Украинский футбол: легенды, герои, скандалы в спорах «хохла» и «москаля»
Шрифт:
И ведь не отвлекла вся эта разнообразная палитра новой жизни Шеву от футбола! Альберто Дзаккерони, рассказывают, вынужден был силой заставлять Андрея уходить с тренировочного поля: после Лобановского ему не хватало нагрузок, и он старался дать их себе сам. Более того, рвался играть все матчи всех турниров без исключения, выдавать по 180 минут в неделю на максимуме: сил-то – невпроворот…
Использовать его сначала Дзаккерони, а там и сменивший его Карло Анчелотти (о коротких отрезках Чезаре Мальдини и Фатиха Терима говорить не приходится; турецкий «Император» – тот вообще втиснулся между итальянскими специалистами на каких-то пять месяцев, которые поклонникам
Склоняюсь к тому, что прав в той заочной дискуссии был все-таки Дзаккерони (и продолживший его линию Анчелотти). В конце концов, у каждого тренера есть право на свой взгляд, и если он приносит результат – к специалисту не придерешься. А у Шевченко в «Милане» был не просто результат, а – результатище. Можно ли было представить себе, чтобы он играл еще сильнее и забивал больше? И в чем, в конце концов, главная задача форварда, если не голы? Может, продолжай Лобановский использовать Андрея с теми же энергозатратами, что в «Динамо», и проблемы со спиной проявились бы у него гораздо раньше, чем это в действительности произошло, — кто знает?
В общем, все говорит за то, что своевременнее уехать из Киева в Милан было просто невозможно. И это тоже стало залогом его суперзвездной карьеры.
В 2009-м я не упустил возможность напомнить Шеве давнюю цитату про заграницу. Сказал:
— Сейчас, когда в друзьях у вас такие люди, как Джорджо Армани и Ричард Гир, поверите, что 19-летним говорили мне такое?
Андрей улыбнется:
— Да, ведь такие мысли у меня действительно были. Потому что в те времена жизнь на Украине и в Западной Европе была совершенно разной. Но, для того чтобы добиться больших результатов в футбольной карьере, я должен был уехать. В какой-то момент понял это – и рвался в Милан. То, что я должен уехать, знали и покойный Валерий Васильевич Лобановский, и братья Суркисы. Счастлив, что на моем пути встретились люди, которые думали не о себе и понимали, как будет лучше для меня. Всегда им буду за это благодарен.
— 22-летний Шевченко, который уезжал из Киева, и почти 33-летний, который вернулся, — абсолютно разные люди?
— Почему же? Между ними много общего. Конечно, накоплен большой жизненный опыт. Но главные принципы, которые строятся на уважении и внимании к людям, остались прежними.
— Бывает, что задумываетесь: как бы сложилась жизнь, если бы в свое время не решились уехать в Милан? Как, допустим, Егор Титов, которого звали тот же «Милан» и «Бавария»?
— Привык не оглядываться назад, а смотреть вперед. Как бы судьба ни сложилась – это моя судьба. Тем более что за десять лет, проведенных за границей, в футболе добился очень многого. И не только в футболе: имею право гордиться и тем, что стал более разносторонним
Как бы то ни было, а 70 лет коммунизма сидят в каждом из нас. В наших потомках они останутся, наверное, уже в минимальной степени, но у нас в юности была зажатость, неуверенность в себе, которая европейцам или американцам вообще не свойственна. Отсюда и барьеры, которые у меня первоначально были при мысли, что сейчас я буду разговаривать со знаменитым модельером, спортсменом или еще кем-то. В этом смысле приходилось чуть-чуть себя ломать.
Ты не должен чувствовать себя неравным тому, с кем разговариваешь, — вот главный принцип общения с такими людьми. И когда ты ближе с ними знакомишься, понимаешь, что это приятные собеседники и просто хорошие люди. И любые барьеры – на самом деле чепуха.
— Считаете себя гражданином мира?
— Да. Я не привязан ни к одной стране. Чувствую себя дома и в Англии, и в Италии, и на Украине, и в Америке. Спокойно могу жить в любой из этих четырех стран. Тде будет лучше для семьи, для меня, для работы – на той стране и остановлюсь.
— Сейчас общение хоть с каким-то человеком в мире способно вызвать у вас скованность?
— Нет.
От человека, который не мог представить себя за границей, — до «гражданина мира». За 13 лет. Вот она – жизнь.
А в 2006-м, когда на церемонии вручения премии «Звезда» в московском ресторане «Метрополь», я мимолетно пообщался с Андреем и процитировал ему старую наивную фразу, он отреагировал так: «Знаете, а ведь эта история лишний раз говорит: невозможно предположить, как повернется судьба даже через небольшой промежуток времени. И вот сегодня я не имею ни малейшего представления, кем вообще буду и что со мной станет через следующие десять лет».
На мой взгляд, это слова человека, который твердо понимает, что звездный статус не дается раз и навсегда. И что на этом уровне может удержаться только тот, кто каждый день просыпается с мыслью, что все надо доказывать заново.
«Главные принципы, которые строятся на уважении и внимании к людям, остались прежними». Эта фраза в понимании феномена Шевченко как личности кажется мне важнейшей.
Заголовок материала 96-го года был таким: «Похож на Блохина. Но больше – на себя». Сходство с началом карьеры лучшего снайпера чемпионатов СССР, а ныне – главного тренера сборной Украины уже к началу 96-го подмечали все. В конце 2004-го это сходство окончательно оформил «Золотой мяч». Разница же стала ясна лишь со временем. Она – в характерах.
В книге «Футбол на всю жизнь», написанной в соавторстве с журналистом Дэви Аркадьевым, великому бомбардиру Блохину хватило мужества привести цитаты из прессы после ничьей со сборной Польши 0:0, не позволившей сборной СССР выйти в полуфинал ЧМ-82. Шведская «Экспрессен» писала: «Отнюдь не выглядит красиво, когда Блохин начинает с помощью жестов выражать свое неудовольствие и указывать товарищам по команде на их ошибки». Эдуард Стрельцов уже через газеты отечественные призывал: «Олег, спрячь лишние эмоции – ты много от этого выиграешь в глазах людей».