Укрощенная страсть
Шрифт:
— Эмили, мне очень жаль.
«Ничего более подходящего сказать не мог», — с горечью подумал он, протянув руку и очень мягко притрагиваясь к ее лицу.
— Клянусь, я просто не ожидал, что такое случится. И уж конечно, меньше всего этого хотел. — Клинт быстро взглянул на Пита, стоявшего рядом с ним, несчастного и молчаливого. — Никто из нас не хотел этого. Поверьте, мы думали только о вашей безопасности. Мы собирались потом рассказать вам…
— Это правда, сестренка, — сказал Пит. — Все мы хотели оградить тебя от этого…
— Не смейте больше говорить ни слова!
У нее кружилась голова. Сутки без сна и еды, ожидание смерти — все это, вместе с нервным потрясением во время недавней перестрелки, не могло не сказаться.
Эмили чувствовала себя издерганной, бесконечно усталой и одинокой. Даже более одинокой, чем тогда, когда она потеряла тетю Иду.
Сейчас ей нужно было уйти от них — от них всех. За исключением… Джо.
В ней мгновенно проснулась новая тревога.
— Где Джо?
— Мы не знаем. — Дядя Джейк покачал головой. — Нас не было дома со вчерашнего дня. Мы оставили тебе записку.
Эмили не могла говорить. Тревога и смятение разрывали ей душу. Перед глазами все поплыло, но она, преодолевая головокружение, повернулась к лошади.
— Стойте, Эмили! — Клинт схватил ее за руку и притянул к себе. — Вы сейчас не в том состоянии, чтобы ехать на ранчо верхом.
— Не пытайтесь меня останавливать. Или защищать. И не говорите, что вы таким образом заботитесь обо мне. Дайте мне уехать, черт побери!
Она вырвалась от него и сделала два шага к лошади.
И в этот момент воздух с оглушительным ревом устремился ей в уши. Опустившийся сверху серый полог придавил ее к земле. И земля приняла ее в свои объятия.
Глава 23
— Эмли, сколько еще осталось до маминого приезда? Джо носился вокруг кухонного стола с зажатым в руке Скакуном, имитируя езду галопом.
— Всего четыре дня. — Эмили вынула из печи золотистое печенье и поставила противень на стойку. — И, пожалуйста, перестань бегать, Джо. У меня от этого кружится голова.
Мальчик послушно остановился, но только на короткое время.
— А ты испечешь к тому дню большой шоколадный кекс, как обещала?
— Конечно, испеку. — Эмили сдула с глаз прядь волос и улыбнулась — впервые за последние дни. — У меня есть одна черта, Джо, — сказала она то, что хотела бы сказать не мальчику, а своим родственникам, — я всегда говорю правду.
— Ты молодец, Эмли!
Со времени ее похищения Ратлином и Дженксом и предотвращения ограбления дилижанса прошла неделя. Долгие, ничем не заполненные семь дней одиночества. Ее ссадины зажили, синяки побледнели, но душевные раны были еще болезненны и свежи, как будто все произошло только сегодня.
— Скоро все вернутся с пастбища. Иди мыть руки, Джо. — Она вздохнула и переключила внимание на плиту с кипящим котелком. Тушеная говядина с картофелем, морковью и зеленой фасолью источала чудесный аромат.
Джо затопал к двери.
— Эмли, а ты будешь сегодня разговаривать с ними…
— Что? — Она перестала помешивать мясо и посмотрела мальчика. — Я и так с ними разговариваю.
— Да, но ты только говоришь «пожалуйста», «передайте мне…», «спасибо» и больше ничего, — сказал Джо, запихивая Скакуна в карман рубашки. — Ты не разговариваешь с ними, как обычно. Ты все еще сердишься на них за тот вечер? Да, Эмли? Но я сам захотел тогда остаться у Смитов, — продолжал мальчик, не дожидаясь ее ответа. — И на следующий день тоже. Я правда не возражал. Не надо на них сердиться из-за меня.
— Я не сержусь, Джо, — нахмурилась Эмили. — Просто мне обидно, что они скрывали от меня правду. Они не сказали мне, что собираются помочь шерифу Баркли задержать тех нехороших людей. И он тоже не сказал.
— Поэтому ты сердишься и на шерифа Баркли?
— Я не говорила, что я на кого-то сержусь, — резко сказала Эмили.
Джо пытливо посмотрел па нее.
— А я бы сказал, что ты сердишься. Шериф Клинт приезжал сюда три раза, а ты в это время не выходила из своей комнаты. Вчера вечером Пит с Лестером хвалили твои тарталетки. Но ты не только не улыбнулась или сказала им что-то, ты даже не посмотрела в их сторону. В последнее время ты совсем не улыбаешься и всегда выглядишь грустной.
— Ничего подобного. У меня отличное настроение. А ну марш мыть руки!
Джо выбежал во двор. Когда дверь за ним закрылась, Эмили, понурив плечи, стала выкладывать печенье на блюдо. Она старалась вести себя так, как будто недавние события с ее похищением и освобождением не оставили в душе никакого следа. Но поддерживать это внешнее спокойствие становилось все труднее. Если бы не Джо, который должен пробыть здесь еще несколько дней, она переехала бы в пансионат к Нетти Филлипс.
Оставаться на ранчо для Эмили становилось невыносимо. Но пока Джо нуждается в ней, она не должна оставлять эту хибару. Хибару, однажды ставшую ее домом, любимым домом. Местом, где она всегда чувствовала себя защищенной рядом с теми, кого любила, на кого рассчитывала и кому верила. Но жить дальше с дядей Джейком, Питом и Лестером она не могла. Не то чтобы она перестала их любить — просто ее чувства к ним были уже не те, что прежде. Живя с ней под одной крышей, они не доверились ей, даже словом не обмолвились о своем плане, а теперь требовали доверия к себе.
И Клинт Баркли… О нем Эмили даже думать не хотела. Он знал о ее подозрениях в отношении дяди Джейка, видел, что ее гложет тревога, но тоже ничего не сказал. Все хранили молчание под одним и тем же предлогом — защитить ее.
Глаза Эмили наполнились слезами. Боль проникла в нее слишком глубоко, и этот тяжелый груз, казалось, разрастается с каждым днем. Эмили казалось, что это состояние никогда не пройдет.
«Не может быть любви без доверия», — рассуждала она, расставляя на столе тарелки, приборы и кружки. Эмили не могла смириться с тем, что самые близкие люди, оказывается, не доверяли ей. Ни родственники, ни Клинт Баркли, так бездумно набросивший лассо ей на сердце, ей не доверяли.