Укротители моря
Шрифт:
Он положил шпагу на колени и взялся за румпель. Роусон нервно сжимал рукоять кортика в ладони, тогда как хирург с безучастным видом откинулся назад. У него не было никакого оружия, на удивленно вскинутые брови Кидда он лишь презрительно улыбнулся.
Чуть подождав, пока его люди не положили оружие возле себя, Кидд рукой сделал знак соблюдать тишину. В полном безмолвии было слышно, как капала с весел вода, плескались волны, но доносившийся раньше до них скрип стих. Кидд весь превратился в слух. Ничего. Он подождал еще немного, машинально отметил, что они двигаются в верном направлении, и тихо приказал:
– Весла, все вместе, опустить.
Весла погрузились в воду, и тупоносый баркас устремился вперед. Но едва матросы сделали один гребок, как увидели прямо перед собой плывущую им навстречу лодку. В тот же самый миг Кидд понял, что это вражеская многовесельная французская лодка типа шлюпа, на носу которой виднелась небольшая пушечка на вертлюге.
– Пригнись! – повинуясь инстинкту, крикнул Кидд и круто повернул румпель.
Пушечка полыхнула огнем, он услышал чьи-то пронзительные крики, затем свист пролетевшего совсем рядом ядра, и в ту же минуту нос вражеской лодки с зловещим стуком ударился о подставленный под углом нос баркаса. Французские матросы с искаженными от злобы лицами и с оружием в руках поднялись, готовясь перескочить на неприятельскую лодку. Баркас раскачивался под ногами английских моряков, также схватившихся за оружие, с обеих сторон неслись яростные крики и вопли, борта лодок почти соприкасались. Англичане и французы обменялись пистолетными выстрелами, в воздухе повисли клубы порохового дыма. Один из французов свалился навзничь с окровавленным и серым от пороха лицом, другой вскрикнул и, согнувшись, выронил пистолет. Наступила страшная пауза, предвещавшая самую беспощадную и жестокую схватку на море.
– Ну, подходите, сволочи! – прорычал Кидд, взмахивая своей шпагой.
Лодки сошлись вплотную, раздался треск ломающихся весел. Повсюду сверкали и с лязгом ударялись друг о друга обнаженные лезвия абордажных сабель и топориков. К ид д схватился с краснолицым галлом, который размахивал кривым ятаганом североафриканских пиратов. При соприкосновении ятаган скользнул вдоль шпаги и задел кисть Томаса. С торжествующим криком враг взмахнул своим оружием, чтобы нанести завершающий удар. Но Кидд оказался проворнее и первым нанес колющий удар своим более легким клинком. Его противник упал со звериным стоном. Но тут же его место занял здоровенный француз с массивной выступающей челюстью и с не менее массивной абордажной саблей. Яростно крича, он напал на Кидда. С искаженным от злобы лицом он сделал коварный выпад, целясь в глаза. Кидд парировал его удар, однако тяжелая сабля, отбив шпагу, плашмя ударила Тома по голове.
Француз отпрянул. По его стойке и хватке было видно, как он мастерски владеет своим оружием. Не открываясь для противника, он нанес второй удар, и снова неуклюжая защита Кидда оказалась неудачной, сабля рассекла ему бок. Липкий страх охватил Томаса, он чувствовал, что следующий удар может стать для него смертельным.
Противник наступил ногой на планшир, сделал обманный выпад вниз, затем взмахнул саблей, собираясь нанести удар в голову. Кидд, защищаясь, поднял шпагу вверх, но сабля его противника, подобная молоту, с жестокой и неумолимой силой обрушилась на его оружие, что-то звонко хрустнуло, и Томас увидел, что в руке у него остался обломок шпаги длиной в несколько дюймов. С победным воплем француз прыгнул в английский баркас. Кидд отскочил назад, бросив бесполезный обрубок шпаги в противника. Француз, готовясь нанести свой последний удар, случайно столкнулся с другой сражающейся парой и оступился. Кидд в отчаянии огляделся вокруг, как вдруг заметил валяющуюся на дне баркаса окровавленную абордажную саблю. Схватив ее, он чудом отразил удар, нацеленный ему в голову. Теперь в руках Томаса оказалось надежное и хорошо знакомое ему оружие, кроме того, он занимал прочную позицию на дне лодки. Разозленный, он обрушил на врага ответный удар, француз отступил, озадаченный внезапным яростным отпором.
