Укрощение
Шрифт:
— Драгоценности бы мне пригодились, — услышал он собственный голос, глядя на нее и вспоминая, какой теплой и живой она была прошлой ночью. Внезапная волна желания едва не сбила его с ног, и он поспешно отвернулся, чтобы не схватить ее в объятия на глазах у всех. — Я мог бы сам их забрать.
— Они хорошо спрятаны, — мягко объяснила она, кладя ладонь на его руку. То же самое желание бурлило сейчас в ее венах. Но Роган стряхнул ее руку.
— Возьмите этих вороватых ублюдков, — проворчал он, желая поскорее убраться от нее. — Через
Он оглядел людей, ожидая и боясь услышать насмешки. Опасаясь потерять достоинство. Но никто и не думал смеяться. Все с глубочайшим интересом разглядывали Лайану.
Роган выругался себе под нос.
— Едем, — буркнул он, шагнув к своей лошади.
— Погоди! — крикнула Лайана, бросившись за ним. Сердце тревожно билось, ибо она знала, что решилась на необычайно дерзкий поступок. — Что получу я, если выиграю пари?
— Что? — рявкнул Роган. — Получишь чертовых воров. Что еще тебе нужно?
— Тебя! — объявила она, подбоченившись и улыбаясь ему. — Если я выиграю пари, хочу, чтобы ты стал моим рабом на один день.
Роган не знал, что делать. Ему следовало бы снять кожу с ее спины и научить, как подобает вести себя жене.
Не промолвив ни слова, он поставил ногу в деревянное стремя.
— Погоди минуту, братец, — ухмыльнулся Северн, оправившийся от шока быстрее остальных. Очень немногие мужчины и почти никто из женщин не смели бросать вызов Рогану. — Думаю, тебе следует принять пари леди. В конце концов, не можешь же ты проиграть! Она никогда не найдет воров. Мы искали их много месяцев. Что ты теряешь?
Роган, сцепив челюсти, холодным взглядом обвел рыцарей и крестьян. Он выиграет дурацкое пари и отошлет ее прочь, прежде чем она попытается снова вмешаться в его дела.
— Заметано, — бросил он и, не глядя на Лайану, вскочил на коня и умчался. Черная ярость бушевала в нем. Проклятая сука! Выставила мужа дураком перед его же рыцарями!
Его гнев не унялся, когда он добрался до замка. Въехав в ворота, он, не веря собственным глазам, уставился на обитателей, старательно убиравших навоз и грязь, подметавших и грузивших мусор на повозки.
— Будь я проклят, — пробормотал Северн, глядя на старого рыцаря, вонзившего вилы в четырехфутовую гору навоза.
Рогану казалось, что собственные люди предали его. Откинув голову, он издал пронзительный военный клич, и все люди во дворе замерли.
— За работу! — заорал он своим людям. — Вы не женщины! Работайте!
Он даже не остановился посмотреть, выполнен ли его приказ, и вместо этого спешился и сердито устремился в парадный зал, откуда вела дверь еще в одно помещение. Это была его, и только его, комната. Он захлопнул дверь и уселся на старый дубовый стул, вот уже три поколения принадлежавший главе рода Перегринов.
Но тут же вскочил и гневно уставился на стул. На сиденье стояла лужица холодной воды: очевидно, стул усердно мыли. Почти ослепнув от бешенства, он все же увидел, как здесь чисто. На полу ни соринки, паутина, заткавшая оружие на стенах, исчезла, как и крысы, со стола и стульев соскребли жир.
— Я убью ее, — процедил он, — велю колесовать и четвертовать! Покажу ей, кто хозяин земель и людей Перегринов.
Но тут он заметил у стены маленький столик, который не видел много лет. Когда-то он принадлежал матери Заред. Неужели все это время столик был здесь, заваленный грудами всякой дряни?
На столе лежала стопка дорогой, редкостной бумаги. Рядом стояла серебряная чернильница и лежали остро заточенные гусиные перья. Бумага и перья влекли Рогана, как мотылька пламя. Много месяцев он мечтал о требушете, деревянной боевой машине, которая могла с большой силой метать камни. Роган представлял, что если построить ее с двумя рычагами вместо одного, то сила метания удвоится. Несколько раз он пытался изобразить свои идеи на земле, но линии получались слишком толстыми и неразборчивыми.
— Девчонка может подождать, — пробормотал он и, подойдя к столу, медленно и неуклюже стал чертить. Он управлялся с пером не так ловко, как с мечом. Когда стемнело, он взял огниво, высек искру, зажег свечу и продолжал трудолюбиво работать над чертежом.
Глава 8
После отъезда Рогана Лайана успокоилась не сразу. Опять она ухитрилась рассердить мужа!
Она смотрела вслед удалявшейся темной фигуре в свадебной тунике, с каждым днем становившейся все грязнее, и ей ужасно хотелось помчаться за ним и извиниться. До чего же больно видеть в его глазах гнев! Может, лучше, чтобы он игнорировал ее? Может, лучше…
— Спасибо вам, миледи.
Лайана оглянулась на худую измученную крестьянку, низко склонившую голову, покрытую грязным капюшоном. Встав на колени, она поцеловала подол платья Лайаны.
— Спасибо, — повторяла женщина.
Остальные крестьяне подошли и тоже встали на колени. От такого пресмыкательства Лайане стало тошно. Она ненавидела людское унижение. Крестьяне на землях ее отца были здоровыми и крепкими, а эти едва не падали от усталости, страха и болезней.
— Немедленно встаньте, — скомандовала она и подождала, пока они медленно повиновались, по-прежнему содрогаясь от страха. — Хочу, чтобы вы меня выслушали. Мой муж желает отыскать воров, и вы приведете этих воров ко мне.
И тут она увидела, какими жесткими стали их лица. В этих людях осталась гордость, гордость, заставлявшая их защищать воров от жестокого хозяина.
Ее голос смягчился:
— Но сначала вам нужно поесть. Ты… — Она показала на мужчину, который, если бы не ее вмешательство, стоял бы сейчас, привязанный к дереву, с окровавленной спиной. — Иди зарежь самую жирную корову Перегринов и двух овец, притащите их сюда и зажарьте. Вам нужно поесть, потому что впереди очень много работы.