Уилт
Шрифт:
– Ну, как дела? – спросил Уилт. – Повезло вам с франкфуртерами? Конечно, вы еще можете попытаться найти что-нибудь в пудинге…
– Уилт, – спросил инспектор, – почему ты подписал свое признание детским почерком?
Уилт сел.
– Наконец-то вы это заметили, не так ли? Должен сказать, вы очень наблюдательны.
– Я задал тебе вопрос.
– Правильно. – сказал Уилт. – Давайте будем считать, что это вполне соответствовало обстоятельствам.
– Обстоятельствам?
– Я же кололся, кажется, так у вас говорят, чтобы иметь возможность поспать, поэтому вполне естественно…
– Ты что, хочешь сказать, что все выдумал?
– А
Инспектор Флинт смотрел на него широко открытыми глазами.
– Бог мой, Уилт, если я выясню, что ты это все придумал…
– А что еще вы можете сделать? – перебил Уилт. – Вы уже обвинили меня в убийстве. Чего вы еще хотите? Вы приволокли меня сюда, унижали, орали на меня, сутками не давали мне спать и засыпали меня вопросами насчет собачьих консервов, объявили во всеуслышание, что я помогаю вам в расследовании убийства нескольких человек, заставив тем самым каждого гражданина этой страны поверить, что я зверски убил свою жену и этого проклятого биохимика…
– Заткнись, – заорал Флинт, – плевать мне на то, что ты думаешь. Меня волнует, что ты сделал и что ты сказал, что ты сделал. Ты вывернулся наизнанку, чтобы направить меня по ложному пути…
– Ничего такого я не делал, – сказал Уилт. – До вчерашнего дня я говорил вам только чистую правду, но вы не верили. Вчера я предложил вам, в абсурдной форме свиного паштета, ложь, которую вы так хотели услышать. Если вам нужна белиберда и, чтобы получить ее, вы используете такие незаконные методы, как лишение сна, не надо меня обвинять в том, что я выдал вам эту белиберду. Нечего приходить сюда и орать. Если вы дурак, то это ваша проблема. Лучше бы разыскали мою жену.
– Кто-нибудь, держите меня, а то я убью этого мерзавца, – завопил Флинт, выбегая из комнаты. Он прошел в кабинет и послал за сержантом Ятцем. – Прекратите эту возню с паштетом. Все это куча навоза.
– Навоза? – неуверенно переспросил сержант.
– Дерьма, – сказал Флинт. – Он снова взялся за свое.
– Вы хотите сказать…
– Я хочу сказать, что этот засранец снова нас надул.
– Но как он узнал про фабрику и все такое?
Флинт взглянул на него с жалостью.
– Хочешь знать, почему он ходячая энциклопедия, пойди и спроси сам.
Сержант Ятц вышел и вернулся через пять минут.
– Первая группа мясников, – произнес он загадочно.
– Что?
– Класс мясников, где он преподает. Они водили его туда на экскурсию.
– Господи, – вздохнул инспектор, – а есть кто-нибудь, кого этот говнюк не учил?
– Он говорит, от них можно многому научиться.
– Ятц, сделай мне одолжение. Пойди туда снова, и пусть он тебе перечислит классы, где он преподавал. Будем хоть знать, что нас ждет.
– Ну, он упоминал о штукатурах, газовщиках…
– Я хочу знать обо всех, Ятц, обо всех. Не хочу опять купиться на историю, что он спустил миссис Уилт в канализацию, потому что он преподавал в классе у говночистов. – Взяв вечернюю газету, он стал просматривать заголовки. ПОЛИЦИЯ РАЗЫСКИВАЕТ ПРОПАВШУЮ ЖЕНУ В ПАШТЕТЕ.
– Бог ты мой, – простонал он, – рекламу мы себе сделали что надо.
Такое же мнение высказал директор техучилища на собрании заведующих отделений.
– Мы превратились
– Я просто сказал… – начал доктор Боард.
– Мы все слышали, что вы сказали, доктор Боард. Может быть, вам интересно будет узнать. что доктор Кокс, когда он в ясном сознании, все еще отказывается от холодного мяса. Доктор Мейфилд уже подал прошение об отставке. А теперь еще это.
Он показал газету, через вторую полосу которой шел крупный заголовок: ЛЕКЦИИ О СЕКСЕ ДЛЯ ПОТРЯСЕННЫХ СТУДЕНТОВ.
– Полагаю, все обратили внимание на фотографию, – сказал директор с горечью, демонстрируя большую фотографию Джуди, болтающуюся на крюке в крайне неудачном ракурсе. – В статье написано… ладно, что об этом говорить. Сами прочтете. Я только хотел бы получить ответы на следующие вопросы. Кто распорядился закупить тридцать экземпляров «Последнего исхода из Бруклина»<Роман X. Салби > для групп наладчиков и слесарей?
Мистер Моррис попытался вспомнить, кто подписал заявку.
– Должно быть, Уоткинз, – предположил Моррис. – Он у них преподавал в прошлом семестре. Он у нас работал неполный день.
– Слава Богу, что неполный, – сказал директор. – Второе, кто из преподавателей завел привычку агитировать медсестер, чтобы они постоянно носили… противозачаточные колпачки?
– Мистер Седуик к ним неравнодушен, – ответил доктор Моррис.
– К кому, сестрам или колпачкам? – спросил директор.
– Может, к тому и другому? – вкрадчиво вставил доктор Боард.
– Он большой противник противозачаточных таблеток, – добавил доктор Моррис.
– Пожалуйста, попросите мистера Седуика зайти ко мне в кабинет в десять утра в понедельник. Я объясню ему, на каких условиях он был принят на работу. И наконец, кто из преподавателей использует нашу видеотехнику для показа порнофильмов старшим секретарям?
Мистер Моррис энергично затряс головой.
– Это не мои, – сказал он.
– Здесь говорится, что такие фильмы демонстрировались на уроках, отведенных для обсуждения текущих событий, – сказал директор.
– Уэнтворт действительно показывал им «Влюбленную женщину», – признался заведующий кафедрой английского языка.
– Ладно, оставим. Вот еще что я хотел сказать. Мы не будем проводить вечерние занятия по первой медицинской помощи с особым упором на раны в брюшной полости, для чего мы собирались приобрести надувную куклу. Отныне мы по одежке будем протягивать ножки.
– На основании вздувшихся цен? – спросил доктор Боард.
– На том основании, что комитет по образованию уже много лет ждет не дождется возможности урезать наш бюджет, – сказал директор. – Теперь у них есть такая возможность. Тот факт, что мы оказываем обществу услугу, по словам мистера Морриса, «отвлекая с улиц большое число умственно неполноценных и потенциально опасных психопатов», остался незамеченным.