Украденная семья

Дали Мила

Бесцветно взглянув, идет наверх, оставляя после себя терпкий, пряный шлейф одеколона, запах которого я уже никогда не забуду.

Обмахиваюсь ладошкой, чтобы хоть как-то унять панику, спешу за Адамом, почти бегу, но мужчина упорно игнорирует и двигается по лестнице наверх.

— В списке правил на тридцатое число запланирован банкет в ресторане “Плаза”. Ты в курсе, сколько стоит провести там мероприятие? Откуда бы Вадик взял столь большую сумму?

— Я надеюсь, к этой дате Марк сможет выстроить мне алиби, и тогда, Юль, нам

не нужно будет притворяться. Тридцатого настанет финал нашей игры, и ты явишься на праздник моей спутницей.

— А что потом?

— В полночь я переведу тебе вознаграждение, и мы попрощаемся. Надеюсь, я понятно объяснил?

— Еще как.

Лютольф все так же одаривает меня надменной улыбкой, но ведь глаза не обмануть. Я вижу, как в его взгляде на миг вспыхивает холодная искра грусти и тут же гаснет. Адам, ускоряя шаг, скрывается на втором этаже, а я возвращаюсь в поисках Алиски.

Бреду по гостиной и слышу в глубине дома тихие речи Хельги. Крадусь на голос и замираю, подсматривая из-за угла. Экономка с гладко собранной прической, ровной осанкой, сидит на кресле возле камина, поджав ноги, словно английская герцогиня. Напротив озадаченная Алиса, выстроилась лицом к Хельге, прижав ручки по швам.

— А теперь улыбнись, деточка, — сосредоточенно хмурясь, экономка подается вперед и сканирует мою дочь внимательно. — Повернись.

— Зачем? Мне надоело, Хельга. Давай лучше поиграем?

— Пожалуйста, делай, что велено…

Алиска психует, надувает губы, но подчиняется. Строгий тон экономки и приказной жест в сторону дочери, жгучим эхом отдается в моей груди. Я щурюсь, мысленно разбирая Хельгу на куски, глотаю воздух и намереваюсь забрать Алису.

— … Интересные совпадения… — задумчиво продолжает Хельга, как под лупой, изучая малышку.

В секунду эхо в груди из слабого языка перерастает в буйное пламя, вихрем закручиваясь, погоняет сердце дробно колотиться от страха. Кажется, Хельга тоже начала замечать отдаленные сходства Алисы и Адама. Ни в коем случае нельзя этого допустить.

Я понятия не имею, какой на самом деле человек Лютольф, на что способен. Только в кошмарах могу представить тот день, когда он узнает правду о кровном родстве с Алиской и тогда земля точно разверзнется. Адам против детей, тем более внебрачных. Преимущество и сила всеконечно на его стороне. Вдруг он разозлится и отнимет дочь? Или меня убьет? Или… да много чего может быть.

На этот раз я прощаю Хельгу, конфликты нам сейчас ни к чему. Резко выдохнув, коряво подлетаю к Алисе, беру за плечи и отодвигаю за себя.

— Алиска такая повторюшка! Все перенимает у взрослых…

— Именно.

Даже не старается отвечать убедительно Хельга, но я надеюсь, что мне мерещатся ее открытые подозрения. Вот есть же такие…которым больше всех надо. Экономка из их разряда.

Бочком-бочком вывожу Алиску из гостиной, тащу за собой на второй этаж в комнату. Включаю доченьке мультики, падаю на диван рядом, кусаю

ногти.

Алиска восторгается подвигами излюбленных фей, ведь они спасают мир от злодеев и не догадывается, что сама является подневольным персонажем чужой пьесы.

А мать и есть фея, которая не имеет права надеяться на милость судьбы или Господа. Сложив лапки отсиживаться и ждать, что проблемы решатся волшебным образом как в этом дурацком мультфильме.

Алиска смеется и говорит, фея Техна ей меньше всех нравится, потому что у нее короткие волосы. А мне бы дочь сберечь и самой выжить. Красиво обвести вокруг пальца замудреного Лютольфа и выиграть партию, оказавшись в дамках.

Подобно хищнице напрягаясь от каждого шороха. Несколько раз выхожу, проверяю обстановку в доме. Хельга погружена в быт, господин Адам заперся в кабинете.

Спускаюсь на кухню.

— Мы поужинаем в комнате.

— Я уже накрыла на стол.

Не хочу лишний раз показывать на глаза экономке дочь, поэтому с улыбочкой хватаю поднос и ставлю на него тарелки с рыбой, картофелем и салатом.

Кушаем с Алиской наверху.

В девять вечера оккупируем ванну, и Адаму приходится довольствоваться душем на первом этаже. Я купаю Алису, тщательно намываю ей голову шампунем без слез. Дочь балуется, разбрызгивая пену.

В наше с Адамом дневное отсутствие полки непостижимым образом наполнились гигиеническими средствами, а к скромным чемоданам добавились пакеты с полотенцами, халатами и ночными пижамками. Пока намыливаю дочери спину, осторожно веду разъяснения:

— Чем сегодня занимались с Хельгой? Она тебя не обижала?

— Не-а, — мотает головой, — мы делали журавлей из бумаги, потом лепили из пластилина, еще танцевали вальс, а потом Хельга вытирала отпечатки пальцев.

— Что?

— Ну… с тряпкой по дому ходила и говорила, что нельзя оставлять следов.

Хм. Скрывала улики за хозяином? Очень похоже на то. Ведь мужчины могут хоть сотню раз перекроить лица, но отпечатки всегда останутся индивидуальными. Стало быть, в любой момент ждут, когда к ним нагрянет полиция. И Лютольф наверняка уже придумал отходные пути побега.

Тщательно сушу Алиску полотенцем и возвращаю в детскую. Ближе к десяти укладываю спать и тоже решаю освежиться.

Пользуюсь бритвой, на волосы наношу душистый кондиционер, поглядываю на длинный махровый халат, для меня уготованный.

— Чертово немецкое качество…

Включаю кран на максимум и что есть сил, тяну, ломаю резьбу. Руки соскальзывают, больно ударяются об металл, но я продолжаю. На десятую попытку мне удается испортить смеситель так, чтобы без мужской помощи его нельзя было починить.

Оставляю висящий халат и чистое белье. Перед зеркалом репетирую сожаление и испуганный вид. Соблазнительно зачесываю мокрые волосы, оттеняю губы перламутровым блеском. Оборачиваюсь полотенцем и на цыпочках иду из ванной, переступая в комнату к Лютольфу.