Укротитель
Шрифт:
А я с интересом рассматриваю, с кем же свела меня судьба. Если не обращать внимание на размер — красивая спина, два роскошных полушария ягодиц, широкие, полные — ОЧЕНЬ полные — бёдра, длинная шея — все «волосы» сейчас вытянуты вперёд и плещутся в воде. Старомодные «водяные» ушки, похожие на плавники, украшены несколькими меленькими серебряными колечками вдоль нижнего шипа. Неожиданно несколько толстых нижних щупалец подползли ближе и под моим недоверчивым взглядом собрались в живое кресло — с двумя парами подлокотников и даже с проёмом для хвоста между сиденьем и спинкой. Садиться я, однако, не стал, небрежным жестом отмахнувшись. Кресло исчезло — похоже, пиджи видит меня, хоть я и нахожусь у неё за спиной… Что ж, учту.
Видимо, наконец-то напившись, пиджи поворачивается ко мне. Я замечаю, как по всему её телу раз за разом пробегает волна магии — лечебной и весьма сложной. Синюшность медленно сходит с лица, сменяясь просто бледностью с нежным голубоватым отливом. Глаза тоже светлеют, жёлтые крапинки пропадают, лёгкая зелень затягивает склеру, изумрудом оседая на радужке. Зрачок расширяется до нормального — ну, почти нормального — размера, цвет губ из мерзко-фиолетового становится… пусть и не классически-алым, но всё равно вполне нормальным красным… Во всяком случае, у Люды была помада и пострашнее! Щупальца наливаются и разглаживаются, такие же белые в голубизну, заметно синея к концам, грудь тоже явно прибавила размер, и даже, кажется, не один. Соски, того же цвета, что и губы, выделяющиеся ярким пятном, режущим глаз контрастом, недвусмысленно торчат… Ниже талии — ещё одно яркое пятно, хорошо заметное в неярком свете большого зала.
— Ммасста! Пожаа! — Щупальца, и нижние, и верхние, боязливо, но требовательно тянутся ко мне. — Пожаа! Очч ннад! Очч-очч! — В глазах опять надежда пополам с мольбой. Что интересно — в отличие от большинства водных пиджи, у этой щупальца не покрыты слизью, на ощупь — вполне обычная кожа, сейчас просто мокрая…
Всё-таки, не получится из меня хороший укротитель — и всех-то пиджи мне жалко! Хотя нет, мазоку я убил не колеблясь, так что, видимо, не всё ещё потеряно… да и дилдоквин тоже… Укротить пиджи — да какое там укрощение, она иным домашним фору в послушании даст! — оказалось не так-то просто: уж очень она большая. Опять же, щупальца поначалу меня порядком напрягали, особенно постоянные попытки проявить лишнюю инициативу и пристроить их куда не надо: видимо, как и у многих водных пиджи, лесбийские тенденции у неё преобладали. В конце концов, мне всё-таки удалось убедить её лечь на спину на эдакий матрас из её же щупалец, и дело пошло на лад. Всё-таки, определённая прелесть в укрощении БОЛЬШИХ пиджи тоже есть, недаром тот гномик из анекдота радовался. А вот результат оказался крайне неожиданным — с громким стоном она окуталась волной магии и стала втрое меньше, тем не менее, не только не уронив меня, но даже не выпустив… с предсказуемой реакцией на такой «сюрприз». В общем, следующие минут пять нас можно было брать голыми руками, если бы хоть кто-нибудь этим озаботился. А она, получается, ещё и чиби [74] , ко всем своим странностям! Однако времени разбираться нет — пора валить из этого подземелья, интуиция, до сих пор спавшая, теперь явно проснулась, настороженно оглядываясь и принюхиваясь в поисках неприятностей.
74
Chibi — шаблон «лоли»: пиджи имеет две формы, «взрослую», соответствующую её реальному возрасту, и «детскую», выглядящую лет на тринадцать-пятнадцать, и может между ними переключаться по желанию, автомагически подстраивая размер одежды и используемых предметов. В «детской» форме гораздо более ловкие и шустрые, чем во взрослой.
После трансформации пиджи сильно постройнела и убавила в росте — поднявшись на щупальцах до примерно «стоящего» положения — по пропорциям — она была на голову ниже меня. Щупальца её стали вдвое короче и гораздо тоньше… Не сказать, чтобы она стала прямо тростиночкой, хотя и грудь, и попа поменьше моих, но по сравнению с той секс-бомбой, что была раньше — разница радикальная… И, на мой вкус, в лучшую сторону, не понимаю я этой мании «ещё побольше», чтобы в дверь, как стол заносить, огибая косяк с разворотом… Хотя, конечно, «такая большая — и вся моя» тоже приятно… мягкая такая… Что-то я не о том думаю!
От размышлений меня отвлёк электрический треск — автоматический уборщик, про которого я напрочь забыл, въехал в струю воды и заработал короткое замыкание где-то в своих потрохах. Лужа на полу медленно росла… Зал, конечно, большой, а труба тонкая, да и вряд ли у неведомых хозяев этого комплекса есть в запасе столько воды, но проверять почему-то не хотелось.
