потянулись дни. Большую часть времени я коротал в пулеметном гнезде, представлявшим из себя продуваемую зимними ветрами клетку с парой рычагов, вращающими амбразуру с пулеметом. Остальное время уходило на отдых, сон и расспросы слегка оттаявшей Стеллы, для которой, как оказалось, научиться магии было давней заветной мечтой. Только вот эти самые расспросы, что я вёл, в надежде понять возможности и опыт красноголовой полугоблинши, порождали множество вопросов.
Стелле Заграхорн было восемнадцать лет. Не такой уж и малый возраст для полукровок, только вот одно «но» — она разбиралась только в «Солнышке». Знала, как он устроен, угадывала по возникающим шумам любую неисправность, играла на этом кустарном детище своего отца как на органе, компенсируя все его погрешности и неполадки. Отлично разбиралась в воздушной навигации, могла вести эту развалюху при любых погодных условиях, всегда держала в памяти, что нужно починить или исправить. Только вот… на этом всё. Большему Заккери Заграхорн дочку не учил от слова «совсем».
Не зря бабуля называла его мудаком, ой не зря.
Девчонка не умела драться ни холодным, ни огнестрельным оружием. Пределом её знаний были операции с шестиногим трактором и пулеметом, да и то, папаша потратил в свое время лишь пяток патронов, чтобы показать девушке азы. Еще десяток она выпалила когда-то по кустам, отгоняя надоедливого ихорника от копающегося в тайнике бати. Она умела считать, писать и читать, но на этом её знания заканчивались. Не считая неструктурированного безобразия, что могла нахвататься от собственного отца вечно сидящая в дирижабле девчонка.
— Твой папаша был тот еще ублюдок, — вынес я диагноз, когда закончил с расспросами, — Он вообще никуда тебя отпускать не собирался. Вообще не думал о твоем будущем.
— Ты…! — тут же взбеленилась Стелла, сверкая глазами.
— Я даже думаю, что он специально запугивал тебя «внешним миром», чтобы ты себе пацана не нашла или другую жизнь там не захотела. Чтобы вообще не портила ему планы, — отрезал я, давя бунт в зародыше гадким и мерзким вопросом, — Думаешь, с чего твоя бабка мне твоё наследство доверила?
Вот и все, клиент готов. Я прямо источник депрессии для девушки. Сдираю розовые очки, развенчиваю мифы, глумлюсь над нежным внутренним миром. Это всё от воздержания, не иначе.
Без происшествий, всё-таки, не обошлось. Мы уже подлетали к пригородам Мадженты, как на параллельный курс с «Солнышком» лег дирижабль, ничем внешне не отличимый от судна Стеллы. Держался он скромно, на расстоянии в пару сотен метров, от того я, взяв его на прицел, спокойно поглядывал на мирно тыгыдыкающий в нужную нам сторону поезд, не очень-то и волнуясь. Подобное состояние дел длилось несколько минут, а затем «Солнышко» самым неожиданным для меня образом начало снижаться, что было совершенно нехарактерно для манеры полёта у полугоблинши. Насторожившись, я рискнул, покинув огневой пост, в итоге обнаружив безмятежно пускающую пузыри девицу, распластавшуюся по своему пилотскому креслу безвольной медузой.