Украденная победа 14-го года. Где предали русскую армию?
Шрифт:
С началом войны прусское окружение царя почувствовало себя как в осажденной крепости и им нужно было искать видимость примирения и согласия с теми слоями русского общества, которое окружало их в столице империи. В это же время, Великобритания и Франция вели бескомпромиссную борьбу с немцами внутри своих стран, как ответную меру на действия германских властей к английским и французским подданным, так и для укрепления в народе веры в победу. Всех немцев: взрослых мужчин и женщин, детей и подростков, английские власти согнали в концентрационные лагеря и держали их там всю войну под охраной. Всех должностных лиц, имеющих родственные корни в Германии, они отстранили от власти и установили за ними неусыпный контроль со стороны своих контрразведывательных органов. Среди отстраненных был и начальник Морского Генерального штаба Великобритании, маркиз, адмирал Маунтбеттен, только за то, что его жена являлась родственницей Гессен-Дармштадского герцогского дома, откуда родом была и русская императрица Александра Федоровна [142] . Война, как считают англичане, не время для проверки на надежность людей; лучше в этом деле перегнуть палку, чем оставить во власти хоть одного врага. Сам король Великобритании Георг V- представитель Саксен-Кобург-Готской династии, в июле 1917 года
142
К. А. Залесский. Первая мировая война. Биографический энциклопедический словарь. М.,2000, с. 27–28.
143
Советская историческая энциклопедия, т. I. М.,1963, с.225.
144
Там же, т. III. М.,1963, с.485.
Ничего подобного в России не наблюдалось. Началась война, но в Петербурге существовали и продолжали действовать десятки немецких школ и гимназий, где юноши и девушки обучались по учебникам из Берлина, а преподаватели были подданными Германии [145] . Эта терпимость Николая II к немцам в России всем казалась верхом безрассудства и безволия. Ведь в это же время в самой Германии многие десятки тысяч русских людей, оказавшихся там перед войной на лечении или на отдыхе, были арестованы и содержались в жутких условиях. В одном Берлине накануне войны их собралось около 80 тыс. человек. Берлинские власти заставили всех их отдать ценности и деньги на пользу Германии и ее военного фонда. Когда все было изъято, ото всех потребовали связаться с Россией и через испанское посольство востребовать от родственников для своего освобождения еще крупные суммы денег и золота. [146] Не менее трудные условия были и для тех пятидесяти тысяч сезонных русских рабочих, которые работали в Германии на предприятиях и у частных владельцев – их стали содержать как рабов. Мать царя, вдовствующая императрица Мария Федоровна, находившаяся с визитом у своих родственников в Дании, в канун войны не сумела проехать через Германию на родину. В Берлине ее поезд был остановлен и забросан воинственными молодыми немцами камнями и тухлыми яйцами, после чего она была вынуждена вернуться в Копенгаген. Только бегством избежал Витте своего ареста, находясь перед войной на лечении в Германии. Николай II не мог не знать об этих насилиях, проявленных немцами к его соотечественниками и, наконец, к его матери, и министр иностранных дел Сазонов предлагал царю вырвать прусские корни из русской почвы, если Россия хочет одержать победу в войне. Царь понимающе посмотрел в глаза министра, и на лице его обозначилась грустная улыбка, за которой скрывалось не только безволие, но и глубокий душевный страх от одной только мысли пойти по пути, предлагаемым министром. Он был пленником своего двора и вырваться из него у Николая II не было духовных и физических сил.
145
Новое время № 13805 за 31 августа 1914 г.
146
Русская старина, № VII–VIII. М.,1916, 136.
Николай II, в отличие от других руководителей стран Антанты, не по своей воле поддерживал немцев, и они чувствовали себя в столице империи под защитой его имени. Никто из них не боялся правительства, пока во главе его стоял премьер Горемыкин, навсегда связавший с ними свою судьбу. Тревогу царских чиновников вызывали инициативы Москвы и других городов России, требовавших высылки всех немцев в глубинные районы Сибири и крайнего Севера, подержанные депутатами Государственной Думы и многими общественными организациями страны. Москва, при губернаторе Ф. Юсупове, даже приступила к таким акциям, которые были остановлены решительным вмешательством правительства и лично императора. Однако в Ставке великий князь Николай Николаевич в разгар сражений летом 1915 года отдал распоряжение, чтобы «все офицеры с немецкими фамилиями, служащие в штабе, были отосланы в армию», [147] и это стало одной из причин его отстранения от должности Верховного главнокомандующего.
147
Там же, с.194.
Но если верховная власть, торжественно объявив войну, устранилась от участия в ней, то все ее правительственные и местные органы власти, не связанные с немецкой партией царского двора, энергично включились в организационные мероприятия по приведению страны в военный лагерь. Верхи не работали, но в низах шла непрерывная и напряженная работа по обеспечению армии людскими и материальными ресурсами. Россия имела богатые традиции собирания народом военных сил, и в отсутствие царских и правительственных распоряжений губернаторы и земства решительно взялись за мобилизацию народного хозяйства на нужды войны. Пополнение войск людскими ресурсами шло безостановочно, с опережающими сроками, но комплектование центральных учреждений и органов тыла, за развертывание которых отвечало военное министерство, велось недопустимо медленно, и они оказались неготовыми к войне.
Реорганизация органов тыла в армии, сделанная военным министром за две недели до войны, сломала устоявшийся порядок, а новый, в условиях начавшейся войны, не приживался, и «в тылах царил полнейший беспорядок» [148] .Отобрав у армий и корпусов функции снабжения войск продовольствием и снаряжением, и переложив это важнейшее дело на вновь создаваемые фронтовые управления, Сухомлинов породил проблему, которая до конца войны так и не была решена.
