Украденная жизнь

Дюгард Джейси Ли

Полицейские завершили разговор с сестрой, пообещав связаться с ней после того, как позвонят маме, и положили трубку. Они позвонили маме на работу, и когда я услышала ее голос в трубке, то растеряла все слова. Я даже не помню, что говорила. Я потом спрашивала маму, а она ответила, что я сказала, что у меня малышки. Неужели я это сказала?! Я ведь имела в виду совсем другое — не то, что мои дети были малышами. Просто хотела дать ей понять, что я не одна, живу с детьми, и выяснить, примет ли она нас всех. Знаю, что никогда не брошу девочек, и если бы мама по какой-либо причине их не пожелала, не знаю, что бы я делала. Я отчаянно хотела общения с ней, но я сама была матерью, ответственной перед дочерьми. По счастью, нам всем открыли объятия. Мне кажется, я выкрикнула: «приезжай скорее!» А потом сказала: «я

люблю тебя!» — вот и все, что запомнила из первого звонка. Мне бы хотелось запечатлеть каждую секунду, но мозг был перегружен эмоциями.

Тодд организовал нам троим ночлег в гостинице, и когда мы вышли из полицейского участка и сели в машину, то проехали мимо автобуса телевизионщиков. В гостинице напарница Тодда, Бет, принесла пижамы и туалетные принадлежности. Тодд отозвал меня в сторонку и сказал, что девочки не ели, потому что не ела я, и если бы я поела, то они бы последовали моему примеру. Я заявила, что проголодалась, и мы остановились на энчиладос. [1] Я заставила себя проглотить два кусочка, чтобы девочки поели. Нас оставили одних первый раз за день, я набралась духу и исповедовалась перед дочками. Мы сидели на постели, и я рассказывала про их отца и его вину за все случившееся, они воспринимали мои слова на удивление открыто и даже казались не особо удивленными тем, что услышали. Я сказала, что предстоящие времена будут очень тяжкими для них и для меня, но я предприму все усилия для того, чтобы обеспечить наше будущее. В любом случае мы будем вместе. Сказала, что никогда их не оставлю.

1

Энчиладос — мексиканская лепешка с начинкой.

В дверь постучали. Два визитера оказались адвокатами, назначенными мне и дочерям. Мы отрекомендовались друг другу, и нас оставили в покое.

Я нервничала. На следующий день мне предстояла встреча с мамой и сестрой, которой я отчаянно жаждала. Девочки переживали за меня. Они спали в одной кровати, а в другой ворочалась с боку на бок я. Не думаю, что сомкнула глаза более чем на несколько минут в эту ночь. От слез у меня началась жуткая мигрень. А что, если мама не примет девочек? А что, если мама меня уже не любит? А что, если мама все еще с Карлом? Могла ли я сбежать раньше?.. В голову приходило много дум и страхов по поводу Филлипа и Нэнси, и к утру это совершенно меня измотало. Мир перевернулся кверху дном. Я боялась за дочерей: удастся ли защитить их во враждебном мире? Раньше, когда мы выезжали, их охранял Филлип. Теперь внезапно осталась я одна. Пока все, с кем я встречалась, были очень добры, и я чувствовала себя в безопасности. Но я боялась, что скоро это кончится и я останусь одна.

После бессонной ночи наступило утро. Узнаю ли я ее? Вспомнит ли она меня? Будет ли она тем же человеком, которого я помню? Будет ли она сердиться на меня? Признает ли она моих девочек как своих внучек? Слишком много вопросов и мыслей, слишком много, чтобы переварить. Когда выяснилось, что вместе с мамой приехали тетушка и сестра, мои волнения еще больше усилились. Как только кто-нибудь произносил слово «мама», я разражалась рыданиями. Агенты ФБР, которых сюда привезли, сказали, что они проведут с мамой краткую встречу, а потом мы увидимся. Казалось, что эта встреча никогда не кончится, но все же наступило наше время.

Девочки ободряюще обняли меня, и я последовала за одним из сопровождающих к лифту. Незадолго до этого меня спросили, не хочу ли я сначала встретиться с мамой один на один; я согласилась, попросив привести девочек позже. На первом этаже меня подвели к дверям комнаты, где ждала мама. Не знаю, правда ли я верила в то, что за дверью будет она. Меня убеждали, что этого никогда не случится. На пороге комнаты я застыла на минутку, просто не могла двинуться с места. Широко открытыми глазами я смотрела на дверь, затем глубоко вдохнула и заставила себя пройти в комнату.

