Украсть Альфу
Шрифт:
Шесть лет готовиться, проехать тысячи километров – и теперь, когда до цели оставалось всего ничего, бояться вернуть себе истинный вид. Если б ему кто-то сказал, что так будет, Сайдар рассмеялся бы этому человеку в лицо.
Шаман, помнится, пророчил, что так и будет:
– Тебе надо отпускать своего волка, Сайдар. Ты зря держишь его в заточении, тем более сейчас, когда другим больше ничего не угрожает.
Под другими он подразумевал Тимура и Мириам. И им правда больше ничего не угрожало, ведь они покинули этот мир навсегда.
– Не лезь в это, Николай, – негромко ответил Сайдар. – Не трави
– Это ты не трави. Выпускай его по чуть-чуть, а то, когда он дорвётся до свободы, тебе будет сложно вернуть над ним контроль. И поводок не поможет.
– Не лезь в это.
Рыжеволосый, обильно бородатый, с татуированным всем, включая лицо, Николай Трофимович, больше известный как дядя Коля, поднял вверх ладонь.
– Я тебя предупредил. Если что – меня не ругай, а свою истинно Таировскую упёртость.
С того разговора прошло шесть лет, а со времени, когда Сайдар последний раз обращался – семнадцать. Кариму исполнилось три года, когда тяга к истинной стала совершенно невыносимой. Сайдар ложился в постель и видел во сне, как обращается в волка, подстерегает Тимура и вырывает у брата горло, забирает его жену себе. Ему следовало уйти из стаи, оставить их, но отец умер, и Тимур нуждался в правой руке, а Сайдар – в том, чтобы хотя бы раз в день, лучше издали, видеть Мириам и слышать её лёгкий смех.
Однажды ночью, обнаружив себя у двери в спальню брата, не понимая, как тут оказался, но внутри себя твёрдо зная зачем – Сайдар принял решение. Обратился к шаману, и тот разорвал связь. Порвал не только её, но и волка оставил калекой.
Десять лет Сайдар жил, глядя на счастье брата и больше не мечтая его убить, а затем потерял и брата, и истинную. Их убил взрыв, устроенный Чернолескими.
Время забрало из его памяти её лицо и голос, но не её саму и её страшную участь. Необходимость отомстить за Мириам осталась незыблемой, как гранит на могиле.
Семнадцать лет Сайдар не давал себе воли, а теперь, вспоминая единственную, любимую, истинную, обратился и громко завыл. Взвыл таким страшным голосом, что сам его испугался. Как и того, что каким-то чудом, обернувшись волком, остался стоять на двух ногах.
Глава 8. Сайдар. Порывы волчьей души
Только что крепко спавший Сайдар очнулся так резко, будто рядом выстрелили из пистолета. Сел, озираясь по сторонам, но ничего не увидел – тьма стояла хоть глаз выколи. Услышал тоже немного – обычные звуки для ночи в лесу. Ухали совы, стрекотали ночные насекомые, где-то тявкала лиса, и прошлогодняя листва хрустела особенно громко под его уже человеческим, белеющим в темноте телом.
Сайдар выбрался из-под куста, где, очевидно, волк нашёл себе ночное убежище, смахнул мусор с волос. Без особой пользы для понимания, где оказался, разглядел стволы ближайших деревьев. Остальное надёжно терялось в ночи.
Новолуние же. Высоко над головой сияли далёкие звёзды, а под кронами дубов, берёз, елей и сосен стояла мгла.
Сайдар принюхался и скривился – от рук несло запёкшейся кровью. Похоже, проголодавшийся за день волчара добыл себе зайца. Засохшая на подбородке кровавая корка и тяжесть в желудке честно и без прикрас поведали про несчастную заячью долю.
С другими оборотнями – Сайдар слышал – такое случалось, но сам он в жизни не ел добытых животных сырыми. В молодости мог притащить домой оленя или кабана, но для того, чтобы их приготовили и уже поджаренными подали на общий стол.
Да уж, вот это – настоящая потеря контроля. Сайдар и не думал, что можно настолько забыться в волчьих инстинктах. Когда-то, да, он вставал посреди ночи и, не помня себя, ходил рядом с дверью в спальню брата. Но то было ночью со сна, в тоске по истинной паре, и длилось минуты. Тут же на волю вырвались инстинкты засидевшегося на цепи зверя, и целый день тот творил то, что хотел, без единого проблеска здравой мысли или осознания себя человеком.
Нечётко и смутно, будто акварельным рисунком, смытым с бумаги струёй воды, Сайдар помнил, как днём куда-то бежал, валялся в траве, выл, драл деревья, метил территорию, за кем-то охотился.
Не для того он появился на территории Чернолеских, чтобы зайцев гонять по кустам и так явно показывать своё присутствие здесь. После таких выкрутасов его найдёт любой следопыт, включая охотников из обычных людей, даже не оборотней.
Это может случиться в ближайшие дни или даже сегодня – кто-то из стаи пробежится по лесу, почует след чужака, и на него откроют охоту. Итог заведомо ясен – одиночка против стаи не воин, и вся многолетняя подготовка, планы мести окажутся только мечтами.
Придётся решать. Либо прямо сегодня, рискуя уже быть раскрытым, пробраться в логово Чернолеских, либо скорей уезжать, чтобы вернуться сюда через какое-то время.
Второе разумней. Отступив, он мог тренировками вернуть себе контроль над волком и приступить к делу, не допуская столь глупых ошибок.
Сайдар Таиров по прозвищу Сфинкс всегда сохранял хладнокровие в любых ситуациях, умел выжидать тот самый момент и побеждал раз за разом, убирая за скобки эмоции.
Другой вопрос, что поступать так, как привык, он сейчас не хотел. У него душу на части рвало от желания со всем поскорее покончить. Хотелось рискнуть. Ведь не поймали за день, не обратили внимания, хотя он драл глотку воем, и его, скорее всего, могли слышать рядом с усадьбой.
Пройдясь туда-сюда в темноте, Сайдар решил, не теряя время зря, попробовать обратиться ещё раз. Но теперь, осознавая возможные последствия, сделать это с умом.
До разрыва связи с истинной Сайдар годами пользовался другим средством, чтобы контролировать своего волка. Огромный красный дракон на его спине, волки, медведи, рыбы, птицы, цветы – каждая татуировка на коже Сайдара была оплачена чудовищной болью. Эта боль помогала ему, обращаясь, держать волка как будто на поводке. Старые навыки, как и когда-то пережитая боль, не забылись бы даже на смертном одре.
Сосредоточившись на воспоминаниях прошлого, Сайдар позволил своему телу трансформироваться. И вновь, как и утром, его захлестнула сильнейшая буря эмоций.
Борьба с собой изматывала, но он смог её выдержать. Волк неразумен, помять о боли помогла его осадить. Сайдар взглянул на когтистые лапы-руки, нахмурился. Он оставался стоять на двух ногах, хотя и тело покрылось густой шерстью. К нему вернулась сила волка, но, очевидно, что выглядел он иначе – чудовищно не таким. Словно бы персонажем из дешёвого фильма ужасов.