Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы

Марчуков Андрей Владиславович

К изложению своих взглядов на перспективы развития народного хозяйства Украины М. Волобуева подтолкнула бытовавшая среди советских экономистов точка зрения на экономику СССР как экономику единого государства, а на СССР как на реинкарнацию исторической России. В основу экономического районирования страны Госпланом СССР был положен экономико-географический принцип. То есть экономика Союза виделась единым целым организмом, в основе которого лежала экономическая специализация регионов. При этом совершенно выпадало из вида наличие союзных республик. Согласно «экономическому» подходу, территория УССР подразделялась на Юго-Западный и Южногорнопромышленный экономико-географические районы.

М. Волобуев подверг этот подход резкой критике. Он исходил из того, что Украина представляет собой «народно-хозяйственное целое», которое нельзя разрывать на независимые части [779] . Собственно, Волобуев не был первым, кто во главу угла развития экономики ставил национально-государственный принцип и публично его отстаивал. Еще Г. Ф. Гринько, бывший в свое время наркомом просвещения, на I съезде Госплана СССР в феврале 1926 г. выступил против деления УССР

на экономические районы и призывал подходить к ней «как к народно-хозяйственному целому» и в дальнейшем идти по пути ее консолидации (в том числе экономической) как самостоятельной республики [780] . Г. Гринько приводил свои аргументы. Выступая против разделения Украины на экономические районы, он стремился не допустить разрыва смычки между левобережным пролетариатом и правобережным крестьянством и намеревался превратить Украину в форпост Союза и плацдарм для коммунистической экспансии на Ближний Восток и в Европу. УССР надлежало стать «образцом решения Советской властью национального вопроса для всего юго-восточного угла Европы, наиболее раздираемого национальной враждой», в связи с чем «укрепление Украины как республики» имело «огромное внешнеполитическое значение» [781] . Приведенные выше аргументы в какой-то степени могут объяснить позицию Г. Гринько, хотя уже само их наличие говорит о том, насколько далеко зашло национально-государственное развитие Украины. Но его аргументы – это партийный подход к вопросу (или прикрытый партийной риторикой). Как и в случае с «официальной» и «неофициальной» украинизацией, имелись и другие доводы, более близкие «национально мыслящим» кругам украинской общественности. Их-то и высказал Волобуев.

779

Волобуєв М. До проблеми української економіки // Більшовик України. 1928. № 2. С. 46–48; № 3. С. 46–47, 50, 52.

780

Гринько Г. Плановые проблемы украинской экономики // Плановое хозяйство. 1926. № 6. С. 180–181.

781

Там же.

Одним из базовых (но притом неубедительных) положений его концепции было отрицание единства российской экономики не только после, но и до революции. Он считал, что с точки зрения угнетенных ею колоний (в данном случае – украинского национального движения, позицию которого он излагал. – А. М.), российская экономика была «комплексом национальных экономик». По мнению М. Волобуева, Украина была колонией России, но колонией не в обычном понимании этого слова, то есть экономически отсталой, а «колонией европейского типа», обладающей развитым капиталистическим хозяйством, «страной, находившейся в колониальном положении» [782] . Согласно этому, украинская экономика, а значит, и Украина как некое политическое и экономическое целое существовала уже в Средневековье. Здесь явно прослеживается влияние украинской национальной историографии – М. Волобуев действительно опирался на работы ряда украинских и российских историков [783] .

782

Волобуев М. Указ. соч. // Бшыновик Украши. 1928. № 2. С. 49–50, 57–58, 72.

783

Например, М. Яворского, М. Слабченко. Из российских историков стоит назвать М. Покровского, влияние теории о торговом капитале которого прослеживается весьма четко.

Превращение украинской экономики в колониальный придаток русской началось якобы со времен Переяславской рады, когда русский капитал проник на Украину и оттеснил украинский от торговли с Западом. В XIX в. конкуренция между капиталами и колониальное угнетение – вывоз сырья и полуфабрикатов, неэквивалентный обмен и т. п. – обострились [784] . По мере развития мировой экономики, наряду с явно наметившейся интернационализацией хозяйства, начали наблюдаться тенденции к его «национализации», то есть к укреплению национальных экономик. На Украине эта центробежная тенденция выразилась в «стремлении войти в состав мировой хозяйственной системы непосредственно, а не через российскую экономику» [785] .

784

Волобуев М. Указ. соч. // Бшыновик Украши. 1928. № 2. С. 51, 55, 58, 70–71. При этом как-то забывалось, что собственно «украинский» капитализм, отличный от общероссийского, отыскать проблематично. А капиталисты – малороссы (украинцы) – сидели в Петербурге и Москве как у себя дома, рассматривая полем своего «бизнеса» всю Россию.

785

Там же. С. 58–62, 72.

