Уход на второй круг
Шрифт:
— Иди-ка ты, Глеб, нахрен!
— Пошел, — со смешком ответил Парамонов и вылетел из кабинета.
А потом, за порогом Института, на улице, доставая сигареты из кармана джинсов, отпустил себя. Отпустил буйно колотящееся сердце. Странно мельтешащие в голове мысли, которые сейчас вспыхивали и сразу гасли. Отпустил контроль, которым сдерживал себя, пока шел по коридорам на выход. Все отпустил. И остался один. Даже курить не хотелось.
Хотелось пьянеть от воздуха и переживать мгновение, когда в нем корни свои впервые за
По пути домой залетел в супермаркет. Разжился там ведерком мороженого, Ксенькиным любимым кофе и клубникой. И когда подъезжал к дому — без музыки и без приключений — точно знал, как проведет этот вечер. В нем будет Ксения.
Вваливаясь к ней в квартиру, где теперь проводил едва ли не больше времени, чем в собственной, он с улыбкой сообщил:
— Грядут перемены!
— Какие именно? — поинтересовалась она вместо приветствия.
— Что ты думаешь о пластической хирургии? — его бровь чуть изогнулась.
— Ничего не думаю, — Ксения вскинула на него удивленные глаза.
— А я вот думаю! — хохотнул Глеб. — Чем заняться? Губы надувать, грудь или кожу за ушами натягивать?
— Тут главное не продешевить, — это она говорила уже из кухни. Одновременно с ее голосом раздавались и другие звуки — от позвякивания посуды до ворчания еды. Он сунулся туда следом за ней. Улыбался. Наблюдал ее возню. Шагнул ближе, вплотную к ее спине, обхватил за талию и уткнулся носом в шею.
— Вагинопластика, говорят, актуальна. Тоже вполне себе вариант. Переучиваться правда. Но какие наши годы.
— Шикарная идея! — кивнула она головой. — Руки мыл, вагинопластик?
— Неа, — хмыкнул Глеб. — Не успел. Что ты там куховаришь?
— Еду! А то на голодный желудок учится плохо, точно знаю.
— Ты думаешь, я прямо сейчас приступлю?
— Кто тебя разберет, — Ксения повернулась в его руках. Теперь видела его лицо. Смотрела спокойно, с улыбкой.
— У меня нет твоей целеустремлённости, — как заворожённый, ответил Глеб. — Мне все всегда само в руки шло. Только в последнее время с этим проблемы.
— Ты нашел способ их решить, да?
— Нашел. Вернее… — он залюбовался россыпью веснушек на ее лице. Они покрывали кожу до самой шеи и уходили за вырез блузки. Глеб знал, что на груди и спине веснушки тоже есть. Летом они стали ярче. Ему нравилось. Коснулся пальцами ее губ. И уже серьезно сказал: — Я сейчас встречался с Осмоловским. Угрожает протекцией. Шанс вернуться, Ксень. По-настоящему.
— Воспользуешься?
— Да. Хочу. Речь о Пироговке, а там больница хорошая… если они согласятся… Осмоловский говорит, что согласятся.
— Хорошо, — Ксения кивнула. — Я рада. Правда, рада за тебя.
— Пока что, наверное, еще нечему, — пожал он плечами. — Но рано или поздно все равно получится.
— Если захочешь, обязательно получится. Есть собираешься? Остынет!
— Собираюсь. И тебя собираюсь. У нас сегодня праздник, только мороженое в морозилку поставлю — растает.
— Приготовился, — рассмеялась Ксения, высвобождаясь из его рук.
— Я пытаюсь внести больше распорядка в свою жизнь. И чуточку больше беспорядка в твою.
— Ну-ну, — усмехнулась она. — Это даже интересно.
— Признай, что тебе это нравится, — выдал Глеб. И завозился с пакетом. Хлопнул дверцей морозилки. Водрузил кофе на стол прямо перед ней. И свалил в ванную, руки мыть. Усмехаясь себе под нос — смешно. Все началось в ванной. Все началось с воды. И поди ж ты!
Потом взглянул на себя в зеркало. Мельком. Пригладил волосы, заложил длинные пряди за уши. Выскочил на кухню, как чертик из табакерки. И уселся на диванчик перед своей тарелкой.
— За эти запахи можно душу продать, — похвалил он ее.
— Кому? — Ксения сидела напротив и рассматривала его, подперев голову рукой.
— Тебе. Ты же кормишь! Ну, это еще как бонус к сердцу.
Она кивнула, ничего не ответила и, уткнувшись в тарелку, принялась ковырять еду. Глеб на несколько секунд завис. Прорывалось. Он никогда не говорил, что любит. Сказанное однажды, это слово больше не повторялось. Потому что он понимал — ее это тоже по-своему ранит. Зачем? Но в мелочах, как сейчас, то тут, то там, вылетало. И заставляло обоих чувствовать неловкость. Выдрать бы себе язык. В его работе главное голова и руки.
— Так, — бодрым тоном попытался он спасти ситуацию, — со мной все ясно! У тебя сегодня что?
— В отличие от тебя — без значимых новостей.
— Хочешь в кино пойдем?
— Если есть ужастик — на ночной сеанс, — рассмеялась она и едва не подпрыгнула от раздавшегося неожиданно звонка в дверь. Глянула на часы, будто это могло помочь в идентификации гостя, и сделала удивленное лицо. — Кому-то дома не сидится.
— Ну, я тут. Затопить меня ты не могла. Так что это явно кто-то со стороны!
— Железная логика, — резюмировала Ксения и ушла в коридор с тем, чтобы через минуту взирать на брата, застывшего на пороге, и весело восклицать: — Слава всем богам! Неужели ты вспомнил о моих приглашениях на кофе?
— Боги тут ни при чем! — раздался бас на всю квартиру. — У меня кофе закончился!
— А у меня есть! Проходи. Ужинать будешь?
— Буду! У тебя традиционно вкусно пахнет.
И в это мгновение Парамонов не усидел. Его растрепанная голова показалась в коридоре — с широкой улыбкой и смехом во взгляде: