Украденный поцелуй
Шрифт:
— Мы никогда не будем с тобой друзьями, Лилиана Иден, — тихо отвечает он, а потом исчезает за дверью.
Глава двадцать девятая
Лилиана
Бренд не появляется весь день, ночью Марк приходит ко мне, попросив следовать за ним. Мы поднимаемся по небольшой деревянной лестнице на плоскую крышу, где нас поджидает вертолет.
— Куда мы полетим? — Кричу я, чтобы перекрыть шум лопастей.
Он всего лишь хмыкает, открывает дверь в кабину и смотрит на меня с вызовом.
Меня удивляет, что Бренд так богат. Ему всего лишь 24 года, и он не обладает феноменальным умом, явно не гений, и меня начинает напрягать, что он с такой скоростью из бездомного стал до неприличия ужасно богатым человеком, за всего лишь каких-то девять лет. Я почему-то ожидала, что он будет со мной в самолете, но меня приветствует безупречно одетая, улыбающаяся стюардесса, указывающая на одно из кресел. Через несколько секунд она возвращается с тарелкой фруктов.
— Где Бренд?
— Простите, я понятия не имею.
— Но разве он не полетит со мной?
— Нет, мисс Иден. В этом полете вы будете единственным пассажиром.
Я выдыхаю.
— Куда мы направляемся?
— В Париж, — отвечает она с широкой улыбкой.
— А как насчет паспортов и всего прочего?
Ее улыбка слегка изменяется, но буквально на пару секунд, потом она возвращает ее на место, говоря:
— Не волнуйтесь. Обо всем позаботились.
Как только мы достигаем дрейфующей высоты, она приносит еду. Еда хорошая, но я ковыряюсь в тарелке без особого интереса. Не замечаю, как засыпаю, но просыпаюсь от внезапной турбулентности, наверное, примерно через час. Вскоре пилот объявляет, что мы начинаем спускаться.
Человек в фуражке стоит рядом с синим «Рейнджровером» с затемненными стеклами. Задняя дверь автомобиля открыта. Он касается своей фуражки рукой, один из сопровождающих меня мужчин, помогает мне спуститься по трапу самолета. Как только я оказываюсь внутри автомобиля, мужчина закрывает дверцу с моей стороны и садится на переднее сиденье. Всю дорогу мы молчим.
Я не отрываясь смотрю на освещенные улицы города. Я много путешествовала с отцом, особенно по Европе, и всегда испытывала особую любовь к Парижу. Я думаю, что это самый романтичный город в мире. Вскоре мы выезжаем за город, преследуемые лишь уличными фонарями на дороге.
Далеко за полночь, мы, наконец, добираемся до места нашего назначения. Дверь распахивается, выпуская меня из машины. Я ожидала увидеть перед собой виллу, но, к моему удивлению, машина остановилась перед просторным фермерским домом из желтого кирпича. Фасад дома частично покрыт виноградными лозами.
— В доме вы найдете все самое необходимое, — говорит водитель, когда мы подходим к входной двери. Затем двое мужчин молча покидают дом и закрывают за собой дверь. Интересно, они заперли меня здесь, но как только я слышу отъезжающую машину, подхожу к входной двери и открываю ее, выйдя наружу. Ночь холодная и стоит просто зловещая тишина вокруг. Я тут же возвращаюсь в теплый дом и запираю дверь.
В какой-то момент я все равно ощущаю себя пленницей, но отгоняю подобные мысли, потому что сам дом достаточно светлый и довольно уютный. Я решаюсь его осмотреть. В гостиной стоит большой зеленый диван, стены украшены картинами с изображением еды. Здесь же большой открытый камин. А также множество растений в кадках и старинные деревянные шкафы, расположенные в разных местах, либо слишком много хотел передать декоратор этого дома, либо все убранство было исключительно дилетантским, но, несмотря на странный декор, здесь есть неоспоримое очарование.
Кухня напоминает склад различных безделушек. Изумрудно-зеленая плитка на стенах и красные деревянные шкафы делают ее похожей на старинные картины. С потолка свисают медные кастрюли и сковородки, а на полках рядами стоят маленькие баночки с сотнями различных приправ и специй.
Вдруг я чувствую жуткий голод, поэтому направляюсь к холодильнику, надеясь, что там можно кое-что найти из еды. Холодильник забит до отказа, начиная от сыров всех видов и расцветок, вяленого мяса, сосисок, банок с корнишонами и другими соленьями, а также дикого количества французской еды, если честно — я ошеломлена. Я тут же захлопываю дверцу и перевожу взгляд на корзинку со сладостями на кухонном прилавке. Взяв с собой корзинку и прихватив бутылку красного вина, стоящую рядом, я иду в гостиную и плюхаюсь на диван.
В доме стоит жутчайшая тишина, я так и не решаюсь включить маленький телевизор, который своим звуком будет заглушать все, что может произойти на улице перед домом. К полному восторгу, мне удается найти книгу на английском языке среди коллекции романов на полке, я усаживаюсь на диван, запуская руку в корзинку со сладостями, погружаясь в роман. Куски торта и пирожные по-настоящему потрясающие и удивительные, настолько вкусные. За одно только сливочное пирожное можно умереть, а я его съела первым, еще до того, как приступила к другим.
Глава тридцатая
Бренд
Мы заходим в дом с Марком после полуночи, наши пальто усеяны падающим снегом.
— Второй близнец вел себя слишком тихо, — комментирует он, имея в виду мужчин, с которыми мы до этого встречались, чтобы провернуть кое-какие дела, — как ты думаешь, они смогут это сделать?
— Лучше, чтобы они сделали, — отвечаю я, пока взглядом обшариваю дом. — Они, мать твою, лучшие в своем деле.
«Может она наверху», — раздумываю я, потому что нигде не вижу Лилианы.
— Как бы то ни было, Антуан звонил мне, когда ты не мог ответить. Он сказал, что сюда приходит парень, который каждый день следит за домом. Он будет здесь завтра, так что ты сможешь дать ему свои указания. Холодильник забит до отказа, на кухне тебя поджидает корзинка со сладостями от жены Антуана.
Я поворачиваюсь к Марку, подняв брови.
— Ты слишком много болтаешь.
Он ухмыляется.
— Я буду на страже в соседнем коттедже. Если тебе больше ничего от меня не нужно?