Укус технокрысы
Шрифт:
— Один из них — хмурый хмырь, не сказавший пока еще ни слова?
— Во-во. Ты прямо Рембрант, два мазка — и портрет готов.
— Это у Шагала — два мазка. А у Рембранта — тысяча сто два. Все равно придется связываться с Колобковым. Нужно официальное обращение, понимаешь? С подписью, печатью и квитанцией.
Гриша снимает шубейку, вешает ее в шкаф и пытается оживить стоящий в углу телевизор.
— А стоит ли торопиться? Если даже вирус «шизо» и шел со стороны «Тригона», что толку сейчас обрубать ему связи? Мавр уже сделал дело и может уйти. Зато, если не пытаться оживить мертвого припарками, а установить с «Тригоном» двусторонний контакт, да выцыганить у него результаты моделирования…
Романтик чертов. Когда я уже из него эту дурь выбью?
— Меня гораздо больше волнует мое собственное будущее. А оно сейчас висит на волоске. Рядом с твоим, между прочим. И логика тут простая: есть аварийный ВК, включенный в сеть — есть проблема. Нет такого узла — нет проблемы. Вирус, конечно, не исчезнет, если мы отключим «Тригон». Но, возможно, перестанет так быстро модифицироваться.
— Ты думаешь, это Пеночкин шкодничает, отгородившись «стеной страха»?
— Я хочу исключить такую возможность. Задание насчет сообщения Колобкову ясно? Чтобы его представители завтра же утром обрубили «Тригону» все его связи. Электронная подпись — моя. Выполняй!
Гриша, оставив в покое безнадежно испорченный телевизор, подключает к телефонной сети свою гордость: новенький портативный компьютер «Карат».
— Ты что, телевизор хотел посмотреть? Я мог бы дать тебе свой карманный, — ласково говорю я Грише, разбирая постель.
— Ты взял? — радуется он. — А я в суматохе как-то не подумал.
— Но не дам. Работать надо, а не перед «ящиком» балдеть.
— Жадина-говядина! Кстати, я тут покумекал над «бреднями», и у меня появилась прелюбопытная гипотеза. Даже теория. Достаточно, на мой взгляд, безумная, чтобы оказаться верной. Если сопоставить эти псевдовирусы, появившиеся в артегомах, с тем, что я услышал сегодня на комиссии…
— То каждому профессиональному охотнику на вирусов сразу становится ясно: мы должны немедленно лечь спать. Отправляй сообщение и закругляйся. Спать, спать, спать! — в корне пресекаю я Гришины возражения. — У меня уже глаза не смотрят и язык заплетается.
Неугомонный Черенков бубнит что-то про компьютерное сверхсознание. Я ныряю под одеяло и укрываюсь им с головой. Все, мой рабочий день закончился. Каждый человек имеет право на отдых. Приходите завтра к девяти утра.
Зря я к Элли сегодня поехал. Нужно было вначале Петю вытащить, а потом уже… Крепость так и осталась неприступной. И залп из орудий главного калибра не помог. Конечно, Элли не хуже меня понимала, что это всего лишь игра, никого и ни к чему не обязывающий флирт. Но как-то странно я в этот раз произносил знакомые слова. С одной стороны, как и полагается, уверенно и весомо. С другой же… Словно и в самом деле жениться собрался…
Я переворачиваюсь на другой бок. Гриша, словно крыса Шушара, шуршит чем-то в углу.
А может, и в самом деле жениться? Прихожу с работы, а она… А они с Анечкой уже ждут меня. Элли накрывает на стол, посматривая на меня своим коронным взглядом… в таком же халатике, открывающем коленки и обтягивающем грудь. Анечка рассказывает что-то об уроках — мамиными интонациями и с маминой, двадцатилетней давности, мимикой. У меня будут сразу две Элли: молодая женщина и девочка. И постепенно я узнаю, какой была любимая в десять лет, в четырнадцать… в шестнадцать… И в то же время она будет моей, почти каждую ночь. Я буду обнимать ее и шептать на ушко разные глупости. Но нам обоим будет казаться, что я говорю что-то очень умное и важное…
Я рывком сажусь на постели.
