Укрощенная Зверем
Шрифт:
У большинство Атланских воинов лихорадка нарастала постепенно, предоставляя им время найти пару до того, как их внутренний зверь возьмет верх. Но я не был обычным Атланским воином, по-видимому, потому что превратился из командующего в осужденного зверя за один день.
Я свирепствовал по всему Боевому Кораблю Брекк и только четыре воина смогли меня уложить. Военачальник Энгель, прилетевший с Атлана, без сомнений, стремящийся активно заняться вопросом своей дочери и надавить на меня еще раз, чтобы она стала моей парой, присутствовал, когда я потерял контроль, стал свидетелем того, как я нападаю на молодого Приллонского воина во время ярости. Я не смог вспомнить этот инцидент, так как
Не было для этого лекарства, кроме парной связи. Мне придется трахать свою пару в режиме зверя, кончая глубоко в нее, помечая ее, утверждая ее и делая своей. Трахаться в режиме зверя не было проблемой. Я мог чувствовать его внутри, его нарастающую ярость, ищущего отдушину. Но я не сталкивался ни с солдатами Улья, чтобы их убивать, и у меня отсутствовала пара.
Ничего. Я был угрозой безопасности, если бы не смог взять пару, да даже сейчас, моя лихорадка не шла на убыль. Просто лежа на холодном полу в камере, без сражений или женщины рядом, чтобы стимулировать зверя, монстр внутри меня бушевал. Пот пропитал мою кожу, мою одежду. Базовые ограничения ничего не сделали, чтобы меня сдержать. Я вырвал их из стены в первые пять минут моего заточения. Только гравитационное силовое поле было достаточно мощным, чтобы удержать зверя, и моя камера имела мощное энергетическое поле, скрытое в каждой стене, потолке и полу. Казалось, передняя часть камеры состояла просто из воздуха, но я убедился что это не так, бросаясь раз за разом на гравитационную стену, пока находился в режиме зверя прошлой ночью. Моя сила не могла ее одолеть. Мой зверь старался, но проиграл.
И вот, после незамедлительной транспортировки на мою планету, на Атлан, меня без долгих рассуждений приговорили к смертной казни. Дэкс навестил меня и обеспечил мне отсрочку на четыре дня, надеясь, что лихорадка ослабнет или появится пара.
То, как я себя чувствовал, постоянно на грани, со зверем рыщущим внутри меня, готовый атаковать что угодно, что будет находиться в зоне досягаемости, я понимал, лихорадка не закончится. Меня вынудят трахаться. Но в данный момент женщина передо мной не разжигала похоть, только злость.
Я зарычал, позволяя раскату рыка пройти через мое тело из-за тщетности всего происходящего. Как это произошло? Я был в том возрасте, когда начинается лихорадка, да, но не вот так! Не было никаких ее признаков, никаких упоминаний о мужчинах в моей семье, у которых случилось то же самое, что они теряли контроль именно так, как я.
Мой отец умер на войне с Ульем, когда я еще был мальчиком, но он бился много лет и умер с честью. Мой дедушка сражался около десяти лет и вернулся домой, взял себе пару и все еще служит на другой части планеты, как советник членов высшего Совета. Никто из моих кузенов не поддался лихорадке. И тот факт, что я подвергся этому, сделало меня пятном на чести моей семьи.
И я все еще не понимал, что же все-таки произошло.
Практически неконтролируемая ярость настигла меня так неожиданно и сильно, что я потерял концентрацию, мой мозг был сосредоточен только не том, чтобы успокоить зверя. Я не мог четко мыслить, не мог связно или логично говорить, чтобы защитить себя или оправдаться перед смертный приговором, после того как напал на Приллонского воина. Мой зверь, беспокойный и раздражительный всю мою жизнь, стал диким и безутешным.
В первый раз в своей жизни я не держал себя в руках. И мне не понравилось это ощущение.
