Украли солнце
Шрифт:
Граф встал и осторожно обнял дочь.
— Как я понимаю, ты благословляешь меня? — спросила Саша. — Теперь мы с Игнатом пойдём к маме и всё расскажем.
— С этого дня, сын, у тебя большая семья, дед, отец с матерью, два брата и сестра, — сказал граф Игнату.
Игнат постоял секунду у двери, словно в столбняке, и вышел следом за Сашей.
Когда тётя Алина просила для игры, танца выбрать пару, Саша и Магдалина всегда выбирали друг друга. Дуэтом читали стихи, пели песни. Магдалина думала: всё друг о друге знали.
Оказывается, не знала
Тихо плакала она от саднящей боли за брата и беспомощности: Гиша — однолюб. Растерянно взглянула на Адриана: скажи, что делать. Он сказал о другом:
— Я бы, как Игнат, просил твоей руки, но мне учиться ещё два года. Не смогу оставить тебя одну. Не смогу пригласить к себе: заработал не все деньги для строительства.
— Сынок, я могу дать недостающую сумму.
— Мужчина не может жить за счёт отца.
— Это не точное утверждение. Всё наше с мамой — твоё и Сашино. Зачем мне деньги, если я не могу отдать их тебе? Я тоже хочу хоть что-то вложить в театр.
— Ты вложил в школу, фабрику, больницу, что мог. Теперь моя очередь.
Григорий встал и, как пьяный, пошёл к двери. Магдалина кинулась следом.
Она никак не попадала в ногу с братом. То большой шаг он сделает, то семенит, то спотыкается.
Вышли из села.
Вот и фабрика позади.
Григорий остановился, повернулся к ней.
— Это начало моего умирания, — сказал, давясь словами. — Ей было десять лет, я смотрел на неё и думал: «Бог послал мне сестру и Сашу». Жизнь пропала.
— Но мы же обе с тобой, обе преданы тебе! — лепетала она. — Просто у тебя теперь две сестры, ты богач. Разве обязательно жениться, если любишь? Саша любит тебя как брата.
— Ты, правда, не понимаешь? — спросил Григорий. — Ты хотела бы, чтобы Адриан был тебе только братом?
— Ни ты, ни я не знаем, будем ли мы вместе. Уже три года врозь. Но ведь разлука не мешает мне любить его! Это здесь. — Магдалина коснулась груди брата. — Мы не вместе, но мы всегда вместе! А ты будешь видеть Сашу каждый день! Саша любит Игната как мужчину. Что же теперь делать? Мы должны порадоваться за неё…
Григорий жадно слушал и жадно смотрел.
— Тебя любит как брата, — повторяет Магдалина. — Никто не сказал, какая любовь сильнее. Ты же меня любишь очень сильно, правда?
Он не подтвердил её слова, горько улыбнулся.
— Тебе нужно не учителем быть, а психиатром. — А когда уже подходили к селу, сказал: — Я люблю Бога, тебя, Сашу, графа и Адриана. Ты права, я богач. И клянусь: не женюсь никогда, буду жить для вас.
Теперь остановилась она.
— Нельзя, Гиша, так говорить. Ты гневишь судьбу. Бог знает, какой урок каждому выполнить за жизнь, — повторила то, что сказала у графа. — Суждено тебе жениться, женишься. Одно ясно: на Саше тебе жениться не надо, так хочет Бог.
Глава четвёртая
После свадьбы у всех них началась двойная жизнь.
Днём Магдалина, Григорий и Саша занимались (Тася полностью взяла уход за графиней на себя). Вечерами читали вслух пьесы, обсуждали, что будут ставить сначала, что во вторую очередь, что в третью.
Проект театра разработали вместе с Адрианом, но по ходу строительства требовались изменения. Каждое Игнат согласовывал с Адрианом по телефону и сам следил за работой. Время от времени приглашал графа и о. Петра осмотреть сделанное: что не так. Втроём ходили по стройке, говорили с рабочими, составляли списки необходимых материалов. А вечером Игнат любил отчитаться перед собравшимися на репетицию: «Из кирпича строим театр, потому что кирпич не горит, и летом будет прохладно, зимой тепло; около храма и фабрики строим, чтобы недалеко было идти после службы и работы». «Мы ведь все вместе строим, так?» — улыбался он до ушей.
На вечерние чтения приходило много людей: и те, кто желал стать артистами, и те, кто хотел просто послушать. Рассаживались за обеденным столом, кому не хватало места, пристраивались во втором ряду. Экземпляр текста приходился на двух человек. Игнату нравилась сама идея всё делать всем вместе. И нравилось подражать графу. Он словно каждому поверял свои мысли: хочет, чтобы люди заговорили стихами и языком хорошей прозы. В один из вечеров Игнат прочёл пьесу о патриархе большой семьи. Когда замолк, раздался мальчишеский голос: «Так ведь это наш граф!» И тут же откликнулся женский: «В точку попало!» В общий хор ворвался Игнат:
— А если мы все очень попросим вас сыграть моего героя?
Граф вспыхнул.
— Честно признаться, я в детстве хотел стать артистом. Да мой отец уговорил выбрать серьёзную профессию.
— Ну, вот я и виноват, — улыбнулся о. Пётр. — Дело-то совсем не так было. Ты хотел иметь пять профессий сразу! Или я придумал это? Чего смеёшься?
— Не придумал, отец.
— И что же вас сейчас останавливает? Почему бы ни попробовать? Сам Бог даёт возможность… И мы все хотим…
— Может, и в самом деле попробовать? — нерешительно сказал граф. Тут же возразил себе: — Но ведь вон сколько тут артистов!
— Для этой роли ни один не годится, только вы!
— Ответственность-то какая, детки! — сказал испуганно.
Все засмеялись.
— Не больше, чем учить нас, лечить и кормить…
Игнат посмеивался. В его планы входило — раздразнить людей. А сам спешил записать в тетрадку то, что заметил интересного. Каждого «цеплял на крючок»: завлекал задачей, которую может решить именно он. Григорию на ночь давал задание: развести мизансцены, ей — разработать психологию, разные планы ролей.
Саша глаз не спускала с мужа.
Сразу забеременев, ни на секунду не поставила себя в особое положение: с момента пробуждения и до провала в сон деятельна. Часто, как и Игнат, ни с того ни с сего начинает читать:
То жаворонок был, предвестник утра, — Не соловей. Смотри, любовь моя, — Завистливым лучом уж на востоке Заря завесу облак прорезает. Ночь тушит свечи: радостное утро На цыпочках встаёт на горных кручах.