Украинский национализм: ликбез для русских
Шрифт:
Технологический характер ведущих украинских политических проектов, как ни грустно об этом говорить, целиком отвечает запросам общества, неимущего и слабо структурированного, которое пребывает в мировоззренческом хаосе. Такое общество склонно слушать популиста и демагога, а популист и демагог не склонен делать общество другим — дабы не потерять шанс на завтрашнюю победу ради воображаемой стратегии на послезавтра. Результатом такого «завоевания масс» является паралич всех ветвей государственной власти, которая делает невозможным эффективный контроль за социальными процессами и попытки их коррекции.
При условиях стабильной внешней ситуации такое состояние может длиться достаточно долго, но геополитическое расположение Украины может лишь обещать нам наше «удобство» в качестве геополитического «буфера» между мировыми державами. Для «Запада вообще» мы — определенный «ограничитель» для продвижения России, для прагматического Евросоюза — «отстойник» для мигрантов и нестабильный транзитер энергоресурсов, для российского капитала — «свободная территория», лишенная собственного контроля. Для нас самих это вообще ничего не гарантирует
Накопленное общественное разочарование и недоверие мешает сотрудничеству и организации новой политической силы, поскольку избирателей уже неоднократно одурачивали и они получили «прививку» от одноразовых проектов. Тем более, что члены устоявшихся политических «кланов» считают нарушение взятых ими обязательств перед общественностью или другими группировками правящего класса нормой.
Новый политический проект требует наличия просвещенных квалифицированных людей, которых, как правило, на практике заменяют «раскрученные» политтехнологи. Но последние всегда работают только на «одну избирательную кампанию» — не далее.
Концентрация финансовых ресурсов у олигархов ограничивает возможности финансирования новых проектов. Поскольку политическое спонсорство рассматривается как краткосрочное бизнес-соглашение, то выполнение обязательств перед спонсорами обязательно вступает в противоречие с заявленными перед избирателями целями «новых проектов».
Единственная причина, способная склонить чашу весов в сторону более эффективного государственного менеджмента, — это или выразительная внешняя угроза положению правящего класса (его основной общий капитал — это государственный суверенитет Украины), или комплекс жестких, опять же — внешних, обязательств относительно внутренней политики. После 2005 г. внутренний ресурс социальной активности населения пока что исчерпан, поэтому для правящего класса решающее значение имеет именно внешний фактор, который принудит его к по крайней мере формальной консолидации ради объективно общих интересов. Конечно, ожидать реальной угрозы собственной стране, лишь бы «вдохновиться» на какие-то общественно полезные действия, — это весьма унизительная ситуация, но она является именно таковой. Вместе с тем, нет абсолютно никаких оснований говорить о том, что упомянутый «основной общий капитал» хотя бы как-то осознается даже теми (численно очень небольшими) категориями населения, огромное богатство которых непосредственно зависит от сохранения этого «капитала».
К упомянутым внешним факторам давления мы можем отнести:
1) интеграцию в политико-экономические или военные союзы других государств с четкими требованиями относительно условий членства или
2) угрозу внешней агрессии. Во втором случае «консолидироваться» может быть уже слишком поздно — и часть правящего класса сможет плавно перейти в категорию марионеточных политических фигур, управляемых извне. Относительно первого варианта мы должны заметить, что четкие требования к состоянию общества, экономики, политических институтов имеют лишь такие союзы, как ЕС и НАТО. Если же мы ведем речь об интеграции с Российской Федерацией (принимая во внимание продолжительную предсказуемость, стабильность, преемственность ее политики на последующие годы), то для нее основным критерием является подчиненность и лояльность, а не соответствие тем социальным и политическим стандартам, которым она сама не может соответствовать. Реинтеграция с Россией может дать пролонгацию потребительской экономики еще на несколько лет благодаря «благодарности за лояльность», — однако практика свидетельствует, что экономический «пряник» российской внешней политики очень быстро заканчивается жесткой потерей экономического и политического суверенитета. Ответственность же за неудачную внутреннюю политику будет лежать на местном диктаторе на манер Лукашенко (которого игнорируют ведущие демократические государства), а не на «суверенно-демократической» и очень самодостаточной России, которой в ближайшие двадцать лет практически некого бояться, кроме «безумных» западных общественных (неофициальных) правозащитников. Позиция западных официальных представителей будет значительно более сдержанной. Им, последним, Украина де-факто не является позарез необходимой, разве что некие глобальные кризисы (о которых мы предпочитаем не загадывать) заставят их по-другому отнестись к нашей стране.
При таком ходе событий мы можем выбирать лишь между более скорым и более медленным исчезновением Украины как самостоятельного государства — и катастрофой украинского национального проекта, который реализуется, с переменными победами и поражениями, уже на протяжении 150 лет. Ныне мы получаем шанс потерять «все, за что боролись», не из- за военной агрессии, а тихо и мирно, — а следовательно, гораздо постыднее. Поэтому, если мы говорим о состоянии украинского общества и самих украинцев, единственным внешним мотивирующим фактором для положительных внутренних изменений может быть ориентация на «западные стандарты». Понятно, что для лечения общественных болезней совершенно необязательно требовать от Брюсселя «захотеть» членства Украины в ЕС, — ведь можно просто самостоятельно осуществлять системные общественные реформы. Правда, очерченные нами выше внутренние факторы этому, очевидно, помешают: правящий класс пока что не демонстрирует своей адекватности в осознании собственной ответственности. Расплата за некомпетентность на таком уровне всегда была весьма суровой, особенно на тесноватом Европейском континенте. Тут нет смысла
2. Пессимистический сценарий: коллапс власти и распад страны
Пессимистический сценарий предусматривает крах украинской государственности в ее нынешней форме. Если не принимать во внимание глобальные климатические катастрофы, военные конфликты и экономические кризисы, крах Украины может состояться лишь вследствие целенаправленных враждебных действий со стороны ее непосредственного геополитического окружения при условии неконсолидированной позиции национальной политической элиты. Внутренняя «неуверенность» является для агрессора залогом экономии масштабных военных (а потому внутриполитически невыгодных) усилий — можно обойтись сугубо экономическими и политико-манипулятивными действиями, что значительно более привлекательно и выгоднее.