И там была она! Я моментально поняла, что это она. Очень-очень долго я не могла вспомнить, как она выглядит. Какие-то черточки в дочерях напоминали маму, но я не могла идентифицировать, какие именно, поскольку забыла ее лицо. А теперь она стояла, широко

распахнув объятия. Я подошла к ней; мама, плача и смеясь одновременно, обняла меня, и я почувствовала себя полностью в безопасности. Даже сейчас, когда я описываю встречу, слезы наворачиваются на глаза. Я сказала ей, что она пахнет точно так же, она ответила, что это запах табака. Но это был другой запах, памятный с детства. Все было так же: она — моя мама, и она обнимает меня. Ситуация казалась сюрреалистической.

Мы стояли и плакали в объятиях друг друга. Затем она немного отодвинулась, взглянула мне в глаза и положила руки на плечи. Она сказала: «Я знала, что снова увижу тебя. Помнишь, как мы когда-то сидели во дворе, качаясь и разговаривая про восходящую луну? Когда тебя увезли, я через луну общалась с тобой. На днях луна была полная и очень яркая, и я ее спросила: «Где ты, Джейси?» На следующий день мне позвонили и сказали, что тебя нашли». Я смотрела на нее в изумлении. Я тоже помню эту луну. Я выходила из палатки и почему-то подняла глаза и глядела на луну несколько минут. Обыкновенно я избегала смотреть на нее. Это было слишком больно, поскольку навевало воспоминания о маме. Но в этот раз луна была столь ярка, что привлекла мое внимание. «Теперь я с тобой».

Мы вволю наобнимались, а затем сели разговаривать, чтобы восполнить годы, проведенные врозь.

Я с мамой

Впервые для меня

Моя жизнь так сильно изменилась с прошлого лета. Теперь я могу быть матерью своих детей. Могу водить машину. Могу сказать, что у меня есть семья — своя собственная семья. У меня есть дочери, мама, сестра и тетушка. Я возрождаю отношения и со старыми друзьями. Я познакомилась со столькими людьми. Просто потрясающе иметь новых знакомых и считать некоторых из них близкими друзьями.

Когда я была в неволе, временами мне очень хотелось поговорить с кассиршей о погоде, но Нэнси всегда была рядом, и я знала, что о моем контакте она расскажет Филлипу. А затем начнется поучение. Я поняла, что вербальное воздействие бывает таким же разрушающим, как и физическое, а времени на восстановление требуется еще больше. Но мне надо лечиться и от того, и от другого. Я лечусь от физического и морального гнета, который испытывала так долго. Это нелегкая дорога.

Правда, мне повезло с психологом. У нее индивидуальный подход к традиционной терапии, во многом благодаря ей я достигла такого прогресса. С ее помощью я учусь отвечать сама за себя — это именно то, что ранее всегда встречалось в штыки, и Филлип объяснял, почему я была не права. Очень трудно постоять за себя, когда единственное, что говорит оппонент, — что ты не права, и приводит массу доводов в доказательство. Теперь я в состоянии принимать решения за себя и своих девочек, и пусть эти решения оказываются неверными, они все равно остаются моими, и это хорошо. Например, мое решение поехать с девочками в Слай-Парк на день рождения приятеля с ночевкой. Меня предупреждали о риске быть атакованными папарацци. Я упрямо желала, чтобы ночью девочки увидели метеоритный дождь Персеид. Мы провели сказочную ночь под звездным небом. Мы разложили одеяла и спальные мешки и наблюдали россыпи ночных огней. Мы купались в озере и ели на обед пирог, а потом гамбургеры! Мы наслаждались совместным отдыхом и не подозревали, что в нашу частную жизнь вторглись.

По возвращении домой я просмотрела снимки, которые были сделаны во время отдыха, и они озадачили и расстроили меня. Я ужасно себя чувствовала потому, что опять по неосторожности подвергла своих девочек публичному осмотру. Увеселительная поездка накануне школы обернулась настоящим кошмаром. Спасибо Нэнси Зельцер, моему менеджеру по связям с общественностью. Ей удалось договориться, чтобы в таблоидах на фотографиях лица детей были заретушированы. Все, чего я хочу для своих детей — невмешательства в частную жизнь и свободы.