Украденная невинность
Шрифт:
— Для меня замужество станет всего лишь сменой одного хозяина на другого, а я хочу сама распоряжаться своей судьбой. Не волнуйся, Джесси, со временем я придумаю, как обрести свободу.
Джессике от души хотелось верить, что эти мечты могут сбыться, но она лучше знала жизнь.
Несколько часов спустя Джессика помахала в ответ на прощальный жест подруги, которую уносил в Лондон элегантный черный экипаж леди Бейнбридж, и не вернулась в дом до тех пор, пока тот не скрылся из виду. Как ей хотелось изобрести какой-нибудь — любой — способ, чтобы помочь Гвен! Но что она могла сделать в сложившихся обстоятельствах? Наверху, в детской, ждала ее возвращения маленькая Сара, и Джессика подумала о том, как приятно помочь хотя бы одному человеческому существу. Теперь, когда последние гости разъехались, можно проводить больше времени с девочкой.
И с мужем, если он допустит это.
К несчастью, в последующие дни Мэттью снова от нее отдалился. Он казался настороженным и обеспокоенным, словно его томило некое тягостное чувство, которое Ситон, изо всех сил старался не выдать.
Соответственно росла и тревога Джессики. Она снова и снова спрашивала себя, что происходит с Мэттью. Однажды между ними уже вставала невидимая стена, но на этот раз было даже хуже. Что лежало тяжелым грузом у него на душе, что было причиной его угрюмой сосредоточенности? Каролина Уинстон или что-то другое? Проще всего было бы предположить, что его волнует ход военных событий, тем более что это странное состояние овладело им вскоре после разговора с адмиралом Данхевеном. Но если Мэттью намерен вскоре отправиться на войну, почему не скажет об этом, почему не предупредит заранее?
Джессика изнемогала от желания начать расспросы, но ее удерживал страх. Кто знает, что могла она услышать в ответ? До сих пор они с Мэттью не обсуждали своих чувств, не пытались строить планы на будущее. Граф вел себя как заботливый и внимательный супруг, в постели был необуздан, но все это еще не означало любви. Это также не говорило о том, что муж не мыслит без нее будущего, что он хотя бы окончательно принял ее в качестве спутницы жизни. В конце концов, их социальное положение было слишком неравным и никогда не могло сравняться, и не важно, насколько безупречной была маска истинной леди, которую она носила.
Потому-то с каждым днем Джессика все сильнее чувствовала, что почва уходит из-под ног. У нее не было ни малейшего представления о том, куда движется ее жизнь, будущее было скрыто дымкой неопределенности. Она была уверена лишь в том, что муж страстно желает ее как женщину, что всегда желал, но не настолько, чтобы связать с ней жизнь. Джессика воспользовалась обманом, чтобы женить его на себе, и чувствовала вину за это, пусть даже сам Мэттью совершил поступок, толкнувший ее на обман.
За всеми этими мыслями она совершенно выбросила из памяти события, благодаря которым в доме появилась Сара. Тем большим сюрпризом оказался один из дней.
Джессика стояла у доски в классной комнате и набрасывала мелком приблизительную карту Англии: на этот раз детям предстоял урок истории. Осторожное покашливание, раздавшееся у двери, привлекло ее внимание.
— Прошу простить меня, миледи, — сказал дворецкий с легким поклоном.
— Что случилось, Оззи?
— Из городка только что явился один из тамошних мальчишек. Он передал мне вот это с настоятельной просьбой не показывать никому, кроме вас.
Джессика посмотрела в сторону класса. Все шесть пар глаз с любопытством уставились на нежданного гостя. Она поспешила забрать то, что протягивал ей дворецкий.
— Благодарю, Оззи. — Подождав, пока дворецкий выйдет и направится к дому, Джессика постаралась непринужденно улыбнуться детям. — Когда справитесь с заданием, можете расходиться. Сегодня уроков больше не будет.
Шесть голов послушно склонились к тетрадям. Заскрипели перья, зашуршали листы тетрадей. Убедившись, что все погрузились в работу, Джессика вышла прочесть письмо. Еще не зная, что в нем, она интуитивно встревожилась и не сразу сумела сломать печати. На листке было несколько строк, написанных незнакомым почерком, но стоило начать читать, как сердце испуганно заколотилось. Не важно, кто писал, — подобное послание мог составить только один человек.
Дэнни!
Попросту говоря, ее братец снова требовал денег. Очевидно, он находился поблизости от Белмора и следил за деятельностью обитателей поместья, так как прекрасно знал, что хозяина нет дома. Накануне вечером Мэттью отправился в Биконсфилд на важное мероприятие — ежегодную встречу местных землевладельцев и арендаторов — и должен был вернуться только завтра утром.
Дэнни счел это удобным случаем, чтобы потребовать оставшуюся половину той суммы, которую требовал с самого начала. Если ему будет отказано «в этой сущей безделице», с первыми лучами солнца братец отправится в Лондон, обойдет все «центральные газеты и разыщет тех, кто согласится его выслушать. Он расскажет все, абсолютно все, и по свежим следам после скандала в Сент-Джеймсе ком соборе газетная статья будет катастрофой. Свет падок на такого рода сенсации, и „графиню Стрикланд“ ждет полный крах.
Разумеется, ни Дэнни, ни его писарь не умели формулировать так гладко, но смысл оставался тем же. Джессика опустила письмо и несколько минут стояла поникнув под грузом новой проблемы. Имя Белморов и так достаточно опорочено и не сможет выдержать столь грандиозный скандал. Может статься, что после этого членам семьи будет навсегда закрыт доступ в свет. Как же быть?
Джессика перечла письмо. Рука у нес так дрожала, что строчки прыгали перед глазами. Если удовлетворить просьбу брата, он и впредь будет их шантажировать; если отказать, может решиться на публичное обличение. Нужен компромиссный вариант, но какой?
Выпрямившись и развернув плечи, Джессика поспешила к дому. Дэнни назначил встречу на окраине городка, позади конюшни постоялого двора «Приют путника». В любом случае предстояло отправиться туда.
«Боже мой, Боже мой, если бы Мэттью был дома!»
Но Мэттью был далеко, и вернуться ему предстояло только тогда, когда все уже будет решено.
Джессика сомневалась, что осмелилась бы обратиться к мужу за помощью даже в том случае, если бы тот оставался дома. Мэттью снова спрятался от нее в раковину, намеренно отдалился, словно хотел разделить их жизни как можно больше. Причина этого оставалась для нее неизвестной. Ситон мог испытывать недовольство каким-нибудь ее поступком или досадовать на ярмо в виде чужого ребенка, водруженное ему на шею. Так или иначе, его вряд ли порадовала бы новость насчет шантажа. Возможно, сама судьба сделала так, чтобы события этого дня дошли до Мэттью как уже свершившийся факт.
До боли закусив губу, Джессика обдумывала варианты своего поведения с братом. «Не обратиться ли за помощью к папе Реджи?» — пришло ей в голову, но она поспешила отмести эту мысль. Маркиз слишком болен, чтобы возлагать на его плечи такую проблему. Кроме того, Дэнни все-таки ее брат, и это означает, что ответственность за его поступки лежит на ней. Ей, и только ей, нужно разобраться раз и навсегда. Нужно не только положить конец шантажу, но и окончательно обезопасить существование маленькой Сары.