Укрощение демонов
Шрифт:
— Костя, с окном осторожнее. На улице светло. Бандиты могут видеть окна.
— Понял, товарищ старший лейтенант.
Снизу раздались звуки нового зевка.
— Костя, спать хочешь? — спросил я.
— Не знаю, товарищ старший лейтенант. Была бы возможность, мог бы и поспать. Но спокойно и без сна обойдусь. Без страданий. Дождусь, когда что-то прояснится, или наши подойдут. Дозвониться им, наверное, невозможно?
— Не знаю. Попробую, — пообещал я и вытащил мобильник.
Но «глушилка» сотовой связи в роте работала в прежнем режиме и исправно. Мой звонок был похож на звонок в пустоту. Даже гудков не было.
— Бесполезно. «Глушилка»…
— А
— Она в другом диапазоне. Я так думаю. Во время сеанса «глушилку» тоже не выключали.
— А если на командование попробовать выйти, чтобы товарищу подполковнику доложили о ситуации. — Варламов высказал свою мысль не до конца и перешел на другую: — Вы, кстати, немца не спрашивали про еще одного бандита? Почему сюда пришло меньше, чем было.
— Спрашивал. Оставили его наблюдать за перевалом. Если пойдет рота, должен позвонить Рифатову, предупредить.
— А базу показать Гюнтер может?
— Сказал, что может попробовать, но плохо помнит. Его туда приводили, а один он не ходил. Для него горы — как незнакомый иностранный город. Только в городе улицы и дома обозначены, а в горах обозначений нет. Говорит, что от природы плохо ориентируется.
— Врет, как дышит…
— Врет. Попробуем заставить, но может упереться.
— Тогда я ему точно и верхнюю челюсть сломаю, — пообещал Вася Скворечня, только поднявшийся на второй этаж.
— Товарищ старший лейтенант, а как к комбату пришла информация о Дамадаеве?
Я понял, что Константин имел в виду. Это относилось к той его мысли, которую он начал развивать, но не закончил, потому что сам еще не знал вариантов подхода к проблеме связи. А теперь вариант нашел. Причем, возможно, верный и действенный. Варламов, как я в очередной раз убедился, всегда хорошо соображает. Его предложение было более конструктивным, чем предыдущее предложение младшего сержанта. Скворечня, видимо, не понимает, что моя прямая обязанность, как командира взвода и вообще офицера, обеспечить минимальность риска со стороны солдат при проведении любой операции. Именно я за солдатские жизни ответственен и к рискованным мероприятиям привлекать солдат буду только тогда, когда другого выхода не окажется. Мне проще самому пять раз вылазку сделать, чем солдата в нее послать. Кроме того, и лунный свет теперь не дает возможности для скрытного передвижения. Если раньше мы имели преимущество тепловизора, то теперь это преимущество свелось к минимуму — я могу по-прежнему видеть, где бандиты прячутся. Но теперь и они могут нас видеть. А это делает вариант Скворечни невыполнимым. Но пока нас никто не торопит. Обстоятельства торопят только Такыя Рифатова, но он, похоже, не видит для себя возможности выбраться из положения. Я тоже для него такого варианта не вижу. Сам забрался, сам пусть и думает, что делать. Мы уже как репейник вцепились в него.
А предложение рядового Варламова, даже до конца не высказанное, я понял хорошо и принял к действию. И снова вытащил мобильный телефон. Номер Абубакара Магометовича Дамадаева я еще не забыл. Кнопки трубки отвечали на нажатия слабым писком. Я поднес трубку к уху, ожидая долгого момента пробуждения собеседника. Не все торопятся ночью отвечать сразу.
Но этот абонент ответил тотчас — или не спал еще, или трубку перед подушкой держал, а до нее нетрудно было быстро дотянуться.
— Разбудил вас, Абубакар Магометович? — почти извиняясь, сказал я.
— Нет. Я телевизор смотрю. Профессиональный бокс
— А отвлечь вас можно?
Он ответил не сразу. Впечатление складывалось такое, будто Абубакар Магометович про себя ворчал. Тем не менее он задал вопрос, который его сильно интересовал, подтверждая этим, что готов отвлечься:
— Где Такый Рифатов?
— Он и двое его бандитов лежат, спрятавшись за камнями. Одного, немца, мы живьем захватили. Остальные убиты.
— Все? — удивился Абубакар Магометович.
— Нет. Одного, которого зовут Давлет Харисов, он оставил около перевала следить за нашей ротой и предупредить, если рота сюда двинется. Но рота караулит подземную базу бандитов. Расположилась как раз над базой.
— Давлет — старик. Я знаю его. Он, конечно, следопыт хороший, как был хорошим охотником, но он по возрасту уже не воин. А Рифатов имеет возможность уйти?
— Нет. Он под наблюдением. Любое передвижение его или его бойцов вызовет по ним стрельбу. И потому эмир затих.
— На улице темно. Он может просто уползти в темноту, как змея.
— Не может. Луна ярко светит. В этом и проблема. Но мы отслеживаем Рифатова с помощью современной аппаратуры. Она видит даже в полной темноте. Рифатов обречен. Проблема, как я уже сказал, в другом. Между нами открытое пространство. Мне тоже не хочется выводить солдат под пули, и требуется какое-то движение за спиной Рифатова, чтобы изменить ситуацию. Но я не имею возможности связаться со своей ротой. Сотовая связь в ущелье блокирована, есть только радиосвязь. Она в другом диапазоне идет. Вот потому я вам и звоню. У вас есть какие-то варианты связи со… Со своими… — Я не знал, какое слово употребить вместо слова «хозяева». Вообще-то у стукачей нет, как мне кажется, официального командования. Кто же для него те сотрудники полиции, что его завербовали? Работодатели? Тоже не подходит. И потому пришлось обойтись таким обтекаемым понятием, как «свои». — Как-то вы передаете же им данные. Оперативная связь всегда должна существовать.
— И что?
— Просьба… Передайте им данные о нашем положении в башне. Пусть они через антитеррористический комитет свяжутся по рации с подполковником Рябухиным. Нам в помощь хватило бы только одного моего взвода, а рота пусть караулит остатки банды, чтобы не дать им выбраться из-под земли. А сюда пусть мой взвод отправят. Чтобы он подошел вплотную. Это снимет Рифатова с места и выставит под обстрел.
— И он уйдет в село, чтобы взять заложников и так себя обезопасить, — высказал опасения Абубакар Магометович.
— Мы не дадим ему такую возможность, — гарантировал я. — У нас есть средства для блокировки. Под гранатометным обстрелом пройти невозможно. Да и автоматчики у меня хорошие. Они уже сегодня это наглядно доказали.
Дамадаев думал около минуты, потом вздохнул и согласился:
— Хорошо, я попробую связаться, хотя время сейчас не рабочее, — твердо пообещал Абубакар Магометович.
И мне в очередной раз показалось, что кормильцы стукача сильно ошибаются, считая Дамадаева алкоголиком. В принципе ситуацию можно просчитать и прочитать. Видимо, с кем-то из них он выпил, когда полицейскому самому невтерпеж хотелось заложить за воротник. Начальство мента взгрело за выпивку, и тот оправдался подобной необходимостью работы со стукачом. Это вполне допустимый вариант, и вполне в духе современной полиции, которая от канувшей в Лету милиции отличается только названием, но не содержанием…