Единственной оставшейся для меня возможностью была пара. Почему-то Атланские женщины, проходящие мимо моей камеры, ничего не делали для моего зверя. Не создавая пары намеренно, они вызывались добровольцами, чтобы успокаивать зверей внутри воинов, которые были под замком, их последний шанс создать пару и прекратить лихорадку. Это зачастую работало, но зверю внутри воина нужно было быть восприимчивым, хотеть женщину. Трахаться для освобождения с женщиной, которая была достаточно симпатичной, помогало Атланскому мужчине, но этого было недостаточно во время брачной лихорадки.
Сработает только секс именно с парой. Воин в камере слева от моей нашел достойную пару, так как я мог слышать грубые звуки секса. Дикие крики удовольствия, влажные шлепки кожи о кожу, громкое рычание зверя, звучащее очень громко по пещерным коридорам. Тюремный корпус был практически пуст, только трое из нас заперты, и все из богатых, высоко уважаемых семей.
Пока мой член пульсировал и набухал, я разорвал штаны и стал ласкать себя, стараясь облегчить дискомфорт. Звуки секса помогали мне дрочить, в это время я думал о паре, лежащей подо мной, широко раскрытой для моего члена, жаждущей, чтобы я жестко взял ее и сделал своей. Я мог видеть браслеты на ее запястьях, связь, которая образовалась, когда мое семя брызнуло в нее. Но не мог видеть ее лица. И когда моя сперма изверглась прямо на пол, лихорадка все равно не сошла. Также как и моя потребность в безликой паре, которая, я знал, не будет – не сможет- меня спасти.
Сорвав рубашку через голову, я использовал ее, чтобы вытереть семя с пальцев, бросил ее на пол и наступил на нее, чтобы протереть пролитую лужу спермы. Засовывая свой все еще стоящий член обратно в штаны, я сделал глубокий вдох, затем еще один.
Огонь в моей крови, дикая ярость, не ослабляли хватку. Черт. Если я не смогу с этим справиться, меня казнят. И может это даже хорошо. Мой зверь был фурией в моей голове, диким зверем, царапающим клетку, желающим умереть, чтобы освободиться.
«Выглядишь… хорошо, Командир».
Моя голова резко повернулась на настороженное приветствие. Он был прав, что боялся. За гравитационной стеной стоял Военачальник Энгель Стин и его дочь, Атланская красавица, с которой, ожидалось, я создам пару еще с моих пяти лет, потрясающая Тиа. Мой зверь еще не нашел интереса к ней и я давным-давно предположил, что мы не совпадаем. Они оба смотрели на меня, будто я был экзотическим зверем в зоопарке. Возможно, так оно и есть, запертый за грав-стеной, на которого глазеют незнакомцы, постоянно находящийся под наблюдением. Звук формирующейся парной связи продолжался из соседней камеры, и щеки Тии стали смущенного розового оттенка, ее возбуждение витало в воздухе, когда я смотрел на нее, оглядывая ее желтое платье и набухшие пышные груди, в надежде на то, что зверь успокоится, проявит хоть малейший интерес к этой женщине.
В ближайшей клетке, новоиспеченная пара женщина закричала от оргазма, когда воин в своей звериной форме зарычал. Когда рык затих, я знал, что лихорадка этого воина мгновенно утихла. Он скоро выйдет из своей камеры, утихомиренный и в паре. Снова свободный воин.
Меня не беспокоило то, что Атлан трахал желающую женщину, чувствовал ее роскошное тело под своим, наслаждался горячей, мокрой киской, но я чертовски завидовал тому, что зверь внутри него наконец умиротворился. Казалось, моего ничего не порадует. Он давил на меня каждую секунду, каждый день, как будто уже взбесился, без шанса на спасение. И даже сейчас, с жаждущей женщиной, стоящей перед ним, он бродил по клетке моего разума, неудовлетворенный тем, что она предлагала. Логически я понимал, что должен взять то, что мне предлагалось дюжину раз, прислонить Тию к стене и трахнуть ее, позволить ей надеть на меня браслеты и делать все возможное, чтобы контролировать меня, когда зверь снова будет свирепствовать.