Укротить хищника
Шрифт:
— Ночью, когда мы были на кухне и ты орал на Мишу, я увидел её в коридоре. Не стал тебе говорить, решил сначала с ней поговорить. Беседой я в принципе доволен, за исключением одного вопроса, который хотел бы с тобой обсудить. Вот и весь секрет.
— Я куплю сегодня какие-нибудь снотворные, — вырвалось из меня. — И сам буду впихивать ей их в рот каждый вечер! Чтобы она крепко спала в ночное время суток, а не шарилась по дому!
— Наслышан о том, как вы с ней постоянно сталкиваетесь по ночам. По некоторым её ответам и тому, как она
— я сделал определенные выводы, чем всё это закончилось. Это, конечно, не моё дело, но…
— Не твоё, ты прав! — я перебил его, так как понимал, что Петрович знает, что мы с ней переспали. И судя по всему, сейчас начнет отчитывать меня. Забавно, но в этот раз моё категоричное заявление о том, что я не хочу и не буду обсуждать определённый вопрос, не сработало.
— Я всё-таки скажу, — упрямо продолжил тот и укоризненно посмотрел на меня. — Она из той категории девушек, которые не относятся к сексу так просто и непринужденно, как ты или те девушки, которые были на ваших вечеринках…О чём ты, вообще, думал, когда полез к ней под юбку?!
Я прям опешил от его последнего восклицания — настолько эмоциональным и громким оно было.
— Петрович, я прям в растерянности от твоей реакции, — растерянно произнёс, когда обрёл дар речи.
— Мне просто будет жаль, если она исчезнет из жизни близнецов. А ты вполне способен вышвырнуть её, если она будет ждать от тебя другого отношения, которое ты в данный момент времени ей дать не захочешь.
— Половины не понял из всего того, что ты сказал, — решил, что будет проще прикинуться дурачком и перестать обсуждать то, в чём я сам был не уверен.
То, как я отреагировал, когда ночью в клубе раздался звонок и я услышал голос начальника охраны со словами, что была попытка проникновения в дом, мне не понравилось.
Тревога, граничащая с паникой, не отпускала всё время пока мы ехали на машине, возвращаясь домой.
В глазах картинки того, что я мог увидеть, если бы парни не успели предотвратить попытку Грача убить мальчиков — тела племянников и Светы в лужах крови.
Когда я ещё не знал и не видел пацанов и Свету, позвонили бы и сказали, что Грач их убил
— моя реакция на эту новость была бы одна. Спросил у Петровича, как это повлияет на мой план и всё.
А ночью, единственное, что смог выдавить, и именно выдавить, из себя — это «Света с мальчиками живы?». И в тот момент последнее о чём я мог думать, о своём плане мести.
— Да всё ты понял, — как-то устало произнёс Петрович. — Просто, прошу тебя, подумай обо всём, что я сказал, и…ладно, сам разберешься — не маленький!
Он прав. Подумать, проанализировать и что-то решить нужно. Вот только, делать я это буду чуть попозже, в одиночестве.
— Подписывать договор о продаже будем через три дня, — выдал новость Петрович уже своим обычным голосом адвоката.
— Ты или он? — поинтересовался у того, зная, что он понимает меня
— Я позвонил, сегодня утром. Про ночное происшествие не стал ничего говорить. Пусть думает, что мы напугались и поэтому торопимся с продажей. Так даже ещё лучше.
Возможно Петрович и прав.
Чем уверенней себя будет чувствовать Грач, тем всё пройдёт так, как мне нужно — быстро и легко.
А потом буду просто наблюдать за тем, как рушится привычный для него мир.
Глава 36
Выйдя из кабинета, направилась в игровую комнату, где начала убирать разбросанные игрушки. Нужно было бы, конечно, дождаться мальчиков и заставить их самих убирать всё, но хотелось тишины.
То, что услышала от Ивана Петровича, кое-что мне объяснило и заставило понять. Понять именно то, о чём всегда дядя Вова умалчивал в наших разговорах о его семье. Особенно про своих сыновей.
В наших беседах он время от времени говорил о том, что виноват перед сыновьями, особенно, перед младшим. Что кое-что не просчитал и упустил.
Но я всегда думала, что он имеет ввиду какое-то упущение в вопросе воспитания. И уж никак не предполагала, что дядя Вова говорит именно о том, что он виноват в том, что Сергея посадили.
Я не представляла, что может испытывать Сережа зная, что благодаря решению дяди Вовы, он столько лет провел в тюрьме. Судя по тому, как он всегда говорил об отце и в каком тоне, то мужчина до сих пор на него зол и не простил. Даже и не знаю, можно ли простить такое.
Сочувствие и жалость, которое я сейчас испытывала к Сергею, как-то перекрывало отрицательные эмоции к мужчине. А именно их я и испытывала всё время с того момента, как ушла из его спальни.
И как говорить мне Сергею то, о чём попросил меня дядя Вова?!
Незадолго до своей смерти, когда близнецы уже сопели в своих кроватках, мы с ним сидели на кухне и у нас получился довольно интересный разговор, смысл которого мне стал понятен именно сейчас.
Тогда он начал первый говорить:
— Света, есть кое-что, о чём я хочу попросить тебя. Когда через два года Сергей выйдет из тюрьмы и вы встретитесь, передай ему кое-что от меня, — дядя Вова замолчал. А я почему-то не решалась прервать это молчание — уж слишком он выглядел тогда несчастным и грустным. И только спустя минут пять, не меньше, он продолжил. — У него ко мне отношение будет не совсем любящим и сыновьем. И не вздумай как-то защищать меня и говорить что-то хорошее, когда услышишь его — так ты только сделаешь хуже, поверь мне. Но однажды, когда он будет готов, а ты это поймёшь по его поведению или словам, передай ему мои слова. Только слово в слово, ничего не меняя, хорошо?! — только дождавшись моего кивка, он произнёс эти слова, которые хотел донести до сына. — Если ты, сын, приедешь на мою могилу когда-нибудь — для меня это будет знак того, что ты меня простил.