Кидд продолжал теснить противника. Он не только уверенно парировал его выпады, но и наносил не менее опасные и жестокие удары. В замкнутом пространстве баркаса такое положение не могло сохраняться долго. Томас сделал выпад, целясь в живот француза. Он предугадал движение противника, отразившего его выпад. Сабля француза отклонилась в сторону, тем самым неприятель открыл себя для прямого удара. Клинок Томаса рассек ему лицо. Француз попятился, натолкнулся на борт лодки и упал на него. Кидд безжалостно рубанул по беспомощному противнику, сабля со свистом рассекла снизу доверху предплечье француза, тот от боли выронил оружие и схватился за рану.
– Сдаюсь! – хрипло закричал он по-французски. Клинок Кидда остановился в нескольких дюймах от горла противника. Том, пожалев поверженного врага, опустил саблю.
– Вниз! – прорычал он. Затем повторил опять, показывая жестом: – Ложись!
Француз лег на дно лодки. Кровавый туман, застилавший мозг и глаза Тома, понемногу расселся, он огляделся по сторонам. Яростная схватка, которая так внезапно началась, стремительно подходила к концу. Трое или четверо французов, забравшихся на баркас, были либо убиты, либо сдались в плен. Часть английских моряков перебралась на шлюп, загнав в угол оставшихся в живых французов. Конец был предрешен.
– Велите им лечь на дно! – крикнул Кидд. – Пусть лежат и не двигаются!
С вражеской лодки доносились пронзительные крики, но они уже умоляли о пощаде. Кидд почувствовал, что пора взять себя в руки и успокоиться. Он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов.
– Свяжите лодки вместе, – скомандовал он, по-прежнему судорожно сжимая в руке окровавленную саблю.
После пережитой смертельной опасности Тома начала бить дрожь, он ослабел. Однако люди смотрели на него, ожидая приказаний. Кидд заставил себя собраться с мыслями.
– Поулден, лезь в лодку лягушатников и заряди пушку.
Низенького офицера-канонира нигде не было видно, очевидно, бедняга погиб во время схватки.
Пока Поулден ползал среди веревок, разыскивая порох и ядро, Кидд огляделся. Везде виднелась кровь, но, побывав в стольких сражениях, он уже не поражался таким страшным зрелищам. Раненые лежали вместе на дне баркаса, в эту минуту с французской лодки перелез Пибис. Заметив на себе взгляд Кидда, врач поднял руку для того, чтобы показать испачканный в крови топорик.
Поулден крикнул, что все готово, и разоруженных французов перевели с баркаса на их лодку, где развернутая в обратную сторону пушка была направлена в упор на собранных в кучу пленников.
– Эй вы, монсеньеры! – сердитый окрик Кидда остался без ответа, французы хранили угрюмое молчание. Он повернулся к своим матросам.– Никто из вас не говорит по-французски?
Смущенное молчание было красноречивее любых слов. Неужели ему придется забыть о своем офицерском достоинстве и объясняться на языке жестов? Внезапно Кидд повернулся к Роусону:
– Передай французам, что их побросают за борт или уничтожат, как только они начнут выказывать неповиновение.
Пусть лучше потешаются над Роусоном, а не над ним.
Заметив, что он до сих пор сжимает в руках абордажную саблю, Кидд положил ее на дно лодки и снова взялся за румпель. У него сильно ныл бок, голова раскалывалась от пульсирующей боли. Кидд серьезно подумывал о возвращении на «Крепкий», чтобы дать отдых и себе, и измученным людям. Пленные французы поплывут следом за ними на коротком буксире, они смогут грести, но, будучи под жерлом пушки, вряд ли осмелятся что-нибудь выкинуть. Надо было послать на помощь Поулдену еще трех-четырех человек.