Украденная семья
Шрифт:
Одновременно мое сердце протестует, ведь я боюсь окунуться в пламя, боюсь снова ощутить боль и быть обманутой. Эта оболочка высокого брюнета, точно проклятье преследует меня, изводит. Сначала с душой Вадика, потом Адама.
Впиваюсь сама в себя руками и пячусь, когда Лютольф плавно, движение за движением развязывает темно-бордовый галстук, словно кнут сжимает его в кулаке, шагая прямиком ко мне. Настигает.
— Успокойся.
А я вся в метаниях окидываю взглядом комнату, ищу пути отступления. Наивно полагая, что процесс все еще можно повернуть
Адам останавливается рядом, словно хозяин не разрешает и шагу ступить дальше. Он смотрит на меня ни, как всегда, а мягче. Фантастика, но Лютольф улыбается вроде искренне. Адам сгребает мои волосы, убирая пряди на одно плечо.
Я пытаюсь возразить, и Лютольф прикладывает палец к моим губам, заставляя утихнуть в секунду. Опустив ресницы, вижу, как натягивается гладкая ткань галстука в его могучих руках, блестит в ярком свете хрустальной лампы.
Глотаю сбитое дыхание, по струнке выпрямляюсь, когда Лютольф задевает галстуком мое лицо, скользит по коже и повязывает на глаза.
— Что ты делаешь?..
— Я же сказал тебе ничего не говорить…
Теперь я лишилась зрения не по своей воле и это манит, пугает, возвращает воспоминания прошлого. Много лет назад я испытывала подобное и даже ослепнув, смогла увидеть звезды. Но сейчас все изменилось и обстоятельства не те.
Адам касается моих плеч, подталкивает. Робко ступаю, точно иду по канату, а не пушистому ворсу ковра. Натыкаюсь на что-то твердое, кажется, на ребро кровати и ощущаю, как теплая ладонь, поглаживая, давит мне в поясницу, укладывает на поверхность.
Покрывало холодное, но мои колени и локти опаляет. Неловко переворачиваюсь на спину, прислушиваюсь, стараюсь понять, что дальше намеревается предпринять Адам.
— Подожди, нет, отпусти…
— Тебе понравится.
Он резко обхватывает мои запястья и, запрокинув к изголовью постели, обматывает, фиксирует. Успеваю тронуть ткань и узнаю в ней свой полупрозрачный шарф. Адам сковал меня и практически лишил права выбора, но я извиваюсь, выказывая протесты. А надо ли сопротивляться, когда естество твердит обратное?
Слышу шорох мужской рубашки, как она слетает вниз. Металлический лязг ремня, звук ширинки. Подтягиваю к себе коленки и скрещиваю ноги, когда матрас подо мной проминается от веса тела Адама. В груди бушует ураган, воображение пылает страстными картинками, пропитанными взаимным притяжением.
Адам склоняется надо мной, согревая, сближая наши тела.
— Я хочу показать тебе Юль, как умею любить. Всего один раз, а дальше решай сама.
— П…позволяю…
На выдохе полустоном шепчу и корю себя за дозволенность. Я совершаю ошибку за ошибкой, не сосчитать граблей, на которые уже натыкалась.
— Столько лет я была очарована твоим внешним образом, глазами, губами. Сходила с ума от рук и жизнь готова была отдать. Но меня поймали на удочку, сначала Вадим, а вот сейчас ты. Я нужна вам, пока это выгодно и…
Не договариваю, Адам молниеносно затыкает мой рот, тяжело выдыхает, шумно. Задевает влажным порывом висок и щеку. Я
— Не сравнивай. Теперь все по-другому.
Я отворачиваюсь, чтобы попытаться освободиться от руки Адама. Он, не настаивая, сдвигает ладонь с моих губ, но я не успеваю вдохнуть, опомниться, как Лютольф накрывает своим поцелуем. Напористым и голодным. Так целуют настоящие мужчины, знающие себе цену.
Галстук, повязанный на глазах, окунает меня в полную темноту и сохраняет лишь голые ощущения, я не вижу Адама, но чувствую, как он нежно ласкает мои губы, поочередно не пропуская и миллиметра. Влажно очерчивает, втягивает, оставляет на языке частички своего вкуса. Приятного, свежего.
Сбито дышу через нос, никак не могу унять дрожь. Невероятное чувство, таинственное. Адам спускается к шее и дает мне возможность набрать кислорода. Ух, точно из проруби ледяной вынырнула. Сердце бешено стучит, заглушая остатки здравого разума.
— Только не забывай Адам, — слабо шепчу, — я не игрушка… сломалась — починил…
— Никогда не забуду.
С рыком и дикой потребностью отвечает, нетерпеливо ощупывая мои плечи. Замираю душой и телом, когда пальцы Адама захватывают края моего белья, искусно и медленно стягивают, вызывая по коже приятные токи наслаждения. Ажурная ткань скользит по телу, щекочет, задерживается на согнутых коленях, а после натягивается и с треском летит в сторону.
Я вздрагиваю, ощущая на себе голодный и внимательный взгляд Адама. Да, я не вижу мужчину, но все чувствую. Он смотрит, изучает, довольствуется своим превосходством ведь сегодняшняя ночь по его правилам. Лютольф будет управлять, делать со мной то, о чем другие и подумать стесняются. Я разрешаю Адаму дотрагиваться моих ног, касаться выше, растворяясь без остатка в его власти и порочных движениях.
До боли я напрягаю связанные руки, ощущая Адама слишком близко. Не сдерживаю стона, когда дыхание Лютольфа учащается, теплыми волнами окутывая мое лицо. Господи. Вспыхиваю, стыдливо краснею, слыша, как громко скрипит под нами кровать и пошатывается. Деревянные ножки стучат об паркет от ярых движений Адама.
— Все хорошо, Юль, здесь качественная шумоизоляция.
— Ты губишь меня, Адам.
— А может, наоборот? Это путь к твоему спокойствию?
— Сомневаюсь…
— Сомневаться будешь завтра… я хочу поцеловать тебя.
Наши губы снова сливаются в единый водоворот огня. Снимаю все моральные запреты, ведь не осталось места на теле, которое не приласкал бы Адам. Лютольф и сам возбужден словно зверь.
Теряю счет времени и чувствую, как шелковая простыня намокает от жара моего тела. Устаю, запыхаюсь. Шарф натирает мои запястья, наверное, будут кровоподтеки, от того насколько сильно дергаю изголовье кровати, но черт возьми я счастлива. По крайней мере, сейчас.
Содрогаюсь, кусаю губы, когда Адам останавливается. Молчу, он тоже. Понимаю, что после этой паузы будет что-то невероятное и до умопомрачения волшебное.