И возвращаться тем же путём — тоже, не говоря уже про вторую лестницу. Оставался очевидный вариант — лезть через мусоропровод, но именно его очевидность мне и не нравилась. Внимательно «прощупав», насколько дотянулся, все «пеналы» и идущие наверх коммуникации, я нашёл более подходящий вариант: достаточно большого сечения вертикальный кабель-канал, практически пустой на всём видимом участке. Стенки у него тонкие и регулярно встречаются окна в распределительные щитки: словом, проблема только в том, что если сорвёшься — падать придётся до самого низа, никаких поворотов или уступов нет. Как и следовало ожидать, дверь в этот пенал была заварена — как и соседних с обеих сторон, а выдавать путь отхода пробитыми стенами или вскрытыми дверями мне показалось плохой идеей, как и тратить на это время: задней стенкой нужный пенал примыкал к «потайному» сегменту, и щиток был как раз с изнанки.
— Имя! — Я ткнул пальцем в стоящую рядом пиджи. Я определённо её «чувствовал», то ли она владела психическими способностями и старательно укрепляла нашу альфа-связь, то ли мои собственные способности, в отсутствие «родного» гарема, цеплялись за всех, до кого могли дотянуться. Потом разберусь, а сейчас — очень кстати.
— Ннет иммн. — Говорила она всё так же странно, как и в самом начале — некоторые звуки сдваивая, а некоторые глотая вовсе. Хотя стонала очень даже завлека… Чёрт, опять я не о том думаю!
— Будешь Наяда. Набери как можно больше воды, и бежим отсюда. Кажется, я нашёл дорогу. И расскажи, что умеешь. Я никогда не встречал похожих на тебя пиджи, и даже не слышал. Кто ты?
Новонаречённая Наяда стремительно за… правильно сказать — заползла, ибо на щупальцах, но так быстро, что скорее «запрыгнула» — в лужу. Ну, хотя бы по дороге не отстанет. Ещё бы знать, насколько сильно ей нужна вода… Струя воды из прорубленной трубы била прямо в неё и исчезала, даже не оставляя брызг, впитываясь, похоже, прямо в тело, а лужа под её нога… щупальцами уменьшалась на глазах.
— Вводдаа. — С удовольствием протянула она. — Ллёд! — Коротко, как отрубила. — Нно сслаббййа. — Это уже грустно, указывая кончиками нескольких щупалец на себя. Затем она явно сосредоточилась, и не ударила, вполне отчётливо передав мне ощущение тугой струи, способной сбить с ног человека, а в усиленном варианте — далеко откинуть даже многих пиджи. Веер брызг, напрочь закрывающий обзор и болезненно режущий открытую кожу. Стена воды, гасящая пламя и способная ослабить некоторые удары. Ледяной луч, замораживающий всё, на что попадёт. Ледяное копьё, способное пробить человека насквозь или сильно поранить пиджи. Залп градин, не очень сильный, но от которого трудно увернуться. Ледяная чешуя, подвижная и довольно прочная. А вот это уже не показала — её щупальца обернулись вокруг меня и решительно притянули к ней, а затем, внезапно став скользкими от покрывшей их тонкой плёнки воды, заскользили по моему телу; струйки воды, щекоча, побежали по груди, щупальца заёрзали энергичнее, переплетаясь с хвостом и заползая…
— Стой! — Удивлённая и даже немного обиженная, она послушалась. — ТУДА — нельзя! Понятно? — Ещё более удивлённая, она помотала головой. — Потом объясню, а пока просто не делай так, ладно? — С выражением крайнего недоумения на лице, она склонила голову на плечо. Я тяжело вздохнул. — ЗДЕСЬ — можно. — Я указал пальцем. — А там и там — нельзя! Даже грудь — можно, чёрт с тобой. — Я опять указал пальцем. — Хвост — тоже можно. — Как выяснила неугомонная Вера, основание хвоста — очень чувствительное место. — А тут и тут — нельзя! Запомнила? — Всё ещё недоумевая, она кивнула. — А теперь можешь смыть с меня остатки этой липкой гадости? Мы сейчас, конечно, опять испачкаемся, но хоть прилипать не буду.
Тугая струя воды — только потоньше, чем она показывала — ударила в меня, рассыпаясь брызгами и буквально сдирая с чешуи грязь. Из экипировки у меня остались только цепочки — неудивительно, никто в своём уме проклятую вещь даже трогать не станет, один я такой «сообразительный» — так что после «омовения», стряхнув воду «гуделкой», я напряг духа комбинезоном и парой мечей — на всякий случай. Увидев воочию, как я вдруг оказался одет и вооружён, Наяда вздрогнула и посмотрела на меня с неким уважением — видимо, поставив какую-то мысленную галочку. До чего же приятно быть чистым! Я покрутился, с удовольствием ощущая, как ткань скользит по чешуе и повернулся к Наяде.