«Уходцы» в документах, воспоминаниях и рассуждениях. Досадная страничка из истории Уральского казачьего войска и государства Российского
Шрифт:
В том первом прошении казаки писали что «не думают сопротивляться властям, напротив, молят Господа, чтобы Он сохранил их и всё войско от какого-либо покушения, но желают, как дети, видящие в высшем начальстве старших себя, заявить о своей просьбе и желании» («Столетие…», стр. 272). В заключение своего экономического прошения ходоки предлагали отменить НВП временно и обсудить его. Последняя фраза была: «Если вы не поможете нам, то мы обратимся к командующему войсками Оренбургского военного округа, а если и он не поможет, то помолясь Богу, будем добиваться дойти до Государя», как процитировал в своей статье В. Чеботарёв. Ходоки достигли эффекта, противоположного ожидаемому. Вместо того чтобы обсудить финансовые аспекты
Что послужило толчком для столь радикальной реакции? Единственное логичное объяснение, которое приходит мне на ум, – исполняющий обязанности (и. о.) наказного атамана испугался того, что казаки посмели думать самостоятельно, без указки сверху, да ещё и группой (а сборищ любая администрация всегда боится, поэтому они были в России противозаконными, а в случае с данным прошением налицо было не только массовое, но и хорошо организованное обсуждение). Не в организованности ли казаков К. Ф. Бизянов усмотрел угрозу монархии?
Природный уральский казак генерал-лейтенант Константин Федотович Бизянов, голубая кровь УКВ, построил свою карьеру не столько среди казаков, сколько среди писцов. Он был высокопоставленным чиновником в войске, но каким был его опыт управления казаками? К. Ф. Бизянов руководил большим управлением (хозяйственным), но думается, что среднестатистический казак сильно отличался от среднестатистического чиновника хозяйственного управления. Он замещал наказного атамана Н. А. Верёвкина в 1873 году на время Хивинского похода. Было ли этого опыта достаточно? Может быть, неопытность в обращении с казаками привела к тому, что Бизянов решил пресечь «крамолу» в зародыше, используя вполне чиновничий подход? Это, конечно, лишь предположение, но как ещё можно объяснить арест уважаемых и престарелых просителей? Можно также с уверенностью предположить, что этот шаг и. о. наказного атамана не произвёл хорошего впечатления на УКВ. Не было открытых протестов, никто не пришёл ходатайствовать за арестованных, однако можно догадаться, что это спокойствие было лишь поверхностным.
Наверняка в войске стала складываться нездоровая атмосфера по отношению к администрации (которой и до того не доверяли и подозревали в нечистоплотности, причём вполне справедливо). Сами казаки не оставили многословных документов о том времени и как именно они обсуждали те события (они не писали рапортов, не конспектировали свои собрания, не вели дневников), в отличие от администрации войска, которая сразу засуетилась и начала круговращение бумаг.
Из нескольких прошений, в которых упоминается этот период, мы знаем, что казаки продолжали обсуждать НВП (без намерений бунтовать), продолжали задавать вопросы, на которые не получали ответа, и можно предположить, что они продолжали подсчитывать, как НВП ударит их по карману, обсуждать неожиданный арест Ботова и Кирпичникова, а заодно и другие события, случившиеся параллельно или недавно… Могло получиться и так, что в свете происходивших событий не связанные между собой факты (такие как знаменитое распространение букваря в школах) оказались смешаны в одну кучу и тоже служили аргументами и подливали масла в огонь. Одно неосторожное решение чиновника – и в войске моментально сложилась нездоровая атмосфера.
Да и событий, прямо относившихся к НВП и реформаторской деятельности государства в целом, в предшествующие несколько лет было тоже достаточно. Всевозможные реформы, менее радикальные, чем НВП 1874 года, но тоже важные, принимались и в 1869 году, и в 1870-м. Затрагивали они и административные стороны жизни, и хозяйственные; и в духе российских реформ после 1861 года (отмена крепостного права!) эти реформы должны были быть
Так, за год до описываемых событий, в марте 1873 года, казаки прислали большую делегацию (25 человек) с протестом против несправедливого распределения голосов по очередной такой реформе. Сандръ писал, что эта делегация пришла с предложениями по улучшению НВП, с которым казаков якобы ознакомили. Сандръ основывал это мнение на мемуарах полковника Темникова, которые я не читала, но которому я по многим причинам не доверяю, и причины эти будут описаны в главе «Суды неправедные». По другим источникам, делегация 1873 года была по поводу одной из хозяйственных реформ. Более точных сведений об этом событии нет, но пример этой многочисленной депутации приводится в литературе не раз.
Суть прошения в марте 1873 года была в неравенстве голосования: все чиновники войскового управления имели право голоса при решении войсковых проблем, а казаки имели право выставить лишь два голоса от целой станицы. Всего два человека могли явиться на голосование от 200, 300, 400 дворов (а в станице Студёновской было полторы тысячи дворов, а в Круглоозёрновской – все пять с половиной тысяч дворов), в которых могли проживать 400, 500, 600 мужчин (а сколько их было в Студёновской или в Свистуне?..), не считая детей и женщин. О праве женщин голосовать даже и речи не шло, но и у мужчин право голосовать не доходило даже до полпроцента в лучшем случае, а в худшем не составляло даже и сотую часть процента.
Неудивительно, что после вереницы этаких новшеств казаки относились к очередным нововведениям без энтузиазма. В 1873 году на их протест никто внимания не обратил, но никого и не арестовали за это. Войску оставалось только гадать, что же спровоцировало такую кару в 1874 году.
Однако на публике все эти сомнения и гадания особо не высказывались, потому что об этом нет никаких свидетельств. Видимо, казачьи массы осознавали то, что Н. П. Огарёв высказал в одной из своих статей: «И если правительство грабит, то кому на правительство жаловаться? Известно, что некому» («Общее вече», 1863, № 9).
Пока войско втихомолку бродило, и. о. наказного атамана тоже не дремал. Видимо, тот факт, что кто-то посмел думать и действовать без разрешения начальства, лишил его покоя, и он решил подстраховаться. Бизянов отдал распоряжение собрать с войска подписки о согласии с НВП. Именно с этого решения генерала Бизянова начались фарс и трагедия так называемого бунта 1874 года.
Приложение к главе «Предыстория бунта»
Говоря о России, он (Наполеон – Т. Е.) сказал: «Если вы не остережетесь, эта страна возобладает над всеми. Она уже и теперь достигла такого развития сил, при котором можно очень многое. Государь ея миролюбив, и это счастие для вас, большое счастие. Достаточно было бы однех легких войск, казаков, пущенных по всем направлениям, чтобы порядочно растрепать Европу».
«Но, – сказал адмирал, – по наружности, казаков нельзя, считать отличной конницей».
«Не рассчитывайте на это, – возразил Бонапарте, – они сметливы до тонкости, отлично понимают партизанскую войну, ловко накрывают неприятеля, ловко врезываются в него, а потом и след их простыл; их же самих невозможно побить порядком. Они пробираются чутьем по чужим странам, не зная ни языка, ни дорог; они везде сущи, продовольствуются добычей. Мне никогда не случалось брать казаков в плен».
Граф де Бальмен, цитируется по Фадееву, стр. 228