— Ты чего? — пугается улегшийся было Гриша.
— Да так… Покурить захотелось.
Набросив прямо на голые плечи пиджак, я выхожу в санузел, жадно затягиваюсь «Мальборо».
Странное чувство какое-то. Давным-давно позабытое. Уж не заболел ли я? И устал, как собака, и заснуть не могу. Отчего кружится голова — от сигареты или от этого вот? Ишь, как накатило… А ведь такое уже было… Восемь лет назад, когда я впервые увидел Элли и уничтожил созданного Пеночкиным единственного в то время в мире артегома. И так же я стоял и курил, и так же не понимал, что со мною происходит…
Ладно, хватит сантиментов. Завтра будет трудный день, нужно хорошо выспаться. Не до лирики сейчас. Спать, спать, спать…
Глава 19
Утром, отправив Гришу на комиссию, я сразу же иду в кабинет замдиректора. Ключик я, благоразумный Буратино, вчера Сапсанову не вернул, так что в паноптикуме могу даже не показываться.
Привычно уже расположившись за широким дубовым столом, я включаю «Секрет», выхожу в сеть «ГиперЕвро» и роюсь в кокосовском «дупле». И… ничего в нем не нахожу. Интересно, чем это Слава с Леночкой так заняты, что даже ежесуточной подборки новостей для меня не сделали? Девять утра. Слава должен уже быть на работе. Когда я в командировке, привилегия Воробьева приходить позже других исчезает (хотя право работать до полуночи, естественно, сохраняется). Можно оперативно связаться с ним через компьютерную сеть, но… Отчитывать подчиненных лучше по телефону. Эффективность намного выше. А Леночку я отчитаю, когда вернусь… Два раза подряд. Потом отдохну немножко — и еще разочек отчитаю.
— Паша, привет! — восторженно вопит Воробьев, едва устанавливается связь. — Да здравствует фирма «Кокос»! Да здравствует корпорация КОКОС и ее мудрейший Генеральный Директор!
Я растерянно отвожу от уха трубку. Во-первых, потому что Слава слишком громко орет, во-вторых… Да Слава ли это? Голос вроде его, но интонации и слова — явно чужие.
— Ты что, пьян? Или у тебя эйфория началась, по случаю победы над вирусом? — пытаюсь я опустить своего зама на грешную землю.
— Нет, ни грамма, и вирус тоже… ни грамма, — хихикает Воробьев. Да ну его! Знаешь, нам еще никогда так хорошо не работалось, как вчера и сегодня! С восьми утра люди на местах! И все благодаря твоему мудрейшему распоряжению!
Нет, Воробьев все-таки пьян. Не разговор, а оплошные восклицательные знаки. Чем бы его по башке трахнуть, чтобы привести в чувство?
— Какое еще распоряжение?
— Про ультиматум. О полном и безусловном его выполнении, Мы, когда поняли, что ты не шутишь, в такой энтузиазм впали! До сих пор остановиться не можем. У тебя все? Тогда…
— Стоп-стоп-стоп! Не клади трубку! Впадают в маразм, а не в энтузиазм. Прочти мое распоряжение.
— Москва, Кокос, Воробьеву. Подтверждаю необходимость выполнения ультиматума технокрысы. Думай, Слава, думай! — декламирует Воробьев мой приказ, словно гениальное стихотворение. — Ну все, шеф? А то у меня дел по горло…
— Нет, не все! Зачитай мне ультиматум, который я приказал выполнить. И продублируй его через сеть. И не клади трубку, пока я первый не попрощаюсь!
С моими заданиями Слава справляется на удивление быстро. И уже через несколько минут я не верю не только своим ушам, но и глазам, в третий раз читающим на дисплее ультиматум технокрысы, который я, как выясняется, повелел категорически выполнять.
«Требую немедленно начать перестройку данного узла компьютерной сети по схеме «артегом». В этом случае работоспособность узла будет впоследствии восстановлена, в противном случае — необратимо нарушена. Нострадамус».