Укради мое сердце
Шрифт:
— Соловьев, я уже большая девочка и не нуждаюсь в чьей-либо опеке, особенно твоей.
— Ромашкина, я уже большой мальчик и мне прям чешется проявить к кому-то заботу. Карта пала на тебя. Радуйся.
— Уж лучше бы ты ненавидел меня, как прежде. Вон об Оле лучше позаботься, она к тебе явно неравнодушна.
— Я не…
Договорить Рома не успел, в комнату впорхнула девушка с тортом на белой тарелочке, и мы быстро отвели взгляды друг от друга, делая вид, что увлечены рассматриванием обоев и коврика на полу.
— А вот и я, — пропела она, зыркая в мою сторону.
Намек понят, не дура.
— Ладно, вы тут веселитесь, а я в душ.
И убежала раньше, чем ядовитая ревность успеет проникнуть под кожу. Даже думать не хочу, как Оленька собирается развлекать Рому, но вот тот факт, что он, кажется, совершенно равнодушен к ней, меня по каким-то причинам успокаивал.
Тот чертов поцелуй сделал своё дело, внёс сумятицу в мою душу.
— Эй, Ромашкина, ты здесь? — сквозь шум воды слышу мужской голос.
— Это женская душевая, идиот, выйди! Сейчас же! — На всякий случай выключаю воду и прикрываюсь полотенцем.
— Знаешь, торт у Оли отвратительный, — слышу приближающиеся в мою сторону шаги и поплотнее запахиваю шторку в кабинке.
— Уйди отсюда, извращенец! — Мой голос дрожит, в голове какого-то черта крутятся картинки, как Рома прижимается к моему мокрому телу и нежно проводит рукой по спине…
— Не нервничай так, я просто зашёл пригласить тебя пообедать вдвоём, я помню, что ты сладкоежка, а рядом есть отличный ресторан. Конечно же, я угощаю. Соглашайся, Ромашкина-а-а, — пропел он, останавливаясь напротив меня.
Нас разделяет лишь тонкая шторка, и я рада, что она не прозрачная. Я чувствую, как дрожит мое тело — то ли от нервного напряжения, то ли от возбуждения и ожидания того, что будет дальше.
— Странное место для приглашения на обед, не находишь? — говорю язвительным голосом, и мой взгляд падает на смеситель.
Я злорадно усмехаюсь, радуясь, что парень не видит мое лицо. Сразу бы догадался о чём-то нехорошем.
Запахиваю поплотнее вокруг себя полотенце, чтобы оно не свалилось в самый ответственный момент, беру в руки смеситель, включаю воду, делая вид, что продолжаю принимать душ, а потом резко открываю шторку и направляю струю воды на ошарашенного парня.
Глава 16
Я думала он разозлится, начнёт фыркать и орать, что я дура, но Рома громко расхохотался, отпрыгивая в сторону, а я подхватила его заразительный смех и сделала шаг вперёд, чтобы вновь поразить свою цель.
Пол полностью залит водой, одежда парня промокла и прилипла к телу, а он смотрит на меня горящим взглядом, словно я в эту минуту не поливаю его от души из лейки, как цветы на грядке.
— Ох, Ромашка-Ромашка, сама напросилась, — говорит голосом искусителя и прежде, чем я понимаю, что происходит, я оказываюсь прижатой к холодной стенке душевой, а смеситель вырван из моих рук и брошен на пол.
Я задержала дыхание. Его тело находилось слишком близко к моему, и это было так волнительно. Мне не хотелось вырваться, как от всех тех парней, которые клеились ко мне ранее. Мое сердце трепещет в груди, ожидая, что же будет дальше.
Оттолкнуть?
Закричать?
Дать пощечину за то, что явился в женскую душевую?
Он молчит. Прерывисто дышит, не делая никаких движений, но и не отходит. Его грудь вздымается вверх-вниз, и я немного отстраняюсь, чтобы наши тела не соприкасались.
Внезапно я чувствую, как рука Ромы касается моих волос, с которых стекает вода, и всё-таки поднимаю на него взгляд.
Мгновенье — и я в плену медовых глаз. Мы не отрываем взгляды друг от друга, и я могу видеть, как расширяются его зрачки. Он наклоняет чуть вбок голову и с интересом рассматривает меня, словно увидел впервые. Его взгляд скользит по моему лицу и опускается ниже. Губы чуть приподнимаются в улыбке, а потом он запускает пятерню в свои мокрые волосы и хмыкает, как если бы я сказала что-то, во что он не верит.
Я как раз отхожу от внезапного наваждения и собираюсь оттолкнуть от себя парня, включить стерву и закатить фирменную истерику, но не успеваю.
Он впивается в мои губы, застигнув меня врасплох. И это не тот нежный, неторопливый поцелуй, который был в машине. Это поцелуй изголодавшегося тигра, дикий и безумный, заставляющий забыть обо всем вокруг и сгореть. Но не сейчас.
Я оказываю сопротивление, просто из-за того, что не хочу, чтобы он догадался о моей симпатии, которая ходит по краю лезвия рядом с ненавистью. Сжимаю плотно губы, не давая проникнуть языком в рот, и осыпаю его грудь и плечи ударами кулачков. Я дёргаюсь назад, пытаясь сократить дистанцию между нами, но натыкаюсь лишь на холодную стену.
Рома хватает меня за талию, вжимая в себя, и от этого движения полотенце соскальзывает с моей груди. Я пытаюсь придержать его, на минуту теряюсь, приоткрывая рот, и его язык бесстыдно врывается внутрь.
— Ммм, — мычу, не собираясь подчиняться.
Чувствую, как его руки по-хозяйски блуждают по моему телу, и успокаиваюсь, когда понимаю, что он схватился за полотенце и обернул его вокруг моей груди. А потом схватил меня за затылок, фиксируя так, чтобы у меня не было никаких шансов на сопротивление.
Я сама не поняла, как начала отвечать на поцелуй. Вцепилась руками в его плечи, и из моего рта раздался бесстыдный стон. Ноги дрожали, и, если бы не стена позади меня, я бы давно рухнула на пол. Внизу живота заграждалось какое-то неведомое ранее чувство. В какой-то момент Рома оторвался от моих губ и начал ласкать мою шею, щекоча языком. Я слышала его тяжелое, прерывистое дыхание, кожа горела от его прикосновений, и, кажется, я сошла с ума, потому что запустила пальцы в его отросшие волосы и притянула его голову ближе, призывая не останавливаться. Я падшая женщина, не иначе.