Украли солнце
Шрифт:
— Что с тобой? — снова спрашивает Адриан.
— Случилось такое, что может изменить нашу жизнь? — И вдруг Саша заговорила быстро и тревожно: — Папа больше всех имён любит «Саша», так звали его отца, пока он не стал о. Петром. Вот тебе моё имя. Я папу зову Падрюша, знаешь почему? Дед велел звать его тоже папой. Получилось папа Саша, папа Адрюша. Маленькая, не могла выговорить раздельно, слилось в «Падрюша». А брата назвала мама: чтобы стал такой же, как папа. Лучше папы нет никого на свете… Правда же?
И неожиданно — под голосом Саши — она обрела дар речи:
— Будимиров убил отца. Марта лежит…
Не успела договорить, как граф
Часть вторая
Потом была юность
Жизнь
Глава первая
Прошли похороны. Будимиров исчез. Будни теребили привычными делами. Но, что бы ни делала, с удивлением прислушивалась к себе. В ней происходили странные движения, будто все клетки, все кости пустились в рост. И больше всего изменений происходило в ощущениях. Коснётся ветер руки, вздрогнет. Неожиданно увидит на отвесной стене крепости Будимирова. Только так и можно жить — в свободном вознесении наверх! И тут же — улыбка и голос: «Что с тобой?» И дышать перестаёт: в себя та улыбка затягивает её. Плещет сине-зелёная вода в их речке, жжёт жажда — кинуться к кому-то с этим вопросом «что с тобой» и спасти. Она — без тела, позванивает, как позванивает воздух в солнце жаркого дня. А то картинки видит: много людей — под землёй; подлетает к ней самолёт не самолёт, корабль не корабль, распахивает своё светящееся пространство: зайди, не бойся. И она доверчиво идёт. И растворяется в свете. Объяснить даже корявыми словами, что с ней происходит, даже Саше и брату не смогла бы. Два лица возникают рядом: Будимирова и Адриана. Подростком считала: правы только сила и бесстрашие. А сейчас нужна лишь улыбка Адриана! Издалека на переменах ловит её. Не физическая сила, нет, вот этот пожар: скорее кому-то эстафетой передать его улыбку!
Магдалина бежала к Марте: опуститься рядом с ней перед грядкой, помочь полоть или сесть рядом за стол и вместе перебирать эскизы скатертей, полотенец — для фабрики. Марта всё время что-то выдумывала: то налепит фигурок из глины, обожжёт и раздаст детям, то из небольших камней и сухих цветов соберёт необычный рисунок, скрепит глиной — ставь украшение на этажерку и любуйся, то придёт к ним с Григорием и в летней кухне сделает лепной потолок с весёлым рисунком.
А то бежала Магдалина к однокласснице Григория Ирине — помочь ей возиться с младшими братьями и сёстрами.
Видит перед собой ту улыбку, и кажется: силы рождаются в ней немереные.
В тот день после уроков спешит домой. До возвращения брата успеет приготовить еду и убрать дом.
Догнал голос: «Подожди!»
Вздрогнула. Остановилась. Его дыхание коснулось волос, они вспыхнули. Адриан взял её сумку с книгами.
— Почему не смотришь на меня? — Взглянула и зажмурилась. Сквозь глухоту и звон пытается понять, что он такое говорит: — Придите вечером попрощаться. Решил учиться. Напишу из города. Ты расти пока. Но не очень спеши. Если выберешь меня, — запнулся, договорил: — приеду. — Свободной рукой взял её за руку и повёл.
Они шли и шли, и пальцы его чуть подрагивали и жгли.
А потом обрыв к реке. Сбегали к ней. В весенней воде отражались солнце и их лица. Казалось: так и останутся они навечно рядом, чуть колеблемые волной. Но вот он осторожно повернул её к себе. Теперь отражались друг в друге. И ей казалось: он так и останется в её глазах, она —
Слова пришли при всех, когда сидели за прощальным обедом. Адриан — напротив, между отцом и сестрой.
— Почему ты едешь весной, когда все занятия начинаются осенью? — смело ступила она в его улыбку.
— Есть интересные летние курсы.
— Зачем тебе ещё учиться? — наступала она. — Ты же хорошо знаешь историю!
— Ты тоже не хочешь, чтобы он уезжал? — спросила Саша.
— Далеко не всё из того, что вроде знаю, знаю, — не дал Адриан ответить на этот риторический вопрос. — История — не только даты сражений и разные социальные устройства. Уход от истоков, приход к истокам. Мой отец сам творит историю! Не назовёшь ни одного брошенного без помощи в наших сёлах! И даже из чужих к нам идут работать и в праздники…
— Сынок, ты уж слишком, — прервал его граф. — И умирают люди, и в любви многие несчастны.
— Ты же человек, а не Бог! — улыбнулся Адриан. — Бог призывает. Бог наказывает. Ты сделал всё, что может сделать доброго человек. Посмотри, как живут у других графов. Нищета, злоба, убийства…
— Как видишь, и у нас теперь есть убийство!
— Во-первых, это исключение, во-вторых, этого следовало ожидать. — Адриан не уточнил: того, что убили жестокого человека, или того, что убийцей оказался Будимиров. — Хочу создать мир моего отца во всей стране. Понимаешь, Магдалина?
— Может или не может властвовать одно лишь добро? — спросил Григорий.
— Ты сказал «властвовать», — удивилась Саша. — Там, где есть это слово, не может быть добра.
Косы обрамляют её лицо. У неё материны глаза. И материн характер: Саша любит возиться с детьми, помогать больным. Но после того, как мать парализовало, много времени проводит с ней: кормит, вместе с Тасей обмывает её, читает ей.
Саша — единственная подруга Магдалины.
Сейчас с ней что-то творится. Она говорит:
— Что-то творится, в воздухе что-то, почему-то тяжело. Может, не надо, Адрюша, заботиться о стране, а надо делать работу на участке, что определил тебе Бог. Дед, скажи ему, ты же учил: надо услышать Бога! — О.Пётр не отвечает. — Не Бог же зовёт тебя спасать всех. Тебя могут убить! А у меня один брат.
— Тебе ведь жалко голодающих, искалеченных, правда? — мягко спрашивает Адриан.
— Есть страны, в которых ещё первобытный строй. А в некоторых едят людей. Ты не можешь спасти несчастных всего мира! — Саша совсем не похожа на тихую и застенчивую девочку, с которой Магдалина дружит столько лет, чуть не кричит. — Я боюсь, я не могу объяснить…
— Саша права, каждому Богом задан свой урок. — Адриан удивлённо смотрит на неё, а Магдалина от страха смелеет: — Те, кто пытался взять на себя ответственность за всех, погибали. А Христос разве смог спасти всех? В одну и ту же минуту рождаются убийца и жертва, вор и даритель… И всегда идёт борьба. А любая борьба обязательно приводит… — С разбегу летит она в пропасть: Саша права, его могут убить! Под его подбадривающим взглядом продолжает говорить, но теперь еле собирая слова: — Я тоже не хочу, чтобы ты спасал весь мир. Разве твои отец и дед не борются со злом? Научить хоть немногих жить по заповедям… разве не в этом смысл жизни?