Укради мое сердце
Шрифт:
Не знаю, чем бы все закончилось, но, когда хлопнула входная дверь и послышались голоса, мы отпрыгнули друг от друга, как от огня. Рома, в отличие от меня, быстро сориентировался и задвинул шторку, чтобы скрыть нас от лишних глаз.
— Кран, что ли, потек? Надо сантехника вызвать, а то затопит ещё весь этаж, — воскликнула незнакомка.
— Черт, я шампунь в комнате забыла, дашь свой?
— Без проблем.
Мы с Ромой неподвижно стояли по разные стороны душевой, боясь смотреть в глаза друг другу. Послышался шум воды через перегородку,
— Уходи, — шиплю, не смотря на парня.
— Встретимся в восемь, — послышалось у самого уха, и я вздрогнула от лёгкого прикосновения его пальцев к моему плечу.
— Нет.
— Да, Ромашкина, да. Я заеду. — Он выскочил из кабинки и быстро скрылся за дверью, оставляя после себя лишь мокрые следы от кроссовок на полу и смятение в моем сердце.
Боже, что это только что было? Чертов Соловьев!
***
Я прокралась в комнату, словно вор. Ловила косые взгляды Оли и боялась, что та как-то узнает о том, что было между нами с Ромой в душе. По моим красным опухшим губам, например. Или горящим щекам. Но Оля молчала, хмурилась и даже не пыталась заговорить со мной. Наверное, в ее голове сейчас шли сложнейшие мыслительные расчёты по завоеванию Соловьева.
До самого вечера я не находила себе места. Крутилась вокруг зеркала, заглядывала в шкаф и перебирала одежду. И нет, я не собиралась идти на встречу с Ромой. Перебьется. До шести вечера не собиралась. А потом поняла, что если не появлюсь, то он решит, что я струсила. Поэтому надела удобные джинсы, которые облегали мои ноги как вторая кожа, белую маечку, собрала волосы а высокий хвост, нанесла легкий макияж и уселась на стул, гипнотизируя телефон.
— Куда-то идёшь? — подала голос Оля.
— Эм, с друзьями прогуляюсь, давно не виделись с ними.
— Ясно.
— А ты?
— Спать буду, завтра на первую пару.
— Ясно.
— Окно оставлять открытым?
— Да, наверное, да. — Я и сама не знала, насколько может затянуться наше… свидание? Как это вообще можно назвать?
— Окей.
И снова неловкое молчание.
Оля надела наушники и полностью ушла в себя, я буравила взглядом телефон и чувствовала, как с каждой минутой меня все больше и больше поглощало волнение.
Мне не давал покоя чертов поцелуй. Соловьев целовал меня, потому что я ему нравлюсь или потому что просто хочет забраться мне в трусики? Или, может, таким образом решил припомнить все хорошее, что было между нами в школе? Или поспорил с кем-то? Ну не могу я просто взять и поверить, что он вдруг увидел меня спустя пять лет и загорелся пламенной любовью.
Ровно в восемь на телефон пришло сообщение:
«Жду».
Ровно в восемь пятнадцать я схватилась за чёрный мусорный пакет и вышла из комнаты, пытаясь скрыть дурацкую улыбочку. А ещё несчетное количество раз поглядывала на свое отражение в экране телефона и дрожала как осиновый лист. Так, Ромашкина, соберись, ты ведь столько лет противостояла этому идиоту, так к чему сейчас эта неуверенность?! Тем более что выглядела я очень даже ничего.
— Привет, — улыбнулся парень, как только я вышла из общаги на крыльцо.
На нем были чёрные рваные джинсы и черная футболка. И смотрелся он отпадно. Между нами был всего один шаг, и я прекрасно могла различить тот самый аромат парфюма, который мне так нравился. А парень, кажется, серьезно подготовился к встрече.
— Ой, я и забыла, что ты должен был прийти в восемь, — отмираю и пытаюсь изобразить неподдельное удивление. — Я вышла мусор вынести. — Поднимаю в воздух пакет, тем самым показывая, что нет, я не наряжалась для него, и нет, я совершенно не собиралась приходить к нему на встречу.
— Значит, я вовремя подъехал, а ты, как по расписанию, в восемь вечера вышла выбросить мусор.
— В восемь пятнадцать, — высокомерно хмыкнула и пошла вдоль аллеи к мусорным бакам.
На улице уже смеркалось, и я с сожалением взглянула на небо. Уже совсем скоро ударят первые морозы и начнутся бесконечные дожди. Лето так быстро закончилось, что я не успела и глазом моргнуть.
— У нас очень насыщенная программа на вечер, — догоняет меня Соловьев и пристраивается рядом. — Можешь даже не оставлять открытым окно в комнате, вернёмся под утро.
— У нас первая пара завтра. Никаких опозданий. И я хочу выспаться.
— Ты спала целый день. Кстати, ты уволилась? — его голос резко меняется. От веселого мальчишеского переходит к серьезному и твёрдому.
— Не успела.
Черт, с этим поцелуем и душевными терзаниями я совершенно забыла о том, что собиралась поехать в «Шелк».
— Ты обещала.
— Отстань.
— Ромашкина, я беспокоюсь за тебя.
— Я уже не маленькая девочка, — говорю намного резче, чем хотелось бы, и размахиваю руками, совершенно позабыв о том, что держу мусорный пакет.
Моя ноша ударяется о ствол дерева, рядом с которым мы остановились, но, к счастью, торчащий небольшой сук лишь слегка прокалывает пластик.
— Вижу, что не маленькая, — хмыкает Рома, и я перевожу взгляд туда, куда он пристально смотрит.
Через небольшую дырку в пакете на землю выпало несколько салфеток, ватные тампоны и… презерватив. Использованный презерватив.
Мои глаза расширяются от удивления, а потом я натыкаюсь на пристальный взгляд Ромы.
— Это не мое, — выпаливаю, краснея как помидор.
— Ага, верю. Выносить из дома мусор по вечерам, кстати, плохая примета, — хмыкает парень и как-то странно поглядывает на меня. — Жду в машине.
Рома уходит, а я так и стою на месте, не в силах пошевелиться. Смотрю ему в спину и понимаю, что ни фига он мне не поверил.
А ещё мне не даёт покоя одна мысль: неужели Оля, та самая девушка, которая так безумно и фанатично влюблена в Соловьева, спит с кем-то? Прямо в нашей комнате. В мое отсутствие. Как бы там ни было, а подставила она меня знатно.