Если уж дореволюционная российская экономика была суммой национальных экономик, то экономика СССР, полагал Волобуев, экономикой страны может быть названа условно, лишь при ее противопоставлении капиталистической системе Запада, так как после развала империи экономика окончательно перестала быть единой. И «русское» хозяйство, и «украинское» в союзе равноправных народов тоже стали равноправными и должны были войти в мировое социалистическое хозяйство непосредственно. Таким образом, экономике УССР надлежало бы зависеть не от части мировой хозяйственной системы (российской экономики), а от всей этой системы в целом [786] .

786

Волобуев М. Указ. соч. // Бшыновик Украши. 1928. № 3. С. 44–45.

В теоретических построениях М. Волобуева четко проступает популярная в те годы идея создания мировой республики Советов, в которой действительно не оставалось места для национальных государств. Он, в частности, писал, что «развивать социалистическое хозяйство СССР надо с прицелом на мировое социалистическое хозяйство и не проводить чрезмерную автаркию [787] . Не стоит забывать, что за космополитической идеей мировой революции и создания «Земшарии» часто скрывались отнюдь не космополитические, а националистические интересы. И правда, какое значение для мировой республики Советов, в основу создания которой должен был лечь социально-экономический, а не национальный принцип, имело бы непосредственное вхождение в нее какой-либо страны (в данном случае Украины) как национально-государственного целого? Небесспорные историко-экономические построения Волобуева и основанные на них выводы не оставляли сомнений в том, что в его взглядах преобладали национальные, а не левореволюционные мотивы. Сам он также утверждал, что в будущем разделение труда должно происходить «между национально-хозяйственными организациями мирового» СССР, который охватит все человечество [788] .

787

Там же. С. 45.

788

Там же. С. 50.

Основываясь на приведенных выше положениях, Волобуев переходил к критике сложившейся системы хозяйствования в УССР. Он утверждал, что экономика республики развивается исходя из интересов Союза, а не Украины. Его не устраивало, что планы первой пятилетки наносили ущерб экономике УССР, так как электрификация, строительство новых заводов, разработка новых месторождений (например, создание восточной экономической базы) были, по его мнению, нацелены на развитие экономики РСФСР [789] . Об этом же, правда далеко не так откровенно и полно, говорил и Г. Гринько [790] . Поневоле напрашиваются параллели с советами внимательнее следить за экономикой, чтобы понять, кто не дает жить Украине, которые давал своему ученику упоминавшийся в предыдущей главе учитель.

789

Там же. С. 53–55, 57.

790

Гринько Г. Указ. соч. С. 182–192.

Волобуев также утверждал, что союзные власти оттесняют республиканское руководство от управления украинским хозяйством, управляя последним через союзные и смешанные наркоматы и выхолащивая таким образом теоретическую самостоятельность УССР. Не мог его устроить и порядок утверждения бюджетов, который превращает «так называемые бюджетные права Украины в фикцию», как и то, что Украина выплачивает непомерно высокий процент от налоговых поступлений в союзный бюджет [791] . Другими словами, точка зрения Волобуева сводилась к тому, что экономической самостоятельности УССР не имела и продолжала оставаться российской «колонией».

791

Волобуев М. Указ. соч. С. 52, 58–61.

Подобная точка зрения – будто Москва разрабатывает и вывозит минеральные и сельскохозяйственные богатства Украины без соответствующей компенсации, не дает причитающуюся ей долю импорта, а ее продукцию отбирает для экспортных поставок – имела место и раньше. Здесь важно отметить другое. Согласно концепции М. Волобуева, Украина уже являлась не только политически, но и экономически сложившимся целым, которое следовало не создавать, а лишь укреплять и оберегать. «Правильное разрешение» национального вопроса, то есть «ликвидация провинциального положения нашего языка, нашей литературы, нашей культуры в целом», полагал он, будет возможно лишь тогда, когда Украина окончательно превратится в оформленный и законченный национально-хозяйственный организм. Поэтому центральным местом национальной проблемы современности он считал экономический вопрос [792] .

792

Там же. С. 62.

Волобуев не останавливался на утверждении этого очевидного для многих «национально мыслящих» представителей украинской общественности постулата и предлагал свой вариант достижения республикой «настоящей» хозяйственной самостоятельности. Он считал необходимым отказаться от районирования СССР исходя из экономико-географического принципа. За союзным Госпланом и прочими союзными экономическими организациями он предлагал оставить лишь общедирективные функции. Общесоюзные хозяйственные планы должны были рассматриваться на союзном съезде Госпланов и утверждаться двумя палатами ЦИК СССР. В том случае, если бы эти планы вступили в противоречие с интересами республик, последние имели бы право их менять. Подвергнуться изменению (в сторону уменьшения отчислений в союзный бюджет) должно было и бюджетное законодательство. Последней инстанцией, ответственной за утверждение бюджета УССР, надлежало стать ВУЦИК. Все это подразумевало передачу республиканским экономическим органам решающих прав в руководстве всем комплексом народного хозяйства, в том числе предприятиями союзного подчинения (тяжелой и добывающей промышленности). Союзным органам отводилось право «контроля за деятельностью союзных органов», что фактически лишало их каких бы то ни было реальных функций.