Ухаживания за Августиной
Шрифт:
Я развернулась и скрылся за дверями холла, не понимая, почему у меня в животе словно образовалась пропасть.
***
В Бристлмор-хаусе больше не было атмосферы элегантности.
Вместо этого студенты заполнили все щели лужайки и портика, балансируя красными стаканчиками в руках и сигаретами в других. Группа студентов начала раздеваться и бежать по мощеной дорожке, их белые задницы были яркими, как луна на небе. На окнах висело объявление с надписью: Не блюешь? Не участвуешь!
Сахар прислонилась своим плечом к моему.
— Как мы сможем
У меня не было ответа.
Внутри было такое же безумие. Темные неоновые лампы давали слабое освещение, но достаточно, чтобы разглядеть сбившиеся в кучу тела, которые извивались и танцевали. То, что когда-то было со вкусом и изысканностью, теперь превратилось в некое подобие пьяного разгула. На смену богатым членам клуба «Аргус» пришли первокурсницы в обтягивающих платьях и старшекурсницы в спортивных костюмах.
Некоторые студенты спускались по парадной лестнице на подносах, врезаясь в ножки и колонны. Всякий раз, когда ритм стихал, диджей кричал: К черту декана!, что вызывало громкие аплодисменты. Каждый раз люстра сотрясалась от их силы.
Сахар схватила меня за запястье, чтобы нас не разлучили, и мы вместе протиснулись сквозь толпу людей в помещение, которое когда-то было столовой. Изысканный шведский стол исчез, вместо него стояла огромная бочка с чем-то, называемым «Сок джунглей».
Сахар что-то сказала, но я не смогла разобрать слов. Она указала на дверь.
Мы вошли на кухню и тут же покачнулись, когда до нас донесся запах. Единственное, что здесь готовилось — это студенты с красными глазами, которые лениво смотрели друг на друга. Но, по крайней мере, здесь было тише.
— Ты видела Айрис? — спросила Сахар.
Я покачала головой, чувствуя, как легкие горят от пассивного курения.
— Давай попробуем поискать в гостиной… ну, или на танцполе.
Мы снова двинулись в толпу и, скорее благодаря удаче, чем мастерству, нашли Айрис и Сериз. Сериз была окружена другими девушками из Пчелиного Клуба, все они подобрали жемчуг к своим облегающим платьям до бедер. Айрис сидела вне этой группы и делала вид, что разговаривает по телефону, когда не посылала хмурые взгляды в сторону Сериз.
Когда она заметила нас с Сахар, выражение ее лица на мгновение стало счастливее. Она подвинулась, чтобы мы могли присоединиться к ней на диване.
— Вы не хотите чего-нибудь выпить? — крикнула Айрис, перекрывая музыку.
Мы с Сахар покачали головами. В ответ Айрис пожала плечами.
Я обвела глазами комнату, и, словно притянутый невидимой рукой, мой взгляд сразу же наткнулся на Риккарда. Он стоял у камина, положив руку на каминную полку, устраивая прием для всех своих жаждущих приспешников, которые заполнили окружающие диваны и кресла. Морда оленя над ним была украшена малиновой боевой раскраской и большой цифрой 8 на щеке.
Риккард был одет в повседневную белую рубашку на пуговицах и темные брюки, несколько верхних пуговиц были расстегнуты. Непослушные пряди его волос упали ему на лоб, и что-то уродливое развернулось у меня внутри, когда я увидела, как пьяная, но великолепная девушка потянулась вперед, ее рот
Он встретил мой взгляд. В воздухе стало душно.
Риккард на мгновение уставился на меня, выражение его лица было неразборчивым. Я слабо улыбнулась. Вместо ответной очаровательной улыбки он отвернулся от меня, вернувшись к обсуждению того, о чем говорил ранее.
Мне стало ужасно неловко.
— Он просто проигнорировал тебя! — крикнула Айрис.
Сериз вскинула голову в нашу сторону.
— Риккард проигнорировал тебя? — девушка рядом с ней повторяла эти слова, пока они не разнеслись по комнате, как заразная болезнь.
Мое смущение только усиливалось, когда все больше и больше глаз обращалось в мою сторону. Я сцепила руки на коленях.
— Мне нужно подышать свежим воздухом! — крикнула я на ухо Сахар. Она не успела ответить, как я уже встала и протиснулась мимо людей.
На улице я нашел тихий уголок темноты между стеной и внушительным вязом. Тусовщиков было меньше, чем у входа в дом: горстка детей вокруг небольшого костра, парочка, совершающая публичные непристойности, и пара у кованой железной ограды. Самый высокий из них что-то принимал от другого, его рыжевато-коричневые волосы блестели в ночи. Я наблюдал, как он торопливо шарит по карманам, смотрит налево, потом направо и отходит к дому.
Выйдя на улицу, я обнаружила тихий уголок темноты между стеной и внушительным вязом. Там было меньше тусовщиков, чем перед домом, горстка ребят вокруг небольшого костра, парочка, совершающая публичные непристойности, и двое парней у кованой железной ограды. Самый высокий парень что-то принимал от другого, его рыжевато-каштановые волосы поблескивали в ночи. Я наблюдала, как он поспешно сунул деньги в карман, посмотрел налево, потом направо и двинулся обратно к дому.
Каллен.
Звезда футбола исчез в доме, радостные возгласы эхом отразились от стен, когда его друзья заметили его и разделили с ним свое пьяное веселье.
Через несколько минут мне стало казаться, что я бросила Сахар, и я вернулась в дом. Незнакомая плоть и кожа прижимались к моей, когда я пытался проложить себе путь обратно в гостиную. Я пробыла на улице совсем недолго…
Кто-то налетел на меня, отбросив на несколько шагов назад. Холодная липкая жидкость забрызгала меня, стекая по шее и груди. Если посмотреть вниз, то ткань сразу же обесцветилась, а контур бюстгальтера выпирал наружу. Даже тусклое освещение не смогло скрыть очевидное пятно.
Они невнятно пробормотали извинения, но я не расслышала их из-за грохота в ушах.
Мне не следовало приходить. Подумать только, я могла бы сейчас быть у тети и дяди, в чистом и уютном доме, в котором я выросла.
Я могла бы уйти, но идти двадцать минут, покрытый липкой выпивкой, было не слишком заманчиво. Уборная была моим лучшим вариантом, пока я не дошла до конца очереди, которая тянулась вдоль всего коридора. Чтобы пройти через это огромное столпотворение, потребуется целая вечность. Головы поворачивались, когда я проходила мимо, и шепот становился все громче, как гул басов.