Укротители непогоды
Шрифт:
— Хочешь, я тебе почитаю? — спросила я, когда мы отсмеялись и возникла неловкая пауза. Книга валялась тут же на столике.
— Давай, — согласился он и улегся на бок, опираясь на локоть. Я открыла заложенную страницу. Бестиарий. Надо же.
— Русалки, водяные девы, на островах Бьорнланда никсы именуемые, часто предстают в образе дев в светлых одеяниях, юных и лицом прекрасных, — начала я чтение, стараясь не обращать внимания на взгляд Дарко. Казалось, я чувствовала, как он скользил вверх по моим рукам, державшим книгу. — Легенды гласят, что водяные девы суть души утопленниц, — а сейчас он наверняка смотрит на мою косу, переброшенную
— Иванка, — а сейчас — разглядывает лицо.
— Что?
— А я считаю тебя красивой, — сказал он тихо. — Очень красивой.
— Ты! — я вскочила, и книга с грохотом упала с колен. Чувствуя, как кровь приливает к лицу, я стояла, сжав кулаки, уставившись на Дарко, а он улыбался. Так и не найдясь, что сказать, бросилась вон из комнаты, хлопнув дверью на прощание. Дальше по коридору, миновала пустую гостиную. Вышла на веранду. Вдруг стало тесно в этом доме, и, немного помешкав, я сбежала по ступенькам крыльца.
— Госпожа Йована, подождите, я принесу шаль! На улице свежо, простудитесь!
Уже давно стемнело. Я пересекла освещенный двор и скрылась в тени деревьев, переводя дыхание. Душно пахла акация. Из открытого окна доносились голоса. В саду пели соловьи. Я медленно побрела по дорожке, прислушиваясь к их трелям. Весна в самом разгаре, еще чуть-чуть, и наступит лето.
Когда щеки перестали пылать, а сердце колотиться, как ненормальное, я почувствовала, что начинаю мерзнуть, и повернула обратно. Прокралась в дом, тихо, так никого и не встретив. В комнате Дарко по-прежнему горел свет. На цыпочках я прошмыгнула к себе, заперла дверь на замок. Не зажигая огня, разделась, улеглась в постель, свернулась калачиком. Тянущее беспокойство одолевало, мешало уснуть. Казалось, что я чувствовала присутствие Дарко через стену, разделявшую наши спальни. Дурак. Никогда с ним больше не заговорю. Я отвернулась и закрыла глаза. Завтра будет новый день. Все забудется.
Спустя несколько дней мы вернулись в поместье Сокола. Гости так и не разъехались, и наш приезд был отмечен обильным застольем, а утром — пикником в березовой роще. Установилась жаркая солнечная погода, которую мы с Соколом иногда оживляли легкими слепыми дождями с радугой и свежестью умытой листвы.
Но для будущего урожая нужны были хорошие ливни в ближайшие недели, и Сокол планировал проследить за этим. Так что пока мы не приступили к вызову дождя, обитатели поместья почти все время проводили на воздухе. Пикники, поездка на озеро, охота, конные прогулки, вечерами долгие чаепития на веранде под соловьиные трели, игра на рояле в гостиной, разговоры, смех, порой даже танцы. Это были приятные, праздные дни, которые тянулись, похожие один на другой, заставляя забыть о недавних тяготах и страхах. Мы отдохнули, отъелись, вместе с помещицами и прислугой я пошила себе новые платья. Мы задержались бы здесь почти до сенокоса, если бы не письмо.
Птица доставила его, когда мы гуляли вдвоем с Соколом в саду. Сперва я ей обрадовалась, потому что в тот момент наставник задал мне вопрос, ответ на который я никак не могла вспомнить. Но, глядя, как он хмурится, читая потрепанный, грязный клочок бумаги, несущий на себе отпечатки множества рук — интересными, должно быть, он шел до нас путями, вместо облегчения ощутила тревогу.
— Кажется, настало время собираться в путь, — сказал Сокол, передавая мне письмо. Я пробежала его глазами. Низкий слог, некрасивый почерк. Рука простолюдина.
Некие крестьяне из местечка Древоточцы близ города Тарт писали, что, прогневив бога, второй год не видят дождей. Гибнут сады и посевы, племенной скот забили на мясо. Собрав все, что у них есть ценного, селяне нижайше просят мага погоды о помощи. К просьбе также присоединяются соседние деревни, а именно Светлое поле, Переплюнь-гора, Поганое и Кожемяки.
— Тарт… Никак не могу вспомнить, где это, — пробормотала я задумчиво. «Мы голодаем», — плясали перед глазами крупные, неровные буквы. «Зимой с голода померло…»
— Мирославия. Тарт — крупный город неподалеку от границы. И те места, о которых идет речь, мне знакомы, — он сузил глаза. — Села вдали от торговых путей и зоны виноделия. Небогатые на урожай земли, слишком уж погода переменчива. В руках дельных хозяев был бы толк, но…
— Разве вы ездите в соседние королевства? — удивилась я. Мирославия отсюда была хоть и ближе, чем городок Унру на краю света, но все же далековато.
— Я еду туда, где нужна моя помощь. Но стараюсь все же надолго страну не покидать, — он смерил меня насмешливым взглядом. — Надеюсь, и в этот раз незапланированные приключения сильно нас не задержат.
Потом были бесконечные сборы в дорогу и проводы, застолья, уверения в вечной дружбе, спор с Соколом по поводу вещей, которые я беру с собой, выбор гардероба, снова спор. И снова застолья и уверения, поцелуи и аханья. Я успела ко всем здесь привязаться, и расставаться не хотелось.
Но утро отъезда все же настало. Вопреки моим ожиданиям, все, кто был в доме, вышли проводить, хотя уезжали мы, как обычно, на рассвете. Слуги, Мика и Златан с семьями, даже барон — каждый обнял меня на прощание. Помещицы плакали, да и у Златана глаза были на мокром месте, ведь с ним за это время мы по-настоящему сдружились. Я обещала непременно вернуться и посетить их всех. Наконец, мы сели на лошадей и выехали со двора. Оглянувшись на прощание, я увидела фигуру старенького управляющего возле ворот и помахала ему рукой. Он поднял руку в ответ.
Проезжая изобильный край в пору цветения, трудно было поверить, что в нескольких днях пути может быть голод, охвативший целые деревни. Вокруг нас лежали поля, покрытые молодыми всходами, бескрайние сады и виноградники, дома выглядели богато, а жители — сыто. Если честно, уезжать отсюда было немного грустно. Но радость путешествий скоро захватила, и снова сердце будто пело в ожидании приключений. После привала на обед Сокол спросил, что мы знаем о Мирославии.
— Это соседнее королевство, — ответила я, — с которым у нас не было войн с тех пор, как начала править династия их нынешнего короля. Славится рудниками и лучшими шерстяными тканями на свете.
— Верно. Что еще?
— Маги там подчиняются королю, — сказал Дарко. Откуда он это знает? — Или церкви, точно не вспомню.
— И то, и другое. Король Мирославии и есть глава церкви. Истинной церкви Небесного Отца. Глас бога на земле и абсолютный диктатор в своем государстве.
— Точно! Истинная церковь пришла к нам оттуда! — воскликнула я.
— Да. И не только к нам. Все ближайшие государства материка в той или иной мере приняли ее, объединившись в своеобразный альянс. Идеи этой религии нравятся королям. Они помогают сосредоточить власть в руках короны. Итак, вы помните, что Мирославией фактически правит Истинная церковь. Дарко, что ты знаешь о ней?