Украденное счастье

Рой Олег Юрьевич

15 февраля 1948 года

Вчера справляли День святого Валентина. Я сначала не хотел никому писать валентинок, а потом все-таки сочинил четверостишье и отправил письмо одной девушке по имени Эмма, по фамилии Штейн. Мне нравится, что у нее тонкая талия, большие карие глаза и длинные ресницы. И то, что она все время улыбается, не хихикает глупо, как некоторые другие девчонки, а просто улыбается, будто у нее радостно на душе. Эмма подруга Анны Фляйшман, они вместе учатся и дружат. Когда мы встретились сегодня днем на улице, Эмма ничего не сказала мне про валентинку, но покраснела и засмеялась. А Зигмунд

потом говорил, что Анна ему рассказывала, как обрадовалась Эмма, получив от меня валентинку. И еще – будто бы Эмма сказала Анне, что я симпатичный и у меня красивый профиль. Я весь вечер сегодня пытался рассмотреть в зеркало свой профиль, но у меня ничего не получилось. Тогда я взял второе зеркало, маленькое, чтобы посмотреть сразу в два, но тут в комнату пришла тетя Ганна и спросила, что я делаю. И мне почему-то стало стыдно.

5 мая 1949 года

Вчера мы с отцом ходили в порт гулять. По дороге он показал мне домик на берегу, где когда-то, кажется, в 1911 году, бывал писатель Франц Кафка. Отец очень любит книги Кафки, и я тоже несколько раз пытался читать произведения этого автора, но, наверное, мне еще рано. Во всяком случае, я почти ничего не понял.

14 октября 1949 года

Сегодня умер отец. Не могу ничего писать.

20 января 1950 года

В школе нам задали написать сочинение на тему «Воспоминание детства». Обычно я не слишком силен в сочинениях, и вообще я больше люблю математику. Но сегодня у меня получилось хорошо. Учитель похвалил меня, а я даже решил переписать свое сочинение в дневник. Вот оно:

«Я отчетливо вижу себя в возрасте примерно трех лет – в синих рейтузах, в синенькой курточке с матросским воротничком и берете с большим помпоном. Мои глаза удивленно глядят на мир, где все живет и движется. Маленькая песчаная горка кажется мне Альпами, заросли лопухов – джунглями, а серый гусь, прогуливающийся у ворот, – невиданным чудовищем с длинной-предлинной шеей.

Но больше всего меня интересует колодец. Он уже давно манит меня, несмотря на запреты взрослых. Они говорят, что там живет страшный-престрашный волк. Волк тащит к себе в колодец непослушных маленьких детей и там их съедает.

Но я-то тут при чем, ведь я уже большой! Во всяком случае, мне так кажется.

Мне очень страшно и в то же время очень любопытно. Так хочется хоть одним глазком увидеть ужасного волка!

И вот наконец подходящий момент. Взрослые увлеклись разговорами (им только дай поговорить!), а я потихоньку сбегаю с крыльца и, озираясь, вприпрыжку мчусь прямиком к колодцу.

Я еще раз оглядываюсь – не заметили ли мое отсутствие – и, ухватившись руками за край сруба, лезу по трухлявым бревнам вверх. Вот голова моя уже у заветной цели. Распластавшись животом на бортике колодезного окна, я свешиваюсь и жадно смотрю вниз. Но никакого волка там нет! Только блестящая серая вода и мое смутное отражение в ней. Может, волк спрятался под водой?

Тут я слышу такой родной, до боли знакомый и ласковый голос моей мамы Марианны: «Анрэ, Анрэ…» Я тут же забываю и о волке, и обо всем на свете, сползаю вниз, на землю, и бегу к матери.

Она встречает меня на крыльце, подхватывает на руки, прижимает к себе и покрывает поцелуями, тихо приговаривая что-то, и я готов заплакать от звуков дорогого голоса, от ее запаха и тепла родного тела…

Позже, когда я уже вырос, мои тетки много раз рассказывали, что в тот момент все страшно испугались за меня. Мама чуть не закричала от страха, но отец зажал ей рот рукой и сказал вполголоса: «Тише, не кричи! Ты можешь напугать его своим криком, и тогда он сорвется и упадет. Позови его спокойно, как будто ничего не случилось».

Который раз, когда я слушаю эту историю, жуткий мороз продирает меня по коже. Я ужасаюсь от мысли, что моя жизнь могла бы тогда закончиться».

14 сентября 1950 года

Мне сегодня приснилось такое! Такое… Вспоминаю, а у самого даже щеки горят от стыда. Мне приснилось, что мы с Эммой Штейн гуляем по берегу озера Черезио, светит солнце, цветут цветы и вокруг – ни одной души. Эмма смотрит на меня карими глазами, смеется и вдруг начинает раздеваться, расстегивает пуговки, стаскивает через голову платье, снимает чулки, лифчик, трусики и остается совершенно голой. Я протягиваю к ней руки, трогаю ее, ласкаю – а она нисколько не противится, только смеется. Я обнимаю ее, заглядываю в лицо – и вдруг понимаю, что в моих объятиях не Эмма, а Марианна, моя мама! Но, что самое страшное, там, во сне, меня это нисколько не остановило, а наоборот, еще больше разожгло… Ужас, как стыдно. Я проснулся с бешено колотящимся сердцем и долго не мог прийти в себя. На постельном белье остались пятна…

Ни за что и никому на свете я не рассказал бы этот сон. Но и не думать о нем я тоже не могу. Как хорошо, что есть дневник, которому я доверяю все свои тайны!

30 апреля 1951 года

Сегодня самый худший день в моей жизни. Мы с Лисой – это прозвище моего друга Макса Цолингера – гуляли по парку и встретили Эмму Штейн под руку с Иоганном Готхельфом. Он что-то увлеченно рассказывал ей, а она смотрела ему в лицо и смеялась. Они были так заняты друг другом, что даже не заметили меня. Теперь понятно, почему, когда я звоню ей, ее мать говорит все время, что Эммы нет дома!

Жизнь потеряла для меня всякий смысл. Я хочу умереть, как мама и папа, и, наверное, сегодня же ночью покончу с собой. Вот только не решил, что лучше сделать – повеситься или утопиться в озере. Но и то, и другое так некрасиво… Жалко, у меня нет пистолета, тогда я бы застрелился. Как в кино.

14 августа 1952 года

Уже неоднократно я задумываюсь о том, откуда я есть. Не я, Анрэ, как существо с руками, ногами, а я – как определенный человеческий характер. Откуда взялись мои взгляды, кто и что оказало наибольшее влияние на становление моей личности? Это загадка загадок. А существует ли эта личность? Вот вопрос вопросов!

Христос был образованнейшим человеком и учителем. Гегель пишет в «Жизни Иисуса», что о формировании его личности с юных лет вплоть до тридцатилетия почти ничего не известно, кроме встречи с Иоанном Крестителем. И никто, видимо, не узнает, как текли мысли Иисуса, когда он подолгу уединялся.

И никто никогда так и не отгадает, откуда берется Человек со всеми его мыслями, чувствами, поступками, достоинствами и недостатками.

22 марта 1953 года