Украсть право первой ночи
Шрифт:
Тот подумал немного и заметил:
– Что же ты, девочка, сразу не сказала. Мы бы постарались что-то выяснить.
– Но что вы можете тут сделать! – воскликнула она.
– Эх ты, малышка, – хмыкнул старик. – Иногда в дверь зайти нельзя, а через крысиную нору как раз можно.
– В каком смысле? – не поняла Мариса.
– Судьи и следователи нам, может быть, не помощники, но даже от дворников, истопников и лакеев иногда бывает толк. А есть ещё мелкие клерки, которые трудятся за медяки, примерно как ты, моя хорошая.
– Вы шутите надо мной, эсс? – она не верила.
– Разве что чуть-чуть, – старик засмеялся. – Ты погоди, мы попробуем. Что-то узнаем.
Ещё несколько дней, и Алфин принёс новость: приехал граф Корбут, старший брат лорда Ивина. Он навестил мачеху в доме Калани, однако остановился со своими людьми в гостинице неподалёку от замка. Графиня Корбут ему на что-то жаловалась, и дело закончилось ссорой. И граф Финерваут, оказывается, тоже приехал в Гарратен, но остановился в королевском замке – он же такая важная персона и друг короля! А ещё экономка Фатина проговорилась, что лорда Ивина скоро освободят, но это будет огромное несчастье, и граф Корбут не должен этого допустить. Никто ничего не понял, но когда старшая горничная хотела осторожно уточнить, Фатина на неё накричала…
Непонятно ведь? Но Мариса, услышав про «скоро освободить», в душе возрадовалась, что бы это ни означало. Освободить – это выпустить из тюрьмы! И в чём тут может быть несчастье?!
– И вот это… – Алфин посмотрел виновато и положил на стол ещё одну бумагу-объявление, сорванное в городе, портрет Марисы там был получше, а написано то же самое.
– Спасибо, Алфин! – от души поблагодарила она, за сообщение про её лорда, конечно.
На бумажку только глянула мельком.
Новостей от Законника, которые Мариса оплатила парой монет из своей «сокровищницы», пришлось подождать, но они оказались содержательнее.
– Сначала иди и сделай нам чай, девочка, потом поговорим, – велел старик.
Когда перед ними появились кружки горячего чая с травами – за домом Законника в бурьяне тоже нашлось, что положить в чай, – он заговорил:
– Лорда Монтери посадили за долги, ты уже знаешь, да? Такое со знатью тоже случается. Долг большой. Но там есть ценные бумаги, которые он отказался признавать. Утверждает, что подделка. Однако все колдуны, которые проверили документы, настаивают на подлинности. Хуже, что документы на запрещенную сделку. Мы с Джубараном вроде как в ссоре, любая торговля с ним запрещена, в том числе разные дела с его банками. А бумаги, что предъявили лорду Монтери – из Джубаранского банка. И на них его подпись. А это преступление уже ценят выше. Это уже – на усмотрение короля.
– И что за это бывает? – уточнила Марса.
– Да что угодно. От обстоятельств зависит, и от того, насколько сердит король. А он сердит на лорда Монтери, как видно. Дворянин ведь королю присягу приносит, отдаёт себя в его руки. А король за преступления судит. Так что даже казнить король может за что угодно. Если формально.
– На Ивина разве что граф Финерваут сердится. То есть ему есть, за что… – предположила Мариса и осеклась.
Вот именно! Граф Финерваут.
– Вот видишь. А король благоволит Финервауту, – согласился Законник. – Граф человек самолюбивый. Очень, поверь мне. Он не забывает и не прощает ничего, а обиды особенно, всегда заставляет расплатиться.
– Откуда вы знаете об этом, эсс? – удивилась она. – Я жила неподалёку, о графе Фино разное говорили.
– Я в своё время служил одному знатному лорду. Так что видел близко, знаю много, – старик усмехнулся.
– Но ведь лорда Ивина не казнят потому, что король захочет графу приятное сделать? – заволновалась Мариса.
– Вот не думаю, девочка. По носу нащёлкать гораздо приятнее. Растоптать, унизить, заставить жалеть, понимаешь? Намекают, что твоему Монтери даже долг простят, тот, что он не признал. Объявят несостоятельным должником. Долг ведь джубаранский, это тоже повод. Но дворянского звания лишат, поставят к позорному столбу и меч над ним сломают. И проговор уже написан, судье утвердить – формальность.
– Нет… – Мариса потрясённо покачала головой.
– Я пока тоже сомневаюсь, – продолжал Законник. – За последние двести лет ни с кем из высшей знати такое не проделывали. Казнили, это было. Титулов и званий лишали, но не на площади у столба. У столба поставили графа Умбара Края, чуть больше двухсот лет тому назад. А потом ещё на каторгу сослали. Но он не только казну растратил, а и был любовником королевы, как считается. А если лорда Монтери просто отпустят, то я много таких знаю, что на его месте полдня плясали бы от счастья. Всю жизнь выплачивать долги – это хуже, девочка.
– Понятно, – вздохнула Мариса. – Он не станет плясать от счастья…
Вот так сразу поверить в такое у неё не получалось. Просто ссора с важным вельможей – за это лишение статуса и позорный столб? В романтических балладах за это не казнят, а вызывают на бой, чтобы кровью смыть позор. В случае Ивина ни о каких обидах вслух не скажут, причина другая, но если она – клевета?
– Главное ведь те джубаранские документы, да? Но если они и правда поддельные? Я поняла, что колдуны признали подлинность, но неужели ни единого шанса нет?..
Законник развёл руками и добавил:
– Скоро должны приехать Мастера из Цитадели. Знаешь, что такое Цитадель?
– Да, это… там обучают колдунов, – выдала Мариса общеизвестное, а в подробностях, конечно, никто не знал.
– Да, верно. Это большая крепость, вроде монастыря, но не для монахов, а для колдунов. У них там свои порядки. Там обучают, учатся, занимаются наукой и лечат. Там воспитывают тех, кто потом примет полное посвящение. У кого неполное – тем помогают. Так вот, время от времени Мастера из Цитадели посещают каждую страну Побережья. Решают разные вопросы, связанные со своей сферой, разумеется.
– И скоро они прибудут в Грет? Вы хотите сказать, что они могут подтвердить невиновность Ивина?
– Вряд ли кто-то сможет, кроме них. Но если что-то нечисто, то их приезд — это прекрасный повод быстрее всё решить и выставить Монтери из тюрьмы на все четыре стороны. Пресечь его попытки обратиться к этим колдунам.
– Я поняла. Спасибо, эсс, – сказала Мариса, и обмакнула перо в чернильницу.
Рука дрожала, и на белом листе расползлась уродливая клякса…