На сегодня и на ближайшую перспективу территориальные споры Украина имеет на западе лишь с Румынией, которая как член ЕС и НАТО не может самостоятельно выступить инициатором агрессии, и на востоке — с Россией, которая склонна возобновить свой военно-политический контроль над постсоветским пространством. Умолчим о мотивациях ее руководства: геополитических, экономических и т. п., - ограничимся самим фактом. В случае сохранения нормальных отношений с Западом и переведения их в более конструктивные (на уровне взаимных обязательств) Украине не следует бояться посягательств со стороны Румынии — они вынырнут на поверхность, лишь если Украина как субъект международных отношений исчезнет из политической карты. Относительно России политику вести необходимо такую же, как и с Западом, но с вынужденной ограниченностью в масштабах интеграции, которая станет результатом трудного и неудобного выбора. Румынию можно сдерживать сколько угодно (здесь наша позиция — не решающая), а вот Россия — самостоятельный игрок, который временами может «играться» почти свободно. Зависимость России от мировых экономик и политических сил существует, но она может позволить себе демонстративно этим фактом пренебречь. Для сопротивления восточному соседу Украине достаточно лишь не стать новой «больным человеком Европы», каким двести и сто лет тому была Турция, или «пороховой кадкой Европы», которой дважды побывали Балканы. Хотя однозначно: не существует никакой уверенности, что Украина может стать поводом для действительно серьезного конфликта между большими мировыми «игроками». С одной стороны — это грустно: мы не станем поводом ни для горячей, ни для холодной войны (стыдно…). Но это является определенно отрадным фактом, который основную ответственность за судьбу страны возлагает на ее внутреннее состояние, — т. е. на украинских граждан, которым все и решать… Останется вопрос: способны ли украинские граждане решать свою судьбу? Итак, программа-минимум для выживания Украины как государства, как субъекта международных отношений не является весьма сложной, однако при этом остается почти недосягаемой.
В более широком контексте судьба Украины в будущем будет зависеть от качества отношений между Западом (в лице ЕС и США) и Россией. Сегодня продолжается процесс формирования новой европейской системы региональной безопасности, который происходит на фоне постоянно возрастающей военной активности США и их союзников в регионе Ближнего Востока, Персидского залива, вокруг Афганистана и Пакистана, а также активизации официальных и неофициальных «торгов» США с РФ относительно содержания и формы нового соглашения об ограничении стратегических наступательных вооружений. Для Украины наиболее «интересным» будет решение относительно того, действительно ли международные отношения возвращаются к практике ««сфер влияния», при которой все ««вводные» скажут о том, что мы окажемся в ««сфере компетенции» России в оплату за ее «лояльность» к реализации будущих амбиций США.
С прагматической точки зрения, ведущие страны ЕС (Германия, Франция, Италия) имеют более всего мотиваций, лишь бы вообще «забыть» о существовании Украины и определить восточную границу Европы с «российской сферой влияния» по восточной границе Польши. Дальнейшее расширение ЕС на восток (с Украиной) в ближайшие двадцать лет может быть вызвано лишь уважительной, жизненно важной для Евросоюза причиной, которой способен стать или полный коллапс отношений с Россией, что минимизирует для ЕС экономическую мотивацию в пользу стратегической, или же мировой продовольственный кризис, связанный только с климатической катастрофой. Будем учитывать (мы же избегаем воображаемых глобальных катастроф), что для «принципиальной» ссоры ЕС с Россией поводы найти очень тяжело — весьма их контакты взаимовыгодны. Поэтому исходим из того, что Евросоюз не очень будет протестовать против «поглощения» Украины Россией, если она не будет применять какую-то брутальную военную агрессию, а использует уже имеющиеся внутренние украинские дестабилизирующие факторы. Последние оставят для ЕС все возможные пути для сугубо «бумажной борьбы» и дипломатических отступлений с «сохранением собственного лица». Европа спокойно остановится на восточной польской границе и будет считать, что это ее естественные пределы. Правда, страны, которые имеют опыт жизни в советском блоке, не сдадутся сразу. Возможно, что преодоление перманентного внутреннего кризиса в Евросоюзе (а он чрезвычайно устраивает «старые» евродержавы вроде Германии и Франции) позволит «новой Европе» больше влиять на формирование единой позиции ЕС во внешней политике. В другом же случае (при нестабильности структуры ЕС) восточная часть блока останется под большим влиянием США, поскольку именно США сможет гарантировать ей безопасность и — не будем кривить душой — выживание на фоне угрозы с востока. То есть: если Евросоюз не стабилизируется и не захочет дальнейшего собственного расширения (возможно, для этого появятся непреодолимые экономические мотивации), единственным и крайне необходимым партнером восточной части ЕС и Украины в сфере безопасности будут оставаться только США.