Начальник Генерального штаба генерал Янушкевич в первый же день войны отбыл в Ставку к великому князю Николаю Николаевичу, оставив штаб в период мобилизации и подготовке войск к боевым действиям без руководства. Военный министр Сухомлинов в это же время, без всякой на то надобности, разъезжал по центральным губерниям страны, и тоже устранился от руководства вооруженными силами в самый ответственный для них момент.
148
Е. Болтин и Ю. Вебер. Очерки мировой войны. 1914–1918 г.г. М.,1940, с.25.
Но, несмотря на все трудности, Ставка справлялась со своими задачами и Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич уже 10 августа отдал распоряжение главнокомандующим Северо-Западного и Юго-Западного фронтам приступить к выполнению «союзнических обязательств и поддержать французов ввиду готовящегося против них главного удара немцев» [149] . Великий князь был душой и мотором развертывания и сосредоточения армий, которым предстояло действовать против Германии и Австро-Венгрии. Он торопил и заряжал всех энергией, чтобы быстрее подготовить войска и лишить немцев и австрийцев их преимущества в сроках сосредоточения войск на важнейших операционных направлениях, и выполнить обязательства по французско-русской конвенции – направить войска против Германии после 15-го дня мобилизации. К этому понуждали его и настойчивые требования французского командования поскорее перейти в наступление, чтобы отвлечь на себя крупные силы немцев с французского фронта, в то время как русское командование было заинтересовано направить главные силы против Австро-Венгрии. Пытаясь решить эти две важнейшие стратегические задачи, не накопив еще опыта по управлению войсками, Ставка спланировала наступление сразу на обоих направлениях: против Германии – в Восточной Пруссии и против Австро-Венгрии – в Галиции.
149
Там же, с. 25–26.
Германский генеральный штаб, задолго до войны, через своих подручных в окружении царя и в военном министерстве России узнал все оперативные и мобилизационные планы русской армии. Активно действовала и германская разведка в России. За год до начала войны немецкий разведчик Вальтер Николаи сумел через пособничество Распутина и действовавших в его окружении немецких агентов, добыть российские мобилизационные планы [150] . Германскому и австрийскому командованию был известен и стратегический план развертывания русской армии на случай войны и их лучшие агенты, работавшие в министерстве царского двора, даже участвовали в его разработке. Дальнейшие события, последовавшие уже в первый месяц войны, показали, что немцы и австрийцы досконально знали все эти планы и сумели противопоставить им свою стратегию и тактику.
150
Станислав Левицкий. Шпионы кайзера и Гитлера. М.,2004, с.115.
Составленный довоенный план вторжения русских войск в Восточную Пруссию на случай войны с Германией был составлен в 1909 году, и он ни в чем не подвергся изменению, хотя начальник Генерального штаба Франции генерал Ж. Жоффр за год до начала войны, ознакомившись с ним, убеждал начальника Генерального штаба России генерала Жилинского в опасности этого вторжения. «Это самое невыгодное для нас направление, – доказывал он. Guest un guet – apens (это ловушка)», – несколько раз повторял он [151] . Жоффру, как и многим русским генералам, давно была известна, уже ставшая академической, теория профессора Золотарева об оборонительном значении линии рек Буг, Нарев и обо всем Привисленском крае, дававшая сразу стратегическую выгоду глубокого обхода левого фланга австрийских войск, что одновременно несло угрозу жизненному центру Германии – Силезскому промышленному району. «Чем глубже произойдет наступление русских войск в пределы Германии, тем решительнее оно отразится на общем положении дел, – говорил Жоффр на союзных совещаниях 1912 и 1913 г.г. При этом высказывалось желание о наступлении из русской полосы на Алленштейн, а еще лучше – по левому берегу Вислы на Берлин» [152] .
151
А. А. Игнатьев. Пятьдесят лет в строю. М.,1989, с. 390–391.
152
Александр Мосолов. При дворе последнего царя. Воспоминания начальника дворцовой канцелярии. 1900–1916. М.,2006, с.185.
Взамен вторжения в Восточную Пруссию, Жоффр предлагал осуществить вторжение в Силезию, или Померанию. Доводы французского генерала подтверждались и расчетами, доказывавшими, что сосредоточение русских армий западнее Варшавы ускорит готовность русских армий к войне на несколько дней, так как в том районе была сильно развита сеть железных и шоссейных дорог, и еще лучше она была развита в направлении Познань и Берлин, куда и должны были наступать русские армии. В передовых военных кругах прекрасно сознавали отрицательные стороны наступления в Восточную Пруссию. В документе, составленном перед войной «Записке о силах и вероятных планах наших западных противников» отмечалось, что Восточная Пруссия по своим географическим свойствам не способствует действиям больших сила и, вместе с тем, не заключает в себе важных предметов для таких сил» [153] . Отмечалось также, что Восточная Пруссия является прекрасно оборудованным плацдармом, удобным для развертывания немецких войск и приспособленным для удержания его сравнительно небольшими силами. Положение представлялось тем более сложным, что русская армия должна была перейти в наступление до полной концентрации сил. Франции можно было оказать быструю помощь путем перенесения районов развертывания русских армий на запад, в частности, в район Варшавы.
153
АН СССР. Исторические записки, № 77, 1965, с.66.
Конец ознакомительного фрагмента.