Укрой меня от замыслов коварных
Шрифт:
Вьюгин засмеялся.
– Трезвая оценка российской действительности.
– Не только российской, я думаю.
– Ладно, не до философствований. До вечера у нас есть какое-то время, давай всё-таки покумекаем, на что надо обратить внимание нашим головастикам в первую очередь.
Он достал лист бумаги.
Шаймиев с готовностью подсел поближе к столу.
2
О «коннекте», связи с Создателем, придуманном Джокером, Роман вспомнил, когда в третий раз обследовал завод, уже в одиночку, и не обнаружил ничего, что указывало бы на подготовку диверсии. У него даже мелькнула мысль: не ошиблись ли контрразведчики, заявив о предполагаемом теракте? Но делиться своими подозрениями с Вьюгиным он не стал.
– Понятно, – отреагировал майор на его заявление. – Я пока ничем не могу тебе помочь, занят списками допускников к лодке. Изучай внешние источники угрозы, внутри мы справимся сами.
Роман дождался, когда ему принесут данные по местной авиации – в виде флэшки с записями, и удалился к себе в номер, предварительно забрав ноутбук майора. Свой персонком он оставил дома, не предполагая, что тот может понадобиться в командировке.
Аэродромов, с которых могли взлететь предполагаемые террористы-диверсанты, под Северодвинском было всего три, включая тот, что принимал самолёты из Москвы, Архангельска и других городов. Второй принадлежал военным и охранялся так, что посторонним пробраться на его территорию не представлялось возможным. Третий аэродром – небольшая взлётно-посадочная полоса под деревней Большая Кудьма – находился в частном владении, там свил гнездо клуб любителей воздушной акробатики, созданный совсем недавно.
Кроме этих трёх «источников угрозы» на окраине города и возле железнодорожной станции Рикасиха базировались вертолёты и аэропланы сельскохозяйственной авиации и МЧС. Всего летающая техника Северодвинска насчитывала четырнадцать бортов (данные по военной авиации отсутствовали), способных подняться в воздух и сбросить бомбу, либо спикировать сверху на выводной гидроузел «Севмаша». Время подлёта для них исчислялось минутами – от пяти до пятнадцати, а чтобы сбить «кукурузник» или вертолёт, надо было точно знать, летит он по своей надобности или намеревается учинить на побережье «большой фейерверк».
Роман опечалился. Задача показалась невыполнимой. Он мог почувствовать неладное, зная точное местоположение летательных аппаратов. Но для этого надо было попасть на все подозрительные вертолётные стоянки и просканировать самолёты и вертолёты вблизи. У Волкова же не имелось ни соответствующих санкций, ни средств передвижения, чтобы осуществить задуманное.
Он снова позвонил Вьюгину.
– Нет у меня лишнего авто, – отозвался Афанасий. – Но я попробую помочь. Жди звонка.
Роман снова принялся изучать досье на авиатехнику Северодвинска и карту города. Обнаружил ещё один вертолёт, принадлежащий метеослужбе области и базирующийся на Мироновой горе. Где, кстати, существовал подземный склад малоактивных ядерных отходов. Внутренний сторож проснулся, прикидывая, нет ли в этом соседстве какой-нибудь опасности, потом сам собой успокоился. Могильник существовал много лет, хорошо охранялся и никакой угрозы для «Севмаша» не представлял.
В ожидании транспорта Роман прошёлся по городу, разомлевшему от необычной для этих мест жары. Средние температуры в октябре здесь обычно не превышали четырёх-пяти градусов по Цельсию, нынче же воздух прогрелся до двадцати двух, и жители Северодвинска ходили в летних рубашках, редко накидывая ветровки.
Роман дошёл до сквера напротив мэрии, полюбовался на памятный знак боевому и трудовому подвигу северодвинцев в годы Великой Отечественной войны. Двинулся дальше в сторону Старого города за проспектом Ленина. Дома здесь стояли постройки сороковых и шестидесятых годов прошлого века, низкие, в основном одно-, двух– и трёхэтажные, никакой культурной ценности они не представляли, однако возведены были добротно и могли, наверно, простоять ещё полстолетия.
Он вернулся к центру, расположенному между проспектами Ленина и Морским, постоял у композиции «Вечный огонь». Обошёл мемориал «Скорбящая Мать-Родина» – плиту из хибинского гранита, погулял по парку культуры и отдыха, практически пустому в это время. Аттракционы, в том числе колесо обозрения, работали, но желающих развлечься Роман не обнаружил.
В конце концов на пути к гостинице он посетил гипермаркет «Эльдорадо», купил минералки, газету и вернулся на «Севмаш». Полежал на кровати, пребывая в необычном для себя состоянии ничегонеделания. Собрался было поэкспериментировать с дистанционным изучением двух авиапредприятий (почему бы и не попробовать ради хохмы?), когда позвонил Вьюгин:
– Ты где?
– В гостинице.
– Сейчас за тобой подъедет «Шевронива» под номером два ноля семь и отвезёт к спасателям.
– Зачем?
– Они дадут вертолёт, и ты обследуешь сверху все вертолётные площадки, аэродромы и стартовые зоны.
– Здорово! – обрадовался Роман. – А то я уже скис.
– Не кисни, спуск перенесён на завтра, в двенадцать, осталось чуть-чуть.
– Нашли что-нибудь?
– Вечером поговорим. – Вьюгин отключился.
Роман переодел рубашку, похвалив себя, что захватил с собой пару летних, с коротким рукавом, и спустился в холл, по которому гулял прохладный сквознячок.
Двое мужчин, сидевших в креслах возле журнального столика, прервали разговор, мельком посмотрели на него и снова занялись собой. В них не было ничего особенного, мистического, специфически подчёркивающего ту или иную профессию, обыкновенные работяги с виду, с обветренными северными ветрами лицами, и всё же Роману показалось, что он их уже видел где-то, и почуял исходящую от обоих сосредоточенность.
Сделав вид, что ему нужен совет администратора, он подошёл к стойке, изучая ауры собеседников.
Однако проанализировать цветовые ореолы гостей не успел. В холле появился молодой парень с короткой стрижкой и цепкими серыми глазами, направился к нему.
Это был присланный Вьюгиным водитель.
– Максим.
– Роман.
Они вышли из гостиницы, сели в зелёную запыленную «Шеврониву», и машина резво побежала по улицам города, ухитряясь объезжать пробки по встречной полосе или по тротуарам. Судя по всему, Максима это не пугало, поскольку он не задумываясь нарушал правила дорожного движения.
Роман сначала посматривал на него с опаской, потому что сам всегда ездил осторожно и правил не нарушал. Потом понял, что водитель – профессионал высокого класса, и увлёкся ездой.
Какое-то время мешало только зябкое ощущение преследования, возникшее после встречи с «работягами» в холле гостинице. Но за «Шевронивой» никто не гнался, да и не мог бы угнаться в таких условиях, и Роман принял неприятное ощущение за дежавю. Изредка это чувство посещало его, когда казалось, будто ситуация повторяется.