Укротитель. Трилогия
Шрифт:
Похоже, короткая схватка впечатлила аравийцев, и на подходе к вражескому лагерю я увидел воина, держащего в поднятых руках две зеленые ветви. Это было всего лишь предложение переговоров, а не знак капитуляции в виде развернутого внутренней стороной щита, так что можно и проигнорировать. Можно, но не очень хочется. То, что сделают полдюжины они такого класса в лагере, где остались только люди, даже без магической поддержки, будет уже не избиением, а мясорубкой.
Так уж случилось, что выбор сделали за меня. Проигнорировав и поднятые ветви аравийца,
Рудый лишь уловил мое недовольство и без дополнительной команды схватил пробегающего мимо собрата за загнутый назад короткий рог. Удержать его таким образом было невозможно, зато удалось сбить с траектории и затормозить. Мрак по инерции развернулся и тут же ударил Рудого кулаком под челюсть.
Хоть по голове получил не я, но ощущение было именно таким. Даже на мгновение затуманился взгляд.
Прибью, сволочь!
Ладно, а как насчет бокса, раз уж ты это начал?
Хотя из меня еще тот Мохаммед Али, но однажды, увидев Рудого в позе сутулого боксера, я не удержался и внес в программу тренировок кое-какие изменения.
Хватило прошедшей на ура классической прямой «тройки» в морду сагара. Секундной заминки, во время которой Очин «поплыл», мне хватило, чтобы перехватить управление Мраком и заставить его раскрыть горб. Дело в том, что, в отличие от Рудого, мой чернокожий коллега получил Мрака из рук верховного хороха, так что определенные лазейки были. После жесткого ментального приказа потерявший связь с пилотом Мрак ткнулся мордой в траву и уснул.
Уже однажды проделанным движением Рудый выдернул Очина из раскрывшейся горбовой ниши. Он так и не сделал выводов, по-прежнему одеваясь в просторные хламиды.
Очин еще попробовал брыкаться, но сагар тряхнул кистью, заставляя человека вырубиться. Если честно, в тот момент хотелось, чтобы Рудый просто убил наглеца.
Уловив мою команду, два хидоя штурмовой команды зацепились остриями жал за щитки на предплечьях спящего Мрака и потащили его к берегу. Там уже причаливали наши баржи. В принципе по первоначальному плану, перед атакой на аравийский лагерь туда же предполагалось нанести удар из тяжелых минометов, но все пошло наперекосяк.
Нападать на аравийцев после внутренней свары было бы глупо, но не уходить же без последнего слова…
Удерживая в лапе безвольно повисшего Очина, Рудый подошел к замершему в шоке аравийцу и по моей команде издал мощный рев прямо в лицо парламентеру.
Это был, без сомнения, опытный и храбрый воин, но «выступление» сагара оказалось выше его сил — аравиец потерял сознание, словно девица при виде крысы.
Нормально, теперь можно уходить с гордо поднятой головой.
На подходе к баржам я бросил к ногам целителя тушку Очина и повел сагара на отдых.
Похоже, произошедшее впечатлило всех, потому что броню с меня снимали в полной тишине. Когда я снял пропитанную потом поддевку, Клепп привычно окатил меня из ведра забортной водой.
Не душ, конечно, но тоже неплохо. Резкий перепад температур приободрил меня и явно что-то изменил то ли в мимике, то ли в выражении глаз. Клепп криво улыбнулся и заговорил:
— Ну ты даешь…
— И это мне говорит берсеркер? — улыбнулся в ответ я, чувствуя, как отпускает. — Стареешь ты, брат.
— Не без этого, — равнодушно пожал плечами викинг, подавая мне полотенце. Его юные помощники уже волокли сменную одежду.
Князья явились вовремя: подоспей они чуть раньше — и были бы посланы глубоко в… лес, а если немного позже — спор мог перерасти в ссору. А так все прошло сухо, лаконично и быстро.
— Почему ты не добил их?! — ринулся на меня совершенно незнакомый князь, умудрившийся на сходнях обогнать Изяслава.
— А ты кто вообще?
— Я?! — взревел вдвое старший меня славянин. — Да я…
— Впрочем… прошу покинуть мою баржу и впредь здесь не появляться.
Не знаю, что больше остудило пыл скандального князя — рука Изяслава на плече или глухое ворчание Клеппа; а он умел производить нужное впечатление даже на самых невпечатлительных.
— Давайте не будем ссориться, но князь прав, — нарушил паузу Изяслав. — Мне тоже интересно, почему ты остановил атаку?
— Потому что переговоры мне нравятся больше тупой бойни.
— Владислав, — помрачнел Изяслав, — они наши враги. Они убивали наших стариков и детей.
— Да ради бога: хотите мести — так возьмите ее. В седла, храбрые князья, и в атаку! — чуть паясничая, воскликнул я. — Но что бы вы себе ни думали, поводыри — не палачи, а мои они — не чудовища-людоеды. Хотите уподобиться своим врагам? Да пожалуйста! Но подумайте, что сами можете оказаться в их положении и надеяться только на чудо.
— Эту вражду так просто не погасить, — мотнул головой Изяслав.
— Если не пробовать, то конечно — не погасить, но готовы ли вы кормить огонь мести своими детьми? Если да, то залейте там все кровью и возрадуйтесь! Но если хотите моей помощи, идите и договаривайтесь. Мне плевать, о чем вы будете говорить, но помните, что мы свое дело уже сделали и завтра же уйдем домой. Въехать на чужом горбу в рай у вас не получится.
— И ты знаешь, как нам погасить вражду? — с иронией в голосе и надеждой в глазах спросил Изяслав.
— Понятия не имею, — устало вздохнул я. — Давайте заниматься каждый своим делом. Вы — вести переговоры и руководить, а я — отдыхать. Бой был не из легких.
Усталость действительно была запредельной — все смешалось в тяжеленный ком. Особенно вымотала стычка со своим же подчиненным. И сразу после ухода князей она имела свое продолжение.
Дальше события понеслись как круги по воде, а у меня осталось лишь одно желание — вытянуться в горизонтальном положении. Но пока пришлось удовлетвориться сидячей позой на походном топчане в крохотной каюте.
Пока я говорил с князьями и добирался до каюты, целители откачали чернокожего Укротителя, и он предстал передо мной в цепях и под конвоем.