Украденная невинность
Шрифт:
— Могу поклясться, папа Реджи, Лондон даже лучше ярмарки в Элсбери! — простодушно воскликнула девушка, когда колеса загрохотали по булыжной мостовой.
Движение на улицах в этот час было оживленным, и карета покачивалась из стороны в сторону, обгоняя другие экипажи, чтобы поскорее добраться до места назначения — Гросвенор-сквера, где находился лондонский дом Белморов.
— Как вы думаете, мы сможем сходить в театр? Я так мечтаю увидеть настоящих актеров!
— Все, чего ты только пожелаешь, дорогая. Может быть, тебе больше понравится опера?
— О да! — Глаза Джессики засияли. — Я не смела
— Пару дней можно будет посвятить магазинам, — рассуждал маркиз. — На Ладгейт-хилл есть один ювелир, которого я лично знаю много лет. Что скажешь о том, чтобы мы купили тебе…
— У меня есть все что нужно, папа Реджи! Вы и так балуете меня сверх всякой меры.
— Женщина просто не может считать, что у нес «есть вес что нужно», — благодушно возразил маркиз. — Окажись в ее распоряжении все безделушки мира, она и тогда найдет, чего бы еще пожелать.
Странно, думал тем временем Мэттью. Не требовать новых нарядов? Не сгорать от желания посетить вес подряд магазины от Чаринг-кросс до Уайтчепеля? Не мечтать скупить оптом все то, чего вожделеет каждая женщина? Да ведь эта мишура считается необходимой для светской дамы!
Он не верил своим ушам и неохотно вынужден был признать, что Джессика Фокс мало походит на женщин, с которыми ему до сих пор приходилось иметь дело. Допустим, девушка глубже и серьезнее, допустим даже, что она искренне расположена к отцу. Оказывается, воспитанница вовсе не замышляет прибрать к рукам Бел мор, в чем недавно граф был совершенно уверен…
Но что, если у нее есть иная, далеко идущая цель и вся интрига закручена вокруг нее? В двенадцать лет Джессика воровала ловчее, многих взрослых мужчин и умела с легкостью лить слезы, выпрашивая «пару монет для умирающей матушки». Даже самое каменное сердце не могло устоять, и монеты сыпались в грязную ладошку комедиантки одна за другой, в то время как Элиза Фокс всего-навсего мучилась похмельем от слишком большой дозы дешевого джина.
Кстати, сама Элиза была хоть и хорошенькой, но совершенно бессовестной шлюшкой, продававшей свое тело за шестипенсовик и обшаривавшей карманы кавалера, пока тот пыхтел от усилий. Не раз она смывалась с кошельком, оставляя подвыпившего простака отсыпаться в грязном переулке. Мэттью хорошо помнил Элизу Фокс. На его юный вкус, у нее было слишком много морщинок вокруг глаз, но груди и бедра находились в самом соку, а поскольку побывки случались редко, в первый же вечер Мэттью бежал в «Черный боров», едва дыша от предвкушения.
Если вспомнить судьбу матери и детство дочери, то приходило на ум, что ни в словах, ни в поступках нынешней Джессики нет ни крупицы искренности. Не исключено, что милое, заботливое создание, с которым так носится отец, — лишь плод его воображения.
Граф снова откинулся на подушки, время от времени украдкой поднимая взгляд от карт и бросая его на девушку напротив. Он говорил себе, что рано или поздно узнает правду о Джессике Фокс.
Глава 7
В конце концов Джессика вынуждена была уступить папе Реджи в его желании осыпать ее щедротами. Он купил ей в подарок красивое ожерелье, бриллиантовое, с несколькими редкостными крупными жемчужинами, Вместе с украшениями из фамильных драгоценностей Белморов, которые маркиз время от времени дарил ей, это уже составило внушительную коллекцию.
Затем папа Реджи настоял, чтобы девушка отправилась с Виолой за «всеми этими мелочами, без которых не может обойтись ни одна особа столь юного возраста». Маркиз набил ее ридикюль золотыми соверенами «на всякий случай», строго-настрого наказав свободно пользоваться его текущим счетом, и отправил Мэттью сопровождать женщин, также снабдив сына достаточным запасом денег. Очевидно, от внимания маркиза не укрылся тот факт, что выдаваемые ей ежемесячно карманные деньги Джессика практически не тратит.
К счастью, на Риджент-стрит Мэттью оставил их в одиночестве.
— Через два часа я вернусь. Экипаж остается в вашем распоряжении. Встретимся ровно в четыре перед галантерейной лавкой «Шивер и сын», — объявил капитан и вперил в Джессику суровый предостерегающий взгляд. — И вот еще что, мисс Фокс. Я буду вам весьма признателен, если вы постараетесь держаться подальше от неприятностей. Ни шагу с оживленной улицы!
На мгновение девушка встопорщила перышки, но удержалась от отповеди и отсалютовала по всем правилам флотского искусства.
— Есть, капитан!
— Веди себя прилично, Джесси, — сказал Мэттью совсем тихо, и на секунду глаза его потеплели. — До встречи через два часа.
Ситон ушел, а Джессика стояла и смотрела вслед, пока он не скрылся за поворотом. Да и как можно было оторвать взгляд от мужчины с такой осанкой, отшлифованной годами военной службы, с такими широкими плечами и совершенно непостижимыми, бессовестно прямыми и крепкими ногами!
— Ну, ягненочек мой, куда ж мы с тобой направимся? — спросила Виола, и Джессика вернулась из сладких грез на землю.
Девушка окинула взглядом грузную фигуру Виолы, так резко контрастировавшую с элегантной толпой, движущейся мимо по тротуару, и улыбнулась.
— Может быть, просто побродим и посмотрим? Кто знает, что может попасться на глаза?
Они двинулись вперед неспешным шагом вдоль бесчисленных магазинов, магазинчиков и лавок, влившись в толпу леди и джентльменов из высшего общества, демонстрирующих друг другу свою дорогую одежду. Мэттью объяснил, что глазеть на витрины — вполне аристократическое занятие, и Джессика не чувствовала себя неловко, покидая магазины, так ничего и не купив. Наконец в лавке под названием «Фьюгсйт. Зонты и зонтики» девушка увидела прехорошенький зонтик — небесно-голубой, с кружевными оборками — и купила его. Устоять против такого искушения было просто невозможно, и все же, когда настало время расстаться с деньгами, Джессика протянула их через конторку дрожащей рукой. Это всегда было для нес нелегким делом — трата денег, словно нищее детство зорко следи-то из прошлого, не слишком ли много она себе позволяет.
Так женщины миновали «Зеленщицу Мэри», «Веджвуд. Чайный фарфор», галантерейную лавку и часовщика. Возле лавчонки, буквально стиснутой с обеих сторон большими магазинами, Джессика помедлила. Она впервые увидела витрину прямо на улице, в остальных местах для этого требовалось войти в магазин, так как выставление товара в окнах считалось дурным тоном. Девушка наклонилась ближе к стеклу, подернутому легким слоем пыли.
— Ты только посмотри на это, Ви! Ты видела когда-нибудь